Лидия Чарская - Тяжелым путем

• Название: Тяжелым путем
• Автор: Лидия Чарская
• Издательство: И. Кнебель
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1914

---

— Добрые? Славные? Нет, это мне нравится! — неожиданно прервала мужа сердитым голосом Нетти, и её южные глаза засверкали целым фейерверком негодования.

— Нет, милая Ия, я больше слова не скажу об этих прелестных деточках… Вы сами увидите их и поймете, права я или нет. A André к ним слишком пристрастен. Идем же, идем к ним!

И, схватив Ию за руку, Нетти потащила ее из гостиной…

Княгиня поспешила за ними.

— Возьмите и меня с собой. И я хочу присутствовать при первом знакомстве Ии с этими ангелочками, — смеясь закричала она.

Из гостиной, большой комнаты в три окна, со старыми запачканными во многих углах обоями, обставленной, очевидно, на скорую руку самой разнокалиберной мебелью, Ия с обеими хозяйками прошла в столовую.

Здесь, посреди комнаты стоял неубранный стол с остатками от обеда на беспорядочно расставленных тарелках, и с корками хлеба, разбросанными по весьма сомнительной чистоты скатерти.

Из столовой все трое прошли в длинный темный коридор. Его дальний конец упирался в лестницу.

— Поднимемся к ним. Детская находится наверху, — предложила Нетти.

По шатким, скрипучим ступеням Ия вместе с хозяйками дома прошла во второй этаж. Три двери таинственно белели в верхнем тоже совершенно темном переходе.

— Там кабинет papa, — указывая рукой на правую, — говорила Нетти, — papa пишет свои мемуары о Турецкой войне и любит, тишину и уединение; там шкафная и комната для прислуги, — указала она на противоположную стену, — a это ваша обитель!

И при этих словах молодая женщина порывисто распахнула среднюю дверь.

При их появлении на пороге комнаты что-то быстро шарахнулось в сторону. Ия успела разглядеть только кусок необычайно яркой смеси розового с зеленым и голубым. И это розово-зелено-голубое забилось между комодом и рукомойником, находившимся в дальнем углу детской, небольшой комнаты, заставленной тремя кроватями и убогой сборной мебелью.

В тот же миг взгляд Ии встретился с прелестными ясными, как небо голубыми, детскими глазенками, в упор устремленными на нее.

— Жура, подойди сюда… A где Надя? — обратилась. Нетти к голубым глазкам.

Маленький голубоглазый мальчик лет девяти, с длинными, как у девочки, локонами, вьющимися по плечам, выступил вперед, для чего-то прикрывая рукой левое колено.

— A Надя где? Изволь отвечать!

Глаза Нетти сердито сверкнули. Но мальчик, по-видимому, ничуть не испугался гнева своей молоденькой тетки.

— Надя сейчас придет, — отвечал мелодичный голосок в то время, как голубые глазенки без тени смущенья с любопытством разглядывали Ию.

— Вот рекомендую нашего сорвиголову. Его зовут Журой, Евгением. Советую быть с ним построже; да и с его сестрицей тоже. Из рук вон какие оба проказники и упрямцы, — слегка подталкивая мальчика к Ии, проговорила княгиня Констанция Ивановна.

Молодая девушка протянула руку ребенку. Тот подал свою, которой только что довольно удачно прикрывал огромную дыру на чулке, как раз на коленке.

— Ах, Создатель мой, опять разорвал чулок, это возмутительно! — сердито крикнула Нетти, с силой дернув мальчика за руку, так что вся его миниатюрная фигурка пошатнулась, как шатается молодое деревцо под напором ветра, и, экспансивно жестикулируя, заговорила:

— Вы не поверите, Ия, сколько с ними забот и хлопот! Все на них горит, как в огне, прислуга не успевает штопать и чинить за ними. Одних сапог сколько перенашивают, если бы вы знали. Никаких сил с ними нет. На них не напасешься. Вот уж сказать по правде, послал papa этакую обузу Господь! — И Нетти, говоря это, с откровенной злобой поглядывала на мальчика. Тот отвечал ей далеко не доброжелательным взглядом, глядя исподлобья своими чудесными, но совсем не кроткими голубыми глазенками.

Вдруг легкий шорох послышался в углу. Шорох и как будто шелест шелкового платья. Все невольно посмотрели в ту сторону, откуда доносился шум.

— Боже мой, Надя! Зачем ты залезла туда?

В два прыжка Нетти очутилась у комода, протянула руку в отверстие, образовавшееся между ним и умывальником, и извлекла оттуда довольно необычайную фигурку.

Если бы в наш век были чудеса, Ия приняла бы непременно за чудо зрелище, открывшееся её глазам: она увидела второго мальчика Журу или вернее точную копию Журы, одетую, однако, довольно своеобразно: длинная розовая, шелковая, старинного покроя юбка, в которой путалась миниатюрная фигурка ребенка, окружала ее. Зеленый, в виде кафтана, лиф сидел мешком на хрупких детских плечах, и голубой шарф широко опоясывал узенькую, как у куклы, талию. Пепельные локоны, приподнятые кверху и зачесанные в высокую вычурную прическу, увенчивались небольшим дамским чепчиком, какие носились при наших бабушках в дни их юности несколько десятков лет тому назад.

Миниатюрная хрупкая фигура ребенка совсем утонула в этом странном допотопном наряде. A худенькое, бледное с голубыми жилками на висках и лбу личико, озаренное парой таких же прекрасных голубых глаз, как у Журы, выглядело так забавно в этом старообразном наряде, что Ия, взглянув на него, не могла удержаться от улыбки.

Но ни княгиня, ни её дочь не разделяли, по-видимому, впечатления молодой девушки.

Нетти густо покраснела. Все лицо Констанции Ивановны тоже залило краской негодования и гнева.

— Дрянная девчонка! — вскричала она, сопровождая свои слова резкими жестами, — ты опять украла ключ от шкафной? Опять рылась в сундуках и унесла прабабушкино платье? — накинулась она на маленькое существо в столь своеобразном одеянии.

— Отвратительный ребенок! Ее следует высечь за такие проделки! — закричала в свою очередь Нетти, бледная от душившего ее гнева. — Сейчас же сними все это и приходи ко мне вниз. О, я сумею расправиться с тобой. Слышишь?

Она быстро подошла к ребенку и изо всей силы ущипнула Надю за маленькое ушко.

Пронзительный крик огласил комнату. В тот же миг мальчик очутился перед молодой Баслановой. Его худенькое, бледное личико побледнело еще больше, a голубые глаза сердито засверкали, когда он заговорил, обращаясь к тетке, волнуясь и дрожа всем телом:

— Вы не смеете! Вы не смеете! Не смеете бить Надю… Обижать ее… И называть воровкой не имеете тоже никакого права! Я дедушке скажу и маме тоже… Мы у вас ничего не воровали… Мы только захотели поиграть прабабушкиным платьем… Надя в гости ко мне, как будто, приехала… A я хозяин, будто, был… Мы бы поиграли и повесили снова все на место… A в сундук мы не лазили… честное слово, нет. Платье Даша еще вчера вывесила проветрить от моли… И дверь в шкафную открыта была… Мы ключа не таскали… A Надю я не дам обижать… Она слабая женщина, она сама не сможет за себя заступиться. Я должен быть её защитником! Я её брат…

— Что?.. Как ты смеешь говорить так со мной, негодный мальчишка! Тебя из милости держат у нас в доме! Мы тебя с твоей сестрой кормим, поим и одеваем, a ты еще смеешь так дерзко разговаривать с твоими благодетельницами, — закричала Нетти, топая ногами и с угрожающим видом наступая на мальчика.

— Нетти, не волнуйся! Право же, не волнуйся… Дева Мария! Стоит ли портить здоровье из-за чужого ребенка! — успокаиваясь прежде дочери, говорила Констанция Ивановна.

— Оставьте, maman! Неужели вы не видите, до чего доходит нахальство этого дерзкого мальчишки! Мы облагодетельствовали его с головы до ног, a он…

— Неправду вы говорите, — послышался звонкий голосок и маленькая девочка выступила вперед.

Теперь, когда брат и сестра находились один подле другого, можно было вполне уверенно сказать, что это были дети-близнецы.

Ии сразу понравились они оба. Было что-то милое, смелое и чистое в обоих личиках с одинаковыми глазами и чертами лица, тонко и изящно обрисованными, отдаленно напоминавшими Ии лицо старого князя Юрия Львовича.

Девочка совсем близко подошла к Нетти и без тени смущения смотрела в её лицо.

Этот взгляд окончательно вывел из себя молодую женщину.

— Ах, ты, бессовестная, — пронзительно выкрикнула Нетти, — да как ты смеешь грубить мне так! Да я… я… тебя… я… тебя…

Злые слезы задрожали снова в её голосе. Она задыхалась… Целый поток негодующих, гневных слов и упреков вырвался из её рта. И бессильная разделаться с племянницей в присутствии Ии молодая Басланова схватилась за голову, бросилась в близ стоявшее кресло и разрыдалась навзрыд. Её слезы со вскрикиваниями и воплями, пересыпанными жалобами и упреками, подняли на ноги весь дом.

Андрей Аркадьевич, успевший переодеться в рабочую блузу и растиравший в это время краски в своей студии, находившейся в дальнем конце дома, первый прибежал в детскую и с волнением и тревогой бросился к жене.

— Деточка моя… Нетти — моя крошка… Что с тобой? Что случилось? О чем ты плачешь, ангел мой, да ответь же мне!

— Дети… Противные, несносные дети… Они доведут меня до могилы, — они убьют меня! — нашла, наконец, в себе силы между рыданиями простонать молодая женщина.