Линда Андерсен - Одинокое сердце

• Название: Одинокое сердце
• Автор: Линда Андерсен
• Издательство: Панорама
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-7024-1523-X

За Бенджамином Лонгсдейлом укрепилась прочная репутация опытного сердцееда. Вот и Миллисент попалась, подобно беззаботной птичке угодила в его невидимые сети. А ведь ей и так несладко живется на белом свете. Родители давно умерли. Работать приходится с утра до ночи. Бывший жених Кристофер Кроуфолд в день свадьбы… Да что там говорить, маршруты счастья пролегают слишком далеко от ее дома. Но стоит ли подводить итоги, сетуя на то, что судьба разбита окончательно? И так ли неисправим мистер Лонгсдейл, блистательный кардиохирург, лучше других понимающий, как хрупко человеческое сердце?

---

У Миллисент было некоторое профессиональное пристрастие: она обожала работать с детьми и собаками, считала, что и те и другие прекрасно держатся перед объективом: естественно и грациозно.

В крохотном ателье, расположенном в цокольном этаже небольшого краснокирпичного здания в викторианском стиле, построенного еще в конце девятнадцатого века, было прохладно, с легким шумом работал кондиционер. Кремовые жалюзи на высоких и узких окнах превращали яркий солнечный свет в ровное спокойное свечение.

Повсюду – на полу помещения, покрытом однотонным ковром, на широких подоконниках, на полках стояли вазы и горшки с цветами. Рядом со стеклянной входной дверью находился кожаный диванчик. На нем с комфортом восседали соседи Миллисент Копперфилд – дружелюбные и необыкновенно разговорчивые старички Анна-Тереза Монтефалько и Реджинальд Маккормик.

Если бы кто-нибудь увидел их со стороны, то мог бы подумать, что эти люди – супруги, и прожили под одной крышей много-много лет. Чем-то неуловимо эти два милых пожилых человека были похожи. Но на самом деле старички просто каждый сам по себе жили рядом с Миллисент, приходились друг другу всего лишь соседями.

Их дома, такие же древние, как и сами домовладельцы, располагались поблизости, на той же тихой улице. Бриджес-стрит славилась своей допотопной архитектурой и патриархальными нравами.

Старички слыли в округе скромными, одинокими и обожали приходить в фотоателье каждый день, словно в любимый клуб. Они даже одевались вполне торжественно, выдавая этим свое уважение и любовь к Миллисент.

Сегодня на Анне-Терезе Монтефалько, всю жизнь проработавшей поваром в итальянском ресторане, было закрытое черное строгое платье, под воротником которого сверкала булавка в виде католического распятия. На седой голове женщины красовалась изящная шляпка, отделанная черным стеклярусом, запястья все еще красивых полных рук украшали браслеты.

Когда-то, еще при первом знакомстве, у Миллисент сложилось представление о пожилой соседке, как о почтенной матроне с интересным прошлым. Сейчас эта дама сидела на диванчике, оживленно на все реагируя.

Седовласый Реджинальд Маккормик давным-давно работал шофером-дальнобойщиком. Сегодня он щеголял в светлом полосатом костюме-тройке, с цветком в петлице, с полосатыми же платочком и галстуком. Старик без устали вертел в руках трость с серебряным набалдашником в виде головы русской борзой и напоминал почтенного отца большого семейства, но еще больше походил на гангстера из старого кинофильма. Довершал облик старика миниатюрный слуховой аппарат.

Миллисент дорожила дружбой этих милых людей и с удовольствием слушала их безобидную болтовню. Темой для бесконечных разговоров чаще всего служила кулинария и обсуждение ассортимента дешевых распродаж и аукционов в ближайших городках по всему побережью Атлантического океана, на юг и на север от города Довера, где располагалась Бриджес-стрит.

Девушка привела в порядок рабочий стол, разложила объективы по коробкам, расставила по местам штативы, взглянула на наручные часики, некогда подаренные родителями на совершеннолетие.

– Сколько времени, Миллисент? – спросила Анна-Тереза. – Мне кажется, уже три часа.

– Четыре, – улыбнулась Миллисент, зная наперед, какая последует реплика из уст пожилой грузной женщины с белыми как снег волосами.

– Не может быть! Как быстро бежит время! В годы моей юности часы не спешили вперед так быстро, время шло медленно, и я все успевала сделать. Ах, какие я тогда фаршировала помидоры! Какую делала поленту, пальчики оближешь! Гости ресторана «Неаполь», где я отработала почти полвека, пребывали в полном восторге!.. А ты все успела сегодня сделать?

– Осталась одна-единственная клиентка, должна вот-вот подойти, – заглянув в блокнот, ответила Миллисент. – Ой, что я такое говорю! Моей клиентке всего-то полгода, сама она, конечно, не подойдет. Ее подвезут… Сегодня замечательный день, работалось с удовольствием.

– Это потому, что ты сама славная девушка, – произнес с важным видом Реджинальд Маккормик, вертя серебряный набалдашник трости. Голова борзой, раскручиваясь, мелькала в его пальцах и превращалась в сверкающий шар. – Не постесняюсь повторить свою мысль еще раз: ты чудесная девушка и прекрасный фотограф. Завтра с удовольствием покажу тебе магазинчик, его хозяин дешево продает антикварный «кодак-автограф». Прекрасный коллекционный экземпляр в кожаном футляре, такого наверняка нет даже в музее!

– Да будет тебе болтать про старые фотоаппараты, Маккормик. Ты только что высказал мысль куда более ценную, и я с тобой согласна: лучше нашей Миллисент в округе девушки нет! – подхватила Анна-Тереза. – Как мне обидно, что ты, милая, все время проводишь за работой. Деньги такая штука, – сколько ни старайся, все их не заработаешь! Между прочим, по тебе Джузеппе просто сходит с ума, ты так ему нравишься! Сходила бы с ним погулять, что ли… А то приходите ко мне, угощу вас ванильным печеньем. Знаю один старинный рецепт, мне когда-то передала его моя бабушка.

– Джузеппе мне не нравится, тетушка Анна-Тереза, – просто и легко ответила Миллисент, давно привыкшая к тому, что простодушные соседи пытаются просватать ее хоть за кого-то из своих знакомых и родственников.

– Стерпится – слюбится! – безо всякой улыбки проговорил Реджинальд. – Джузеппе – неплохой парень, надежный. Выходи за него замуж к осени, и будешь жить как за каменной стеной.

– Он моложе меня на пять лет! – воскликнула Миллисент.

В следующую секунду она поняла, что сморозила глупость – при чем здесь возраст? Бывают пары и с большей разницей, и прекрасно при этом существуют. Главное в отношениях мужчины и женщины – это любовь, непреодолимая тяга друг к другу.

Мама Миллисент говорила, что золотым ключом к искренним супружеским отношениям является душевная близость – ее ни за какие деньги не купишь, не извлечешь из флирта и кокетства. Душевная близость либо есть, либо ее нет. Вот так мама определяла любовь между мужчиной и женщиной.

А что Джузеппе? Случайный человек в жизни Миллисент, стеснительный веснушчатый парень. Последнее время он каждую неделю приходил в ателье фотографироваться. Когда Миллисент спрашивала его, зачем ему столько фотографий, он краснел и бурчал под нос, мол, надо… Мол, у него много родственников и все просят для своих альбомов его, Джузеппе, художественное изображение.

Но парень был наивный и смешной одновременно. Он никогда не забирал свои фото. Просто приходил на следующую съемку в отутюженной рубашке и туго завязанном галстуке, усаживался на край диванчика.

Однажды Миллисент решила поиграть с Джузеппе в обиженного мастера и сказала:

– Что это ты со мной шутки шутишь, Джузеппе? Не забираешь свои снимки? Если тебе не нравится моя работа, иди в другое фотоателье!

– Нравится, – буркнул он, – я… это… заберу их все сразу… Не обижайся, Миллисент…

…Старички все еще выжидательно смотрели на Миллисент, ответ про разницу в годах ее и Джузеппе их не удовлетворил.

Тогда она ласково засмеялась и воскликнула:

– Полюбуйтесь на него! Он совсем мальчишка!

Девушка вытряхнула из толстого коричневого конверта добрый десяток снимков, и с каждого на стариков смотрел добродушный паренек – конопатые щеки, детские пухлые губы, редкие усы, такие, какие бывают в случае, когда их впервые решились отрастить.

– Ну и что, девочка? Я стал отцом, когда мне стукнуло девятнадцать лет. Или двадцать? – Реджинальд почесал в затылке. – Короче, тебе нужно срочно замуж, и не спорь со мной! А не то так и умрешь старой девой!

– Я, кстати, во время медового месяца уже была на сносях, – проворчала Анна-Тереза. – Или в те дни мужчины были мужчинами. Какой у них был аппетит, проходу девчонкам не давали, нынешним мужикам не в пример. Миллисент, ты просто себя хоронишь в своем ателье!

– А женщины были женщинами, – мечтательно вздохнул Реджинальд. – Помню, прямо кровь кипела в моих жилах, когда видел юбку или ленту в волосах. Сумасшедший ток какой-то шел от вашего слабого пола…

Тут старик осекся, поймав укоризненный взгляд бывшей поварихи. И решил исправиться:

– А какие замечательные пироги пекли женщины в моей молодости! Пальчики не то что оближешь, а разжуешь и проглотишь!

Еще раз взглянув на Анну-Терезу, старик своевременно добавил:

– Теперь, кроме Анны, таких женщин нет. Полента у тебя и сейчас замечательная, милая соседка.

М-да, старый господин Маккормик был настоящим дипломатом. Не зря же полжизни колесил по дорогам, общался с громадным количеством людей, вот и научился гасить искры раздражения, возникающие в ходе разговора.

Миллисент присела на стул напротив старичков. Ей казалось, она знала их всегда, так привыкла к ним.

Они были наивны, словно дети, добры к ней, будто родные дедушка и бабушка. Их дома стояли рядом и напоминали своей старомодной архитектурой ее собственный дом.