Сборник - Приключения-75

• Название: Приключения-75
• Автор: Сборник
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1975

Традиционный молодогвардейский сборник «Приключения-75» открывает повесть В. Рыбина «Пять зорь войны», рассказывающая об успешном отражении фашистов в первые дни войны в устье Дуная. Военной теме посвящены и «Завещание» Петра Великого» В. Прокофьева, «Прорыв» Б. Воробьева, «Полет длиною в три года» И. Подколзина. Новая повесть Н. Коротеева «Крыло тайфуна» рассказывает о борьбе с браконьерами в Сибири. Об охране общественного порядка повествуют произведения В. Караханова «Встреча с «Полосатым» и А. В. Иванова «Поединок». «Трещина» В. Поволяева и «Шквал» Ю. Юши говорят о моральной ответственности каждого советского человека за судьбу другого. Повесть М. Демиденко рассказывает о действиях местной мафии в Индокитае. Раздел рассказов заключает один из старых рассказов Александра Козачинского «Фоня». Новое в нашем сборнике — художественно-документальный очерк Г. Босова «По следам грабителей могил».

---

Что ж, коли так, то еще не все потеряно. Ах, если бы король разрешил отправиться в Россию в женском одеянии! Тогда бы он больше знал об амурных авантюрах посланника — ведь Луиза де Бомон д'Эон была бы равноправным членом петербургской «школы злословия». Но увы, даже в том случае, если Дугласа отзовут, то на его место не назначат Луизу де Бомон д'Эон. Обидно!

Маккензи Дуглас не имел чести встречаться в Париже с кавалером д'Эоном, но кое-что слышал о нем. Последние сведения пришли только вчера из Берлина. Французский посол предупреждал Дугласа о приезде «чрезвычайного курьера», приписав от себя, что сей курьер «птица, видимо, важная, и его следует встретить».

Когда корабль отшвартовался, Дуглас увидел какого-то франта со шпагой на боку, в белых чулках, шляпой под мышкой, в густо напудренном парике — ни дать ни взять щеголь, только что прикативший из Сен-Клу.

Кавалер д'Эон вступил на русскую землю.

...Посланник Австрии при дворе Елизаветы Петровны — граф Цинцендорф был любезен, но на д'Эона внимания не обращал. Он добыл для Дугласа приглашение на прием императрицы. Конечно, если Дуглас считает полезным, то он может захватить с собой и курьера...

Д'Эон хотел ответить дерзостью, но Дуглас его опередил, рассыпавшись в благодарностях. Граф снисходительно добавил на прощание:

— Дорогой коммерсант, должен вас предупредить — прием состоится в Царском Селе. Почему в Царском? Императорская прихоть или каприз женщины. Последний раз я был в этом дворце в апреле. Вы себе не представляете, какая это скука... И холод. Да, да, я просто почувствовал себя в Сибири. Дворец отапливается... свечами и дыханием придворных.

...Кавалер д'Эон на приеме у императрицы в царскосельском дворце. О... о, сколько позолоты! Затейливая резьба — не дворец, а ослепительный блеск! Дуглас — и тот зажмурился и прошептал:

— Наверное, так выглядели шатры Золотой Орды.

Дородные дворецкие, а их здесь почему-то несколько, усаживают гостей на стеганые диваны. Едва кавалер устроился и успел принять подобающую позу, как вдруг диваны, словно ковры-самолеты, взмыли кверху. Дуглас, примостившийся рядом, осенил себя крестным знамением, шепча молитву. «Полет» был непродолжительным. Диван замер на втором этаже. И снова золото, хрусталь.

Граф доверительно рассказал Дугласу о волшебном столе, на котором без всякой прислуги, лакеев появляются блюда, бокалы, соусницы, солонки. А в парке, и это им тоже еще предстоит увидеть, плавают самодвижущиеся лодки, бегут экипажи без лошадей.

— Ах, милый Дуглас, все эти чудеса не что иное, как фокусы со всевозможными пружинами, вроде часовых. Но, право, иногда хочется поверить в сказку...

Прием прошел благополучно. Дуглас передал Елизавете письмо Людовика XV, письмо, которое д'Эон привез зашитым в полу своего камзола. Людовик предлагал русской императрице возобновить между обеими странами дипломатические отношения, но бестактно намекал на необходимость устранить канцлера Бестужева.

Какое-то время Дуглас не знал, к чему приспособить кавалера. Когда Россия и Франция официально обменяются дипломатическими миссиями, д'Эону можно будет предложить пост секретаря. А пока? Но сам д'Эон хорошо помнил о секретной инструкции короля. Он быстро перезнакомился с елизаветинскими вельможами — Разумовскими, Нарышкиными, Голицыными, Шереметьевыми. Однако кавалер понял: от них он многого не узнает. Все тайны русской дипломатии, все бразды правления — в руках канцлера Бестужева. А Бестужев и слышать не хочет о сближении с Францией. Дуглас считает, что виной тому пенсия, которую получает Бестужев от Англии, а Англия ныне не в ладах с Францией и поддерживает ее врага — Пруссию.

Д'Эон был поражен набожностью высшей русской знати. Он привык, что в Париже в божьих храмах назначают свидания, передают любовные записочки, даже составляют заговоры под благочестивые бормотанья аббатов и кюре.

...У Бестужева была очаровательная племянница. Кавалеру даже назвали ее имя, но эти варварские имена не запомнить. Племянница неукоснительно посещала все службы, и д'Эон решил, что это самое подходящее время для того, чтобы завести с ней шашни и... чем черт не шутит — быть представленным дядюшке. А может быть, очаровательная и сама кое-что знает? Ведь во Франции политику делают женщины, а петербургский двор так тщится прослыть за малый Версаль.

Воскресная служба тянется бесконечно. В церкви холодно, но православные к холоду привыкли, не то что французы. Д'Эон пристроился рядом с племянницей Бестужева и терпеливо дожидается случая, чтобы заговорить. Племянница, конечно, заметила фатоватого кавалера. Скашивает на него глаза, даже улыбнулась. Или это только так ему кажется? Д'Эон решился.

— Мадемуазель, господь бог не простит вам столь утомительное стояние в церкви, он не любит бледных щечек и потухших от усталости глаз...

Кавалер не договорил, заметив, что «потухшие от усталости» буквально выползли на лоб, племянница с ужасом посмотрела на д'Эона. В церкви тоже было заметно замешательство, хотя никто из молящихся не произнес ни слова. Когда служба закончилась, д'Эон поспешил к выходу, чтобы встретить свою очаровательную соседку и проводить ее до кареты. Но племянница как в воду канула, зато прихожане обходили кавалера стороной.

Вернувшись в гостиницу, где кавалер снял номер по соседству с Дугласом, д'Эон пожаловался шотландцу на свою неудачу.

— Как, месье, вы осмелились заговорить с мадемуазель Бестужевой в церкви?

— А почему бы и нет?

— Несчастный! Вы понимаете, что вам угрожает?

— Угрожает?

— Боже мой, ведь императрица возобновила обычай, существовавший при ее покойном отце. Она приказала сажать на цепь всякого, кто осмелится разговаривать в церкви! Это касается даже высших сановников, только для них цепи сделаны из золоченой бронзы.

— Но ведь я француз!

— Это вас не спасет. Не далее как в прошлом году ваша соотечественница мадемуазель Тардье угодила в тюрьму за то же преступление.

— Мадемуазель Тардье? Я слышал, что ее посадили за то, что она не показала императрице последние моды Парижа, припрятав их для иных клиентов...

Кавалер не на шутку струсил.

— Месье, умоляю вас, сделайте что-нибудь, я должен остаться в Петербурге...

Дуглас посмотрел на незадачливого кавалера с подозрением и решил, что ничего делать не будет, и если кавалера засадят куда-нибудь в русскую Бастилию, то оно и к лучшему,

— Хорошо, месье, я постараюсь, чтобы вас не посадили в тюрьму, а только выслали во Францию.

...Наконец-то можно поздравить себя с успехом. Несомненным и тем более приятным, что он пришел в тот день, когда ему казалось, что наступил полный крах его карьеры, его дерзаний, и о Франции он будет мечтать где-нибудь в застенках русской темницы. Но прошел день, неделя, Дуглас молчал, а д'Эону надоело отсиживаться в номере. Он рискнул заглянуть к Разумовским.

Славянские вельможи страшно скрытны, скупы на слова и ловко притворяются незнайками, лишь только речь заходит о щекотливых вопросах политики. Дуглас утверждает, что вельмож к этой скрытности приучили бесконечные дворцовые перевороты. Просыпаясь утром, они не знают, кого сегодня днем узреют на престоле.

А светские львицы просто толстые, жеманные дуры. Конечно, и среди них есть немало прехорошеньких, но, боже, как они изъясняются по-французски! Этак недолго попасть и впросак, не разобрав речей прелестниц... Еще по приезде в Петербург д'Эон решил, что следовало бы выучить русский. Но вскоре убедился — в одиночку его не одолеть, а нанять учителя — об этом сразу станет известно клевретам канцлера Бестужева и, конечно же, насторожит их. Но тогда, спрашивается, как он сумеет получить необходимые сведения? Бумагу с королевской инструкцией он давно сжег, но весь этот год она как кошмар отравляет его сновидения, его жизнь. А жизнь могла бы быть приятной и здесь, в Санкт-Петербурге. Впрочем, теперь, после случая в церкви, он не хотел бы задерживаться надолго в России, ведь Россия владеет Сибирью... Как это он ловко ответил Ивану Шувалову: «Я всегда предпочитаю быть спиной к Сибири». Потом пожалел о дерзкой фразе, узнав, что один из Шуваловых — Александр — начальствует над тайной канцелярией. Но он не собрал сведений о политических планах двора Елизаветы, и во Францию пока лучше не возвращаться. Людовик XV мелочен, подозрителен, коварен. Принц Конти ныне уже не щит — сам впал в немилость.

Но, право, ему чертовски повезло у Разумовских с этой мадам... как ее русская фамилия? Тысяча чертей, уже успел забыть! Но очаровательницу зовут Мадлен. И она, бесспорно, француженка. Как ей удалось сохраниться при этом варварском дворе после падения Лестока? Того самого лейб-медика Елизаветы, который столько сделал для ее вступления на престол и низвержения Браунгшейской династии? Но ведь Лесток и сам стал жертвой этого несносного канцлера Бестужева, у которого так и не поймешь — то ли он ориентируется на Вену, то ли на Лондон, но, во всяком случае, не на Версаль.