Пол Рассел - 100 КРАТКИХ ЖИЗНЕОПИСАНИЙ ГЕЕВ И ЛЕСБИЯНОК

• Название: 100 КРАТКИХ ЖИЗНЕОПИСАНИЙ ГЕЕВ И ЛЕСБИЯНОК
• Автор: Пол Рассел
• Издательство: Крон-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1996
• ISBN: 5-232-00265-1

ПОЛ РАССЕЛ

"100 КРАТКИХ ЖИЗНЕОПИСАНИЙ ГЕЕВ И ЛЕСБИЯНОК"

Автор приводит в книге жизнеописания 100 выдающихся личностей, оказавших наибольшее влияние на ход мировой истории и развитие культуры, – мужчин и женщин, приверженных гомосексуальной любви.

---

Заслуга Марлен Дитрих состоит в том, что она представила американской аудитории континентальную традицию, известную как «гарсон»: озорной мальчишка (девчонка), которыми были наводнены Париж и Берлин двадцатых— тридцатых годов. Ее широко известные белый галстук, фрак и высокую шляпу часто берут на вооружение и по сей день такие разные актеры театра и кино, как Лайза Минелли, Джули Эндрюс, Энни Леннокс. И действительно, ее нарочитая мужественность полна очарования, она стала неотъемлемой частью нашей культуры.

69. КВЕНТИН КРИСП

note 91

«В году 1908, — писал Квентин Крисп, — один из самых больших, когда-либо известных в мире, метеоритов упал на Землю. Он потерялся. Где-то в Сибири. Я родился в Саттоне, графство Суррей». Его настоящее имя — Деннис, — «пока я его не перекрасил». Все детство он бесконечно и изобретательно искал внимания своих родителей, которые не были бедны, но постоянно пребывали в долгах. В своих воображаемых играх с соседскими девочками он впервые познал то, что впоследствии назвал «экзотическим, длящимся всю жизнь, обмороком»: «для меня фантазия и реальность были не просто разными, они были противоположными. В одной я был женщиной, экзотической и страстной, в другой — мальчиком. Пропасть между этими двумя состояниями никогда не сужалась».

После окончания начальной школы он отправился «с очень маленькой стипендией в государственную школу на границе Стаффордшира и Дербишира… Она выглядела как нечто среднее между тюрьмой и монастырем. Именно такой она и была». В эти четыре года пребывания в школе он понял единственную вещь, которая ему пригодилась во взрослой жизни: «обнаружил, что мой самый главный дар — это непопулярность». После окончания школы он поступил в Королевский колледж в Лондоне, где изучал журналистику, но степени так и не получил. Вернувшись домой, он принялся слоняться по улицам лондонского Уэст Энда — и обнаружил, что не одинок в этом мире. Он и ему подобные собирались в кафе, которое они называли «Черный кот», где в своих женоподобных одеяниях часами пили свою традиционную чашку чая, ощущая на губах губную помаду друг друга. Когда они высыпали из кафе, то бродили по окрестным улицам «в поисках любви или денег, или того и другого». Потерпев неудачу на каком-нибудь из поприщ, они возвращались в кафе, чтобы подкрасить губки.

Единственная вещь, которая беспокоила Криспа, была грубость, неизящность той ситуации, в которой он находился: «ухаживания состояли в прогулке по улице с мужчиной, который небрежно сжимал мой локоть, пока мы не подходили к темной двери. Затем он говорил: «Ну, теперь давай!» Это были единственные нежные слова, когда-либо обращенные ко мне».

Именно в это время Крисп решил стать миссионером. «Идея, которую я хотел донести до всех, состояла в том, что женоподобность существует в людях, которые во всех остальных аспектах абсолютно нормальны. Я жил своей обычной жизнью, нарочито выставляя себя гомосексуалистом». Беспримерное мужество, почти сумасшествие такого жеста не прошло для него бесследно. Пытаясь выглядеть, как женщина, он начал наносить макияж, отрастил ногти и укладывал свои отросшие волосы в умопомрачительные прически. Он продолжал жить дома, а когда его родители переехали в Хай-Уикомб, поехал вместе с ними. Там он некоторое время посещал Школу искусств, где добился небольшого успеха: педагог принял его скетч «Лягушка», чтобы заполнить пробелы в концерте. В 1931 году он покинул родительский дом и поселился в отдельной квартире в Барон Корт, где стал жить жизнью бедняка квартала Сохо («это исходило из того, что я имел амбиции гения, но не было таланта»). Тем временем его внешний облик поменялся из женоподобного на эксцентричный: «бледный от пудры и с яркой помадой на губах, я шествовал по узким улицам Пимлико с моим пальто, запахнутым вокруг меня, как будто это была накидка из горностая. Я вынужден был идти, как мумия, покидающая свою гробницу».

Публика реагировала с яростью, пытаясь плюнуть ему в лицо, когда он стоял на остановке автобуса, наступала ему на ноги, когда он был в сандалиях, преследуя его всей толпой. Иногда его просто избивали.

Он был изгоем. Он был миссионером. Великая работа началась.

Он поменял несколько случайных работ и не меньше комнат. Как он писал: «Жизнь была веселой штукой, которая встретилась мне по пути к могиле». Потом началась война. «Разлученный с хорошей косметикой, — вспоминал он, — я заставил себя игнорировать войну настолько, как только мог». Его все-таки призвали на службу в армию, и он предстал перед медицинской комиссией. «Вы покрасили волосы, — констатировал врач, — это признак сексуальной перверсии. Вы знаете, что означают эти слова?» Крисп ответил, что, конечно, знает. Армия, твердо сказали ему, никогда в нем нуждаться не будет.

Именно во время войны он начал работать натурщиком. «Для этого не требовалось ни способностей, ни образования, ни рекомендаций и никакого предыдущего опыта… Продолжалась война, и я был практически единственным мужчиной, у которого было две руки и две ноги». Война стала для него благом.

«Зажатый в кулак любви и смерти, которым святой Адольф грозил английским Палатам, — опаленный этими долгими и темными двадцатью пятью годами, — мистер Рузвельт начал с олимпийским спокойствием демонстрировать американские силы. Эта армия нового качества, которая (не) оккупировала страну, текла по улицам Лондона подобно сливкам по клубнике, как подтаявшее масло по зеленому горошку. С этикеткой «С любовью от дяди Сэма» и упакованные в свои униформы так туго, что в них их владельцы не смогли бы сражаться ни за что, кроме своего гонора. Эти «посылки для Британии» слонялись вдоль фонарей Шафтсбери Авеню или сидели на ступенях тонкогубых статуй умерших английских государственных мужей. Когда они сидели в кафе или стояли в пивных, их тела стремились через каждую натянутую нить униформы к нашим лихорадочным рукам. Их голоса были, как теплое молоко, их кожа — нежна, как дорогой индийский шелк, а их глаза сияли, как алмазы. Кроме того, свобода их нравов была так чудесна. Никогда в истории секса так много не предлагалось такому большому количеству людей таким малым количеством».

К несчастью, все хорошее быстро кончается. И послевоенные годы были ужасны. Кроме того, Квентин Крисп старел. Он начал красить свои волосы синькой. Он стал одним из самых значительных геев в Англии.

Появление в 1968 году его грешной и смешной автобиографии под названием «Обнаженный гражданский служащий» принесло ему в конце концов после всех лет нищеты в Сохо широкую известность. Телевизионная версия с Джонон Хертом в главной роли завоевала призы и награды. Крисп стал, вероятно, самым известным геем в мире, «цеховым мастером» определенного типа гомосексуальности, высшего класса, смертельно раненный, но всегда жизнерадостный. Успех первой книги продолжили такие, как «Любовь все делает легким» (1977), «Chog: готическая басня» (1980), «Как стать девственницей» (1982). Он выехал в Америку, чтобы совершить турне с популярным «Шоу одного актера», и влюбился в эту страну. Он был нарасхват.

Возможно, кульминация длинной карьеры Криспа наступила после его кинодебюта в 1992 году в фильме Салли Портер «Орландо», посредственной экранизации новеллы Вирджинии Вульф, которую восьмидесятипятилетний Квентин Крисп ненавязчиво превратил в шоу своим появлением в роли постаревшей королевы Елизаветы I. Это был звездный час для самой лучшей английской королевы.

Квентин Крисп заслужил свое место на страницах этой книги, как мужественный, яростный воин на передней линии непрекращающейся борьбы геев и лесбиянок просто за право существования. Постоянные удары, издевки, физическая грубость, которые он встречал на своем нелегком, неповторимом пути, позволили ему придать идеалам гражданской непокорности и тихого протеста абсолютно новое значение. Бог да благословит тебя, Квентин!

70. Х.Д.

note 92

Хильда Дулитл родилась 10 сентября 1886 года в Бетльхеме, штат Пенсильвания. Ее отец был профессором астрономии, а мать происходила из семьи, принадлежащей к религиозной секте «Моравских братьев», основанной в XVIII веке, чьи ритуалы оказали огромное влияние на воображение юной Х.Д. Свое образование она в основном получила в частных школах, затем поступила в колледж Брин Мор, где проучилась всего полтора года и из которого ушла не из-за легкого вывиха, как она любила говорить, а из-за того, что была весьма слаба в английском. Следующие пять лет она провела дома, читая греческую и латинскую литературу и занимаясь поэзией. Кроме того, она влюбилась во Фрэнсиса Грега, друга семьи. Все это время она много общалась со своим соседом Эзрой Паундом, который был на год ее старше. Он воодушевлял ее на занятие поэзией, и, когда он уехал за границу в 1908 году, она последовала за ним, осев в 1911 году в Лондоне. Вскоре у них состоялась помолвка, однако в 1913 году она вышла замуж не за него, а за поэта Ричарда Олдингтона. Несмотря на это, с Паундом они оставались близкими друзьями. В 1914 году он включил три ее стихотворения в свою книгу «Des Imagistes». По его предложению, она подписывала свои стихи «H.D. Imagiste». Вместе с Олдингтоном они создали имажинистское направление в поэзии. Их цель, как они обозначили в своем «Имажинистском кредо», состояла в том, чтобы «производить поэзию — тяжелую и чистую, которая была бы ни неясной, ни неопределенной… Концентрация — это самая суть поэзии».