Дмитрий Альперов - НА АРЕНЕ СТАРОГО ЦИРКА

• Название: НА АРЕНЕ СТАРОГО ЦИРКА
• Автор: Дмитрий Альперов
• Жанр: Биографии и Мемуары

Ответственный редактор

Б. БЕГАК

•

Макет и оформление

А. ГЕССЕН

•

Переплет, форзац и рисунки худ.

Н. ЖУКОВ

•

Корректор

Н. ПРИГОРОВСКИЙ

Москва 1936 год

---

Тогда отец взял шляпу у кого-то из публики. Разбил в нее яйца, насыпал муку, налил воду.

Тот, кто дал шляпу, начал волноваться, отец успокоил его, сделал несколько пассов, вынул из шляпы готовое печенье, отдал с поклоном шляпу и роздал печенье публике.

Эта часть была повторением того, что делал Беккер. Дальше отец и Бернардо сделали номер клоунским. В то время, как отец угощал публику печеньем, Бернардо попросил у одного из зрителей шляпу, обещая сделать вкусный торт и угостить его. Насыпал в шляпу муку, разбил и вылил яйца, налил воды, посыпал все это землею с арены. Тот, у кого была взята шляпа, начал протестовать, а когда Бернардо выхвалил всю смесь на тарелку, возмущенный зритель перелез через барьер, подошел к Бернардо, грозя ему полицией за его проделку. Тогда вмешался отец.

— Не волнуйтесь, прошу вас, — сказал он, — обождите минутку. Я вам сейчас все объясню. Дело в том, что эта шляпа не ваша.

— Как не моя?.. Моя!..

— Уверяю вас, что ваша шляпа цела и находится под столом. А эта шляпа наша. Вот посмотрите. Отец вытащил и отдал смущенному зрителю его шляпу целой и невредимой. Тот пошел на свое место, но по дороге запнулся и упал.

Номер прошел с небывалым успехом. Цирк дрожал от смеха. Беккер был в восторге и говорил, что давно так не смеялся, как сегодня. Пригласил отца и Бернардо ужинать и обещал рассказать ещё несколько номеров. Артисты поздравляли отца.

Делалось это антре довольно просто. В места для публики сажали своего артиста. Затем брали две одинаковых шляпы. Приготовляя печенье, отец отдавал шляпу Бернардо, у которого была двойная кастрюлечка и который незаметно вкладывал эту кастрюлечку в шляпу.

Мука, яйца и вода попадали в кастрюльку. Подставной зритель начинал волноваться, и, когда отец из одной кастрюльки переливал все в другую, находившуюся в шляпе, громко протестовал, отвлекая внимание публики. Бернардо же, пользуясь этим, ловко вынимал кастрюльку и сыпал из рукава печенье.

Весь номер был построен на глазах у публики с уменьем в нужный момент отвлечь ее внимание. Это прием обычный в цирке, и на нашем языке он называется санжировкой. Подставное лицо прибегает иногда к падению со стула или к устройству скандала.

Отец назвал это антре в честь Беккера «а-ля-Беккер». Антре это стало очень cкopo популярным. Клоуны делают его и сейчас и у нас, и за границей. Антре считается бенефисным и называется до сих лор «а-ля-Беккер».

Под конец сезона в Ригу вернулся Саламонский. Он сказал отцу, что сговорился с артистом Ольшанским как с партнером для отца. Ольшанский был известный прыгун и «рыжий Август». Отец ответил, что у него уже есть партнер и что вечером он его увидит. Саламонскому такая самостоятельность, проявленная отцом, явно не понравилась.

Вечером, во время номера отца и Бернардо, цилиндр Саламонского был на макушке. И у нас, и за границей артисты знали, что цилиндр был своего рода барометром настроения Саламонского.

Саламонский брал обычно артистов после дебюта. В контрактах был пункт, что в течение трех первых дней дирекция оставляет за собой право отказать артисту. И вот, если во время дебюта цилиндр Саламонского спускался на лоб и закрывал ему глаза, это было знаком, что дело артиста плохо и контракт с ним заключен не будет. Если же, наоборот, цилиндр постепенно сползал на затылок, это означало, что контракт обеспечен. Саламонский любил присутствовать на дебютах. Никогда не пропускал их. Его место во втором ряду не продавалось, чтобы он мог в любой момент просмотреть тот или другой номер.

Итак, на этот раз барометр стоял высоко, Саламонский даже аплодировал. «Наша взяла», — сказал отец Бернардо.

После спектакля Саламонский пригласил обоих артистов ужинать и был приятно поражен, что Бернардо говорит по-немецки. После ужина он сказал, что приглашает их обоих на зимний сезон на жалованье в четыреста пятьдесят рублей.

Просил притти к нему в номер, чтобы он мог рассказать им еще одно антре, которое он видел за границей.

На другой день он рассказал отцу и Бернардо сценку «Фотограф». Ее разыгрывали на сцене два английских эксцентрика. В тексте была непереводимая игра слов, поэтому отцу и Бернардо пришлось все переделать, оставив лишь основные трюки. Пришлось им также заняться дрессировкой собаки.

Через месяц номер был готов. Проходил он так.

На арену навстречу друг другу выходили шталмейстер и клоун в шляпе и с фотографическим аппаратом в руках. Клоун ищет родильный приют, но когда узнает, что он в цирке, то требует директора, так как он артист.

Шталмейстер. Судя по вашему аппарату, вы просто фотограф.

Клоун. Я фотограф, но фотограф необыкновенный. Я снимаю ночью и делаю такие снимки, каких вам еще не приходилось видеть. Снимаю все, что попадется: часы, цепочки, шубы…

Шталмейстер. Убирайтесь. Смеетесь вы что ли надо мной…

Клоун. Ну, ну, не сердитесь… Я пошутил. Что бы вы сказали, если бы я своим незатейливым аппаратом снял вас и дал бы вам через несколько минут вашу картонку в натуральную величину?

Шталмейстер соглашается. Клоун снимает пальто и шляпу, кладет их на землю, расставляет аппарат и на него ставит бутылку с надписью крупными буквами «Гунияди янос» (слабительное).

На арену выходит рыжий, начинает подметать и загребать на лопату пальто клоуна. На вопрос, кто это такой, шталмейстер отвечает, что это человек, наблюдающий за чистотой.

Клоун. За чистотой? Так он не сюда попал, ему надо пойти на Рижский базар в ряды, где продается мясо. Вот где нужна чистота.

Эта фраза имела большой успех у публики, так как в Риге мелкий скот убивали тут же на базаре, на глазах у зевак. Тут же снимали с него шкуру, и спускали кровь. От этого стояла кругом ужасная вонь. Отец говорил, что это была его первая реприза на злободневную тему, и она хорошо принималась публикой.

Когда дело доходит до фотографирования, шталмейстер отказывается и зовет молодого человека, который давно жаждет сняться. На его зов выходит рыжий клоун. Ему предлагают сняться бесплатно. Оказывается, что он только и ждал такого случая, чтобы бесплатно сняться.

Фотограф усаживает рыжего, тот садится к аппарату спиной. Фотограф поворачивает его лицом к аппарату и заявляет, что будет его позировать.

Рыжий (беспокойно). Постойте… постойте… Это что значит?

Клоун. Позировать — значит придавать позу.

Рыжий (успокаиваясь). Ну, тогда так… А то я думал, вы будете мне кости ломать.

Клоун просит извинения за нескромность и спрашивает, с какою целью молодой человек снимается. Рыжий на ушко шепчет ему, что выходит замуж.

Клоун. Понимаю… понимаю. Вы женитесь, и вашу фотографию вы хотите преподнести вашей будущей жене.

Рыжий (показывает кулак). Да… Я ей преподнесу!..

Клоун просит сидеть спокойно и смотреть в аппарат. Клоун подходит к аппарату и смотрит в глазок аппарата. Из аппарата на него бьет струя воды.

Рыжий. Ваш аппарат плюется.

Его усаживают опять, но он не сидит. Второй раз из аппарата на него сыплется пудра. Клоун осматривает его еще раз, находит, что он плохо одет. Рыжий заявляет, что у него есть английское пальто и цилиндр. Убегает и возвращается переодетый. Фотограф наводит фокус и говорит, что фотография получится первосортная, и ее надо будет немедленно отправить в Париж на выставку.

Рыжий. На какую… выставку?

Клоун. Конечно, на собачью. Ах, постойте… у меня осталась только одна пластинка. Надо будет зарядить аппарат. Шталмейстер, есть у вас темная комната? Да?.. Хорошо. Ждите. Я сейчас.

Клоун-фотрграф уходит, рыжий в его отсутствие выпивает из бутылки слабительное, думая, что это водка. Фотограф возвращается, ругая шталмейстера за разбитые шесть пластинок.

Клоун. По счастью, у меня остался один негатив. Мне все-таки удастся снять вас (идет к аппарату). Спокойно.

Рыжий (корчится на стуле от боли). Проклятая водка!

Клоун (под покрывалом). Не шевелитесь…

Рыжий (удерживая спазмы). Ради бога снимите меня поскорее… а то, а то… Я боюсь, чтобы я не лопнул…

Клоун. Сидите смирно. Вы все время ерзаете на стуле и не попадаете в фокус.

Рыжий. Умоляю вас скорее!.. скорее!.. (подзывает его к себе рукой и шепчет ему на yxo) скорее!..

Клоун. А, вот что… прямо, направо, потом налево, потом прямо…

Рыжий срывается с места и поджимая руками живот, убегает. Возвращается через некоторое время, видимо смущенный.

Клоун спрашивает — в чем дело? Тот отвечает: «Там занято». Клоун прогоняет его. Рыжий убегает опять, потом возвращается и садится на стул.

Клоун. Ну, теперь я вас снимаю. Смирно… Примите указанную вам позу… я наведу фокус и буду снимать… Постойте!.. Что это у вас?..

Рыжий поднимает то, что держит в руках — вместо шапокляк у него крышка от уборной. Смущенный он убегает и возвращается с шапокляком. На этот раз клоун благополучно снимает его, но когда рыжий поворачивается, чтобы встать со стула и утомленный вытирает пот со лба, из аппарата раздаются два выстрела, Рыжий пугается и убегает в конец манежа. Оттуда кричит, что пришлет кассира рассчитаться за снимок. Клоун смеется. Музыка играет галоп. Из-за кулис выбегает собака, хватает рыжего за штаны. Срывает их с него. Рыжий, хватаясь за голову, убегает за кулисы.