Малколм Хэй - Кровь брата твоего

• Название: Кровь брата твоего
• Автор: Малколм Хэй
• Жанр: Религия

В своем исследовании Хэй обратился к оригинальным источникам, к самим основам той дьявольской ошибки, которая омрачила всю историю христианского общества на восемнадцать сотен лет. Он отстаивал свою точку зрения с завидным умением, блеском, со всей научной добросовестностью и сильной любовью к справедливости, которая и до этого отличала его книги о «цепи ошибок» в шотландской и английской истории. Хэй решил создать книгу, которая, как он чувствовал, должна была быть написана, и написана христианином. Книгу – признающую, выявляющую, анализирующую и предающую проклятию ту «цепь ошибок» в христианской теологии и этике, которая была вызвана антисемитизмом.

---

Малколм Хэй Кровь брата твоего

Да не наступит на меня нога гордыни, и рука грешника да не изгонит меня.

Псалмы, 35:12

И обратился я, и увидел всякие угнетения, какие делаются под солнцем: и вот слезы угнетенных, а утешителя у них нет; и в руке угнетающих их – сила, а утешителя у них нет. И ублажил я мертвых, которые давно умерли, более живых, которые живут доселе. А блаженнее их обоих тот, кто еще не существовал, кто не видел злых дел, какие делаются под солнцем.

Екклезиаст, 4:1-3

Предисловие к английскому изданию

Вот уже 36 лет прошло с тех пор, как в конце лета 1914 года капитан Мапколм Вивьен Хэй из Ситона (Абердин) пересек Ла-Манш в составе 1-го Гордонского полка шотландских стрелков и проследовал по деревенским дорогам Франции к местечку Монс. Он неплохо знал Францию и в селениях, где полк останавливался на отдых, любил потолковать с крестьянами и лавочниками на их родном языке. Казалось, их вовсе не беспокоили предстоящие военные действия, в первую очередь их живо интересовали «кельты».

Около Монса стрелки свернули налево и углубились в свекольное поле. Им было приказано копать траншею; пока они окапывались, на соседнем поле крестьянин сажал капусту. Когда земляные работы были закончены и стрелки залегли, на краю темнеющего перед ними леса показались серые пятна: передовые части Британского экспедиционного корпуса вплотную подошли к правому флангу германской линии фронта. На протяжении долгого дня и ночи, тянувшейся вечность, 3-я дивизия, в которую входили шотландские стрелки, сдерживала продвижение немцев. Противник превосходил ее численностью в живой силе в десять раз, а в артиллерии – в семь.

Хэй стоял у бруствера, наблюдая за происходящим в полевой бинокль, пока, как он вспоминал, тяжелые орудия врага, установленные у деревни Бетанкур, не начали разносить траншею, в которой он находился. "Снаряды стали разрываться слишком близко от моего левого уха, и я собирался положить бинокль и несколько минут посидеть на дне траншеи, чтобы передохнуть. Я уже наполовину присел, когда немецкий снаряд достиг своей цепи… Я сразу понял, что произошло. Удар был похож на падение молота, в нем было ощущение сумасшедшей скорости. В мгновение ока мне представилось поле боя, за которым я следил в бинокль весь день. Затем это видение сменилось алыми кругами и чей-то голос сказал: «Хэй свое получил». Сквозь красный туман я посмотрел на часы (это движение я начал за секунду до взрыва); циферблат был залит кровью, стрелки показывали без пяти четыре. Тот же голос произнес: «Мистер Хэй убит».

Он начал терять сознание и подумал: «Неужели это конец?» И тотчас ответ всплыл в его мозгу: «Нет, еще нет». Некоторое время Хэй пролежал без сознания, потом очнулся. В ногах была жгучая боль. Рядовой Синклер, тот самый, который объявил его мертвым, заметил, что Хэй еще дышит, положил его на солому на дне траншеи, перевязал рану на голове и хотел дать раненому глоток воды. Капитан Хэй расстегнул нагрудный карман, где он всегда носил фляжку со старым бренди. Брошюрка Красного Креста утверждала, что бренди – наихудшее из всего, что можно дать пить раненному в голову, но рядовой Синклер выпил все содержимое фляжки в глотку капитана. Тот пришел в сознание и почувствовал себя лучше. Синклер и другой солдат хотели остаться с ним, когда батальон начал отходить, но Хэй приказал им оставить его.

Ночь капитан Хэй пролежал на свекольном поле, а утром немцы нашли его и передали французскому Красному Кресту. Красный Крест направил капитана в госпиталь в Кодри. Там он еще раз услышал, что его положение безнадежно, и получил как католик предсмертное отпущение грехов и благословение. «Есть между жизнью и смертью, – писал Хэй позже, – период, когда все обычные мыслительные процессы прекращаются и на смену старому сознанию приходит новое: душа, задержавшись на пороге, оборачивается к беспомощно лежащему телу. В течение той ночи, в маленькой комнатушке в Кодри… я медленно открывал в себе другое Я, не связанное с телом, покоившимся на постели, но все же охватывавшее его, словно туманом и тенью. Это была тень смерти».

Хэй выкарабкался из кризиса и стал поправляться; но оказалось, что в результате ранения он частично парализован. Его отправили в гражданский госпиталь в Камбрэ, где стояли немецкие оккупационные войска. Там в день Св. Андрея французская сиделка, зная, что этот праздник почитаем шотландцами, принесла ему деликатес – блюдо улиток. Хэй попробовал их, и они ему понравились. Вскоре после этого немцы перевели его из французской больницы в Вюрцбург, в тюрьму крепости Мариенбург, где его, как и других заключенных, содержали в ужасных условиях. Там он увидел, что представляет собой немецкий ум, породивший спустя поколение нацизм, в действии: «Мы попали в самую сердцевину той машины, которая работала с единственной целью – сокрушить европейскую цивилизацию и подчинить её тевтонским идеям».

В феврале 1915 года его обменяли как военнопленного, признали негодным к дальнейшей службе и отправили в Англию. В Лондоне он сумел одолеть свой паралич и научился ходить с палочкой. Там он поступил на службу в «Интеллидженс сервис», где организовал группу молодых выпускников университета для шифровальных работ и внес такой вклад в военные действия, что если бы его тюремщики в Мариенбурге узнали об этом, они пришли бы в ярость. Кроме того, Хэй записал свои впечатления солдата и военнопленного, и его записки появились в «Блэквудс мэгэзин»; капитан Хэй предпочел остаться неизвестным и подписал свое повествование как «М-р X». В 1916 году его записки вышли отдельной книгой – «Раненый и военнопленный. Рассказ офицера, спасенного благодаря обмену». Книгу хорошо встретила критика, она стала бестселлером; она была первой из множества опубликованных позже книг, написанных солдатами Первой мировой войны. И стиль, и композиция, и ясность слога заслуживали всяческих похвал, и это ошеломило самого автора, ибо капитан Хэй никогда не считал себя писателем и не помышлял о литературном поприще. Однако, когда война закончилась и он вернулся в Шотландию, идея писательского ремесла постепенно овладела им. Хэй счел, что это превосходное занятие для полуинвалида, и всерьез занялся литературным трудом.

Хэй жил в Ситоне, в поместье близ Абердина, которое в середине XVIII столетия было куплено его прадедушкой, мистером Форбсом, владельцем фирмы «Форбс и Компания» в Бомбее. В 1813 году единственная дочь Форбса Элизабет вышла замуж за лорда Джеймса Хэя, второго сына маркиза Твиддэйла. Он был адъютантом герцога Веллингтона в битве при Ватерлоо, а позже исправлял должность военного губернатора Парижа. Любопытно отметить, что когда лорд Джеймс в 1815 году короткое время был командиром гвардии гренадеров, они стояли на зимних квартирах в Камбрэ. А спустя почти сто лет его внук занимал больничную койку в госпитале этого городка.

Малколм Хэй вновь вернулся к заботам о полях и угодьях поместья, не забывая при этом и о другом труде – литературном. Сочетание таланта писателя и основательности исторического исследователя принесло ему на протяжении последующих двадцати лет плоды в виде четырех достойных упоминания и изучения книг: «Цепь ошибок в шотландской истории», «Документы Блэрса», «Иезуиты и папистский заговор» и «Загадка Якова II». Три из этих книг были посвящены одной общей проблеме: проникновению в исторические исследования современных представлений о прошлом; случаи, когда эти современные представления – в сущности, предрассудки, штампы, социальные стереотипы, не говоря уже просто об ошибках и недопонимании, – объявляются существовавшими в описываемую историческую эпоху. Хэй уделял постоянное внимание и анализу повторяющихся ошибок историков, не затрудняющих себя проверкой источников и работой непосредственно с первоисточниками. В качестве темы для анализа этой проблемы Малколм Хэй избрал роль католицизма в шотландской и английской религиозной и политической жизни во времена Реформации и непосредственно после нее. Первой мишенью Хэя было прочно укоренившееся в шотландской популярной и научной исторической литературе представление, согласно которому кельтская церковь в VI-VII столетиях была полностью независима от Рима и являлась своего рода «предшественницей» протестантизма.

В «Цепи ошибок в шотландской истории» он проследил истоки этой концепции, рассмотрел аргументацию историков, которые приняли ее без сомнений и испытаний фактами, и показал ее несостоятельность при помощи документальных источников. Особенно важную роль в его аргументации сыграло письмо Св. Колумбана папе Бонифацию, в котором недвусмысленно провозглашалась преданность и подчиненность кельтской церкви Святейшему престолу, несмотря на то, что там же провозглашалось право критиковать римскую курию за те или иные ее конкретные действия, а также право давать советы церквям других стран (право, к несчастью, не использованное ни одним из церковников в те тяжелые времена).