Алексей Иванов - Россия: способ существования. Где искать национальную идентичность и как с ней жить?

• Название: Россия: способ существования. Где искать национальную идентичность и как с ней жить?
• Автор: Алексей Иванов
• Жанр: Прочая документальная литература

Интервью Константина Мильчина (журнал "Русский Репортер", 6 октября 2010 года) с писателем Алексеем Ивановым.

---

Алексей Иванов. Россия: способ существования. Где искать национальную идентичность и как с ней жить?

Алексей Иванов фактически придумал Пермь. В романе «Сердце Пармы», принёсшем ему известность, он взял историю Великопермского княжества и из судьбы последнего пермского князя Михаила сделал фэнтезийный триллер о том, как тот пытался противостоять и Москве, и Казани, и свирепым соседям-вогулам, и злой судьбе. Иванов смешал волшебство и факты, реальных исторических деятелей, шаманов-смертников, ведьм и боевых лосей; в результате в сознании читателей Иванова Пермь превратилась в волшебный край с живой историей. В 2009 году туда приехал московский галерист Марат Гельман, создал Музей современного искусства, стал проводить фестивали с участием столичных поэтов, актеров и режиссёров и превращать город в «культурную столицу России». И тут выяснилось, что Пермь Иванова и Пермь Гельмана – это разные города. Что у них общего и могут ли они вообще быть на одной карте России?

ПЕРМЬ

- Для жителя Москвы вроде меня, который на Урале никогда не был, в общем отрадно, что Пермь становится культурной столицей. Думаешь – может, теперь у нас пробок будет меньше. А там людям будет жить получше. И не вдаваясь в детали, думаешь, что Алексей Иванов и Марат Гельман делают одно дело...

- Ну щас.

- А потом выясняется, что они не только не союзники, но и злейшие враги.

- Издалека многим кажется, что Уругвай и Парагвай – это одна страна. Мой враг – местная власть, которая отдала местную культуру на усмотрение Гельмана. Гельман ничего хорошего в ней не усмотрел. Хорошее – оно только в гельмановской тусовке, а все остальное – ерунда. Но мне об этом надоело говорить. Гельман, Гельман, отче наш. Спрашивайте у Гельмана. Он вообще вместе с Сурковым создал структуру, которая называется «Культурный альянс». Будут распространять опыт пермской культурной революции на другие регионы. Об этом уже объявлено в прессе. Теперь местная культура начнет загибаться везде, куда придет этот мезальянс.

- А уже много кто умер?

- Много. За два года не поддержано ни одно местное начинание – это тоже погибель для культуры. Закрылся фестиваль KAMWA, лучший финно-угорский фестиваль России. Галерея лишается своего помещения, а пермские боги едут за границу. Для деревянных скульптур это катастрофа, их даже с места на место в зале передвигать нельзя. Главный хранитель уволился в знак протеста, а нашим бонзам безразлично. Прекратил свою деятельность главный местный меценат – фонд «Новая коллекция». Даже главный столичный меценат в Перми, сенатор Сергей Гордеев, который и привез к нам Гельмана, разочаровался и ушел из края.

- Хорошо, а вот экономический форум, который только-только закончился в Перми, он осмысленный или нет?

- А никто не знает, что это за штука такая – наш форум. Ярмарка тщеславия, рупор власти, тусовка элиты? Ну и что, что этот форум был? Местных-то на него почти не пускали. Меня вот тоже не пустили. Анатолий Борисович Чубайс и Сергей Петрович Капица пригласили меня поговорить, а до высоты форума я не дорос. Собрались там умные дяденьки и тетеньки из столицы и со всего мира, поговорили о своих умных вещах и разъехались по домам. А что это дало Перми? Ничего. Такой форум можно было провести и на Мадагаскаре, и на МКС.

- А фестиваль «Текстура», который только что закончился?

- Много содействует российской киноиндустрии московский кинофестиваль? Не много. Фестивали ничему не содействуют. Они подтверждают тренды. Пермский тренд – отдать жену дяде, а самому идти к … ну, куда по карману. У нас этих фестивалей уже хоть соли. Всю местную культуру Гельман превратил либо в фестивали, либо в выставки. На это кинули весь местный бюджет.

Я недавно говорил с одним важным чиновником и озвучил мое требование: 50% пермского культурного бюджета тратьте на московских деятелей, а 50% на пермских. Но и с таким требованием я выгляжу как идиот, потому что должно быть 100 % на своих, 0% - на остальных. Разве бюджет города Москвы раскошеливается на пермских режиссеров, художников, музыкантов, артистов? Почему пермский должен раскошеливаться на московских? Я говорю о финансировании культуры, а не о художественных достоинствах и недостатках. Достоинства московского продукта – второй вопрос, дискуссионный. Финансирование – первый вопрос, без альтернативы: местные деньги собираются с местных налогоплательщиков и должны идти на местные нужды. На московские и федеральные нужды и так идут налоги.

В городе вопиющие проблемы с состоянием культуры. Про галерею я сказал. Зоопарк у нас на Архиерейском кладбище, где лежат самые уважаемые жители города. Нет своего издательства, киностудии, даже литературного журнала нет. Я уж не говорю про какой-нибудь мюзик-холл.

Но это еще полбеды. Настоящая беда в том, что власть решила сделать из Перми с помощью Гельмана эдакий косопузый и колченогий Винзавод и в 2016 году объявить его культурной столицей Европы. Убиться веником! Губернатор твердит: у города должна быть мечта. Я так мечтать не хочу. Широко шагаешь – штаны порвешь. Я хочу, чтобы измочаленная Пермь стала хотя бы просто Пермью, аутентичным городом, который адекватен своему культурному потенциалу.

С интернетом и открытыми границами мир давно стал глобальным. А в глобальном мире ценно уникальное. Какого черта мы гробим свой эксклюзив? Причем гробим даже не ради сетевого продукта, а ради его гельмановского секонд-хэнда?

- А что было в Перми до Гельмана?

- В Перми есть набор брендов, имеющих мировое значение. Пермский период, пермский звериный стиль, пермская деревянная скульптура. Вот их и надо актуализировать. В крае имеется ещё никак не используемый эксклюзив – последнее древнерусское княжество, город-остров Строгановых, памятники Ермака, заводские комплексы уральской «горнозаводской цивилизации». Есть разные чудеса, вроде Молёбки с инопланетянами или крупнейшей в России подводной пещеры. В Перми есть набор современных институций – театры, не раз получавшие «Золотые маски», фестиваль кинодокументалистики «Флаэртиана», музей политрепрессий и тоталитаризма «Пермь-36», культуртрегерский фонд «Юрятин», та же KAMWA, музеефицированная пещера, школа камнерезов. Есть люди, умеющие работать и обладающие опытом, культурологические лаборатории. Особенность уральской культуры – нерасторжимый сплав искусства с наукой и природой. Активировать культуру надо через эти вещи, а не через совриск. Когда я слышу, что говорят, будто до Гельмана здесь ничего не было и никто ничего не делал, хочется ткнуть человека в экран компьютера и посоветовать: посмотри в Google, умник. А пиар Гельмана тоже оплачен властью, которая раньше плевала на деяния своих культуртрегеров, а сейчас вообще давит. Такая у нас свобода самовыражения.

- Все-таки бренд из Перми сделали именно вы. Это особенность Пермского края, или в других регионах вам также удалось бы найти столько местной истории, колорита, деталей?

- Если бы жил, нашел бы. Но это не моя проблема, а общероссийская, когда толща местной культуры остается вне осмысления и вне актуальности. А бренд Перми сделал не я. Просто мне повезло озвучить его.

- Кажется, Петр Вайль писал, Пермь считается последним городом Европы...

- Какая разница, сколько километров до границы Европы с Азией? Прямо на границе стоят Магнитогорск и Оренбург, тоже не маленькие города. Все равно и Томск, и Новосибирск, и Владивосток – европейские города. Самый европейский город России – Ханты-Мансийск.

- А зачем Перми Москва?

- Москва – точка отсчета. Норма современной России. Все остальные русские города и миры оцениваются по степени отличия. Но отличия бывают качественные и количественные. Количественные – когда труба пониже и дым пожиже. Дороги поуже и зарплаты похуже. А качественные – когда иной контент. У Перми было качественное отличие от Москвы, а его насильно заменяют на количественное.

- А что связывает наш мир? Мобильность населения у нас низкая. Вот вас, например, сложно вытащить в Москву: насколько я знаю, вы довольно редко здесь бываете.

- Наши миры – не раздельные явления. Они, скажем, как грани алмаза. Грани могут быть разные, но алмаз один. Проблема модернизации не в том, чтобы вытеснить локальное глобальным, а чтобы найти в глобальном локальное, а в локальном глобальное. Лично у меня мобильность высокая, только она почти вся мимо Москвы. Я езжу туда, где у меня есть дела. В Москве у меня их нет. От Перми до Оренбурга такое же расстояние, как от Москвы до Парижа. Но почему если я еду из Москвы в Париж, то совершаю путешествие, а если еду из Перми в Оренбург, значит, сижу дома, как приколоченный?