Николай Ватанов - Метелица

• Название: Метелица
• Автор: Николай Ватанов
• Жанр: Юмористическая проза

Сборник юмористических рассказов по мотивам советской действительности.

---

В особенности обострился террор, когда вошли в возраст и стали главарями подростки Федя Палый и Жора Цокот. Федя был щуплый, белесый мальченка лет двенадцати, Жора же — несколько постарше, паренек чернявый и стройный. Изобретательность их не имела предела и Зайцев, доведенный до отчаяния, решился однажды искать защиты у их родителей.

Дворник Яков, знакомый со всем населением переулка, к этой затее отнесся весьма скептически:

— Ну чего вы, Леонид Петрович, к ним пойдете? — сказал он. — Папаша Федьки Палого босота пухлая. Цокотиха же, — Яков запнулся, подыскивая приличное обозначение, — сука первостепенная. Только время потратите.

Профессор все же пошел. Папу Палого, жившего в сарае во дворе напротив, он застал за приготовлением старки из денатурата. Фигура эта действительно оказалась самая незначительная, и как бы припухшая. Она заметалась по заставленному помещению в поисках стула.

— Не беспокойтесь, пожалуйста, я к вам на минутку, по делу, — смущенный нищенской обстановкой и тяжелым запахом спирта, сказал Зайцев. — Я бы хотел…

— Чего стоишь, у-у… стерва! — перебил Палый Зайцева, обращаясь к своей супруге. — Стулу ищи и подай чистый стакан их угостить. Живо!

— Покорнейше благодарю! — испуганно покосился Зайцев на лунного цвета жидкость на столе. — И вам, как врач, не советовал бы «это» пользовать.

— Напрасно опасаетесь, приготовлено по последнему слову науки и техники, — обиделся за старку Палый. — Он взял бутыль и осторожно ее встряхнул. Жидкость немедленно покорно, словно шампунь, взмылилась. — Эх, для окончательной полировки нет у меня только мятой серой глинки, микстурка была бы как слеза!

— Мятой глинки?! — переспросил Зайцев. — С таким препаратом, признаться, не знаком… Однако мы отвлеклись, не угодно ли вам меня выслушать?

К заявлению Зайцева папа Палый отнесся вполне сочувственно:

— Сколько я на Федьку уже силы извел, не поверите! — пожаловался он. — Его, змееныша, по правильному, давно удушить нужно!

— Почему же непременно бить или душить?! — поморщился Зайцев. — Вы, как отец, должны на него как-то иначе воздействовать. Скажем наставлениями, словами…

— Словами?? — очень удавился Палый. — Да он слов больше моего знает! Нет, гражданин, заблуждаетесъ. Лупить нужно, так лупить, чтобы у него язык опух! Но мне, по правде сказать, заниматься, с ним все затруднительней. Увертлив ?тал и кусается! Теперь его только хитростью взять можно, из засады.

— Как из засады?!

— Схоронюсь я где-нибудь и прыгаю. Но он тоже не дурак, в большие расходы меня ввел. На днях приоткрыл я входную дверь и спрятался сзади. Долго прождал на сквозняке, не куривши. Слышу наконец — идет! Как только показался, прыгнул я, одеяло накинул и занялся, себя не жалея… Уже утомляться начал и вдруг, к своему ужасу, слышу сзади голос. Федькин голос!

— Довольно, пахан! Спасибо!

— Оказывается он, паразит, взамен себя приятеля своего Кольку, сына завдомом, подсунул! Кинулся я за Федькой и заметались мы по двору. Он летит, вокруг нужников кружит и все норовит через помойную яму. Через нее у нас, может заметили, хлипкая доска перекинута. Так он меня завлекает, чтобы рухнул. В трясину! Жильцы повыходили, участие в нас приняли. Мне советуют:

— Давай, давай резвей, Кабысдох! — (Кабысдохом меня Федька прозвал!) — Смелей, сволочь, углы режь! Тю, Кабысдох… тю!

Жильцам развлечение, а мне после целую неделю во всем себе отказывать пришлось. Две литры старки зав домами отволок. Грозил в горком жалиться. Взамен благодарности значит, что я за него постарался, Кольку ему отодрал!

Профессор Зайцев, не прощаясь, двинулся к выходу. Палый кинулся его провожать.

— Так не извольте, гражданин, сомневаться. Я прыгну с кровати или как иначе, но прыгну, — в дверях заверял он гостя.

— Покорнейше благодарю, — рассеянно проговорил профессор. — Прощайте.

Гражданка Цокот жила в одном из мурых, выходящих на улицу, домов. Парадное в нем оказалось, по обычаю переулка, забито досками, и Зайцеву пришлось идти другим грязным двором, мимо новой помойки. Взойдя на черное крыльцо, он попал в застекленную общественную галлерею. По ней вкривь и вкось было развешено для просушки белье (за ним из внутренних окон неустанно следили владельцы). Осторожно раздвигая перед собою эту мокрую изгородь, Зайцев стал пробираться к ближайшей двери, но все же как то не остерегся, и его с размаха хлестнуло по лицу чем то влажным и гадким. Сердит и в обиде, он не стучась рванул за щеколду, и очутился в затемненной, довольно большой комнате с красной, дурного вкуса, кушеткой на переднем плане. Вскоре он рассмотрел еще двух дам в сильном неглиже, примерявших наряды перед зеркалом. При появлении нежданного гостя, дамы смутились, но смутились не сразу.

— Вам что угодно? — недовольно спросила старшая из дам, оказавшаяся мадам Цокот.

Младшая же, ее дочка, стройная и очень недурная собою брюнетка, протяжно взвизгнула и неспеша направилась за платком.

— Кира, это ведь доктор! — успокаивающе проговорила мать. — Если не ошибаюсь, вы наш сосед, профессор Зайцев. Чем обязаны?

Зайцев кратко изложил причину своего визита.

— Не может быть, чтобы мой мальчик… — возмутилась мадам Цокот. — Вам наверно его оговорили!

— Это Палые на него придумали, — поддержала свою мать Кира, успевшая наконец накинуть на себя шаль. — Товарищ Сомов из крайкома, вы должны его знать, аттестовал недавно брата как активиста.

— Активист, конечно, — согласился Зайцев. — Но я сам видел, как он…

В это время послышался со двора автомобильный гудок, и дамы заметались по комнате.

— Хорошо, я поговорю с сыном, — успела еще сказать Цокот, хватая свои одежки и исчезая. Кира же, вероятно в замешательстве, снова скинула с себя платок и завертелась у зеркала.

Профессор двинулся к выходу. Во дворе он увидел упитанного субъекта, вылезающего из синего лимузина, и вскоре услыхал, как в доме протяжно взвизгнула застигнутая врасплох девица.

III

Последствия визита Зайцева к родителям не замедлили сказаться. Вечером того же дня в раскрытую форточку столовой впорхнул всеобщий любимец, кот Мурзик. В порхнул у прошелестел аршинным бумажным хвостом и молча скрылся под диван. Словно это был не кот вовсе, а какой-то допотопный, летающий ящер. Профессорская дочка, Зоя, свидетельница этого события, зубрила в комнате сравнительную анатомию. Долбить же гранит науки, как известно, удобней всего, взобравшись с ногами на диван. Услыша странный шелест, Зоя немедленно соскочила на пол, стала на колени и начала ласково звать:

— Мурзик это ты?! Что с тобой произошло, покажись-ка, детка!

Но Мурзик, обиженный на весь человеческий род, сверкал из темноты на нее глазами и глухо ворчал. Пришлось лечь на пол и тащить кота за лапку.

— Ну не царапайся же так, фу Мурзик, какой ты право, — говорила Зоя, отвязывая бумажного змея. — Ведь это не я сделала, а гадкие мальчишки!

— Зоя, зайди потом продезинфицировать руку, — позвал из кабинета отец.

На следующий день весь забор Зайцевской усадьбы был покрыт причудливыми рисунками и надписями. Возмущенный профессор позвонил в участок. Явился, прихрамывая, пожилой милиционер, заспанный и недовольный.

— Ну что у вас еще?! - сурово спросил он Зайцева.

— Пройдемте, пожалуйста, и вам покажу… художества!

— Кстати, доктор, — оттаял вдруг милиционер. — У меня чего то пятка болит, не ревматизма ли?

— Я принимаю ежедневно но вечерам, — сухо отвечал Зайцев. — Так пойдем!

Заборная живопись, в особенности же стихи, чрезвычайно заинтересовали стража порядка. Он стал мучительно долго скандировать их по слогам. Зайцев, под- конец, не выдержал и сам зачитал «вирши».

— Какая мерзость, — брезгливо сказал он. — Ко мне ходят пациентки, у меня дочь барышня…

Возле дома напротив стояло, с невинным видом нейтральных наблюдателей, несколько термидорианцев. Милиционер пересек улицу и с деланной строгостью обратился к ним.

— Ребята, это вы на заборе написали?

— Не…е, это не мы, дяденька,. — отвечали мальчики. — Это Пава!

— Какой Пава?! Где ваш Пава?

— Пава уехал. Он же здесь пишет: «прощай, уезжаю я в Шанхай». Дяденька, дайте «сорок» — попросил один из подростков.

Милиционер, откусив, как того требовала вежливость, самый конец цыгарки, протянул дымящийся окурок. При виде начавшегося братания, профессор Зайцев молча двинулся к дому. У входа его нагнал милиционер.

— Гражданин домовладелец, — строго отнесся он к Зайцеву, указывая рукой на номерной щиток, — почему вы, согласно постановления горсовета, до сих пор не повесили щиток нового образца. Придется протокол!

— Зайдите ко мне, — упавшим голосом проговорил Зайцев. — Я осмотрю вашу пятку.

Через час после ухода стража началась такая бомбардировка забора, что профессору пришлось для собственного спокойствия увести со двора Эзопа и спрятать к себе в кабинет.