Игорь Андреев - Приключения 1986

• Название: Приключения 1986
• Автор: Игорь Андреев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1986

Сборник остросюжетных приключенческих произведений советских авторов.

Содержание:

Игорь Андреев. Прорыв

Олег Кузнецов. Дальний поиск

Николай Самвелян. Прощание с Европой. Диалоги, начатые на вилле «Гражина» и продолженные на Уолл-стрите

Анатолий Селиванов. Гараж на пустыре

---

— Ну вот и все, — без особой уверенности, вздохнув, сказал Георгий Андреевич. — Теперь, как говорится, вернемся к нашим баранам или, если быть точней к оленям. Вы не забыли, Николай Батунович, какое у вас на сегодня дело?

— Огадаев никогда дело не забывай, — ворчливо отозвался старик. — Почто забывать? Лошадь сено бери, в тайгу вези, олень корми. Директор придумал, Огадаев исполнил. Наверно, правильно.

— Правильно, правильно, не сомневайтесь. Агнюша, а ты, кажется, собиралась сделать анализы моим вчерашним находкам?

— Ну, Георгий же Андреич, ну с дедом же и с вами хочется поехать. Вон и Юрку тоже взять, засиделся он, ему свежим воздухом подышать надо, чтобы аппетит был. А анализы я и назавтра сделаю.

— Что ж, если так… Пожалуйста… Да, да, возьмите мальчика, пусть погуляет. В понедельник я лично отвезу его в школу.

Покладистый директор… Но все, что надо, делается в маленьком хозяйстве. Никита встал на лыжи и, малость заважничав от сознания возложенной на него ответственности, отправился в пятнадцатикилометровый обход по заповеднику; Татьяна, как-то разом почерневшая, стучит, не поднимая глаз, костяшками счетов в канцелярии; Огадаев запряг пегаша и у сенного сарая накладывал воз душистого сена из своих немалых запасов; Георгий Андреевич, забежав посмотреть, укорил старика: «Не жадничайте. Целый воз нужен, а не половина».

И вот пегаш, кланяясь на каждом шагу, вытянул мохнатый воз за пределы Тернова — сначала по малоезженой дороге, потом следуя направлению, указанному бредущим впереди на лыжах Беловым. Агния с Юркой устроилась на верху воза. Девушка, стараясь растормошить мальчика, начала что-то ему рассказывать. Огадаев с вожжами в руках идет рядом с возом, ворчит:

— Лошадь кушай, корова кушай — хорошо. Олень кушай — все равно никому не говори. Его тайга корми. Олень помогать — никогда не слыхал… Армия помогать — Огадаев сам помогал: совсем новый тулуп давал, эскадрилья «Красное Приморье» строил. Советский самолет высоко — хорошо! Почто олень помогать?

— Ох и нудный же ты стал, дед! — крикнула с воза Агния. — Тебе Георгий Андреевич русским языком объяснил: к концу зимы крепкий наст будет, олени отощают, и, если их не подкормить, падеж начнется.

— Весна далеко… Олень помогать… — гнет свое старик.

И в зимнее время урочище, которое Белов в своих каждодневных скитаниях облюбовал, чтобы узнать, какие результаты может дать подкормка оленей, поражало своей причудливой красотой. С гряды мелкосопочника открывалась широкая, изогнутая подковой долина, огромное пространство, где природа постаралась показать, насколько чуждо ей, в ее бесконечном творчестве, какое бы то ни было однообразие. Не сходя с места, можно было видеть и гладкую ленту скрытой подо льдом реки, и неожиданную остроконечную горку на плоской площади, и сопки малые, много сопок, и величественные, с заиндевелыми скальными обнажениями горы. И все это было в наряде тайги, которая каждый бугор или низинку одела сообразно их назначению и потребностям. Там, на высоте, — волнисто бугрящимся кедровым стлаником, там, на отлогом склоне, — мохнато зеленеющей массой кедровника, а ниже — оголенными сейчас лиственными деревьями и кустарниками.

…Георгий Андреевич не отрываясь смотрел в бинокль на казавшийся издалека ровным рядок копешек сена на небольшом пойменном лужке. То был скромный результат поездки и, как видно, нелегкого труда, что подтверждали раскрасневшиеся лица путников и в особенности пена на боках пегаша, которая, лопаясь, сохла на морозе.

— Обязательно надо соорудить кормушки, а иначе они половину сена будут затаптывать копытами, — озабоченно сказал Белов. — Вы бы, Николай Батунович, организовали, что ли, наших стариков, а я чертежик нарисую. Тут недалеко, и дела на один день… — Он неожиданно притих и через минуту проговорил другим, восторженно пресекающимся голосом: — А ведь уже пришли! До чего же любопытны…

— Мне, мне дайте! — нетерпеливо потянулась за биноклем Агния, и тоже увидела: из кустарниковой чащи выскользнули и снова скрылись две трепетно серебрившиеся на солнце фигурки животных. Они затем, осмелев, появились снова. Один олень, словно бы играючи, притронулся мордой к копешке.

— Георгий Андреич, а ведь они у нас и людей скоро перестанут бояться!

Бинокль стал переходить из рук в руки, и события медленно развивавшиеся на дальнем лужке, никого не оставили равнодушным. Заметно оживился Юрка; даже старик Огадаев, когда Белов и Агния общими усилиями помогли ему осилить неведомую досель технику разразился, глядя в окуляры, с несвойственной ему пылкостью:

— Кушай! Кушай! Моя не жалей! Лето придет, Огадаев новый сено запасет — много! Однако странно. Почто опять народ? — сказал старик, когда пегаш, приободрясь от предвкушения близкой кормежки и отдыха, без понуканий затрусил по улице Тернова.

И было чему удивляться: собак в поселке явно прибавилось, а возле управления толпилось все местное население — второй раз за день!

Люди расступились, давая дорогу подъезжавшей повозке, но лошадь не пошла в образовавшийся коридор. Испуганно захрапев, пегаш шарахнулся в сторону и едва не опрокинул сани. Георгий Андреевич спрыгнул наземь и стремительно прошел сквозь толпу. Возле ограды на сделанной из веток волокуше лежал мертвый тигр. В скудноватом свете предвечерья он, казалось, мерцал, подобно тлеющему под черными головнями костру. Поблескивала на его боку струя замерзшей крови, глаза желто светились, не выражая ни злобы, ни страдания, ни страха — ничего… Нагнувшись, Георгий Андреевич провел ладонью по жестковатой шерсти, под которой глухо угадывалась холодная плотность тела.

По плечу Белова довольно чувствительно хлопнули. Он рассеянно обернулся. Перед ним стоял незнакомый полупьяный мужичок в перепоясанной патронташем телогрейке с берданкой за плечами.

— Здорово, директор! Шли мы к тебе, шли, насилу дошли. Интерес имеем, чтобы, значит, снял ты нас на фотографию и с нашей трофеей. А мы, ты не сомневайся, не обидим — уплотим и вина выставим.

— Кто вы такой?

— Я-то? А бригадир бригады охотников, и вся бригада моя тут. Костин, фамилию слыхал? «Тигриная погибель» прозываюсь. Не мог ты не слыхать.

— Со вкусом прозвище. Сами придумали?

— А то кто же?

— Зачем ребенка убили?

— К-какого ребенка? — ошарашенно отодвинулся Костин.

— Да ведь ему и трех лет нет. С матерью, наверное, ходил. Хромая была тигрица?

— Это… — подивился осведомленности Белова Костин. — Ну, как есть, точно. Своими глазами не видел, а по следу заметно: на левую заднюю ногу припадала малость. Их, вишь ли, трое сошлось аккурат за Чухунтинским перевалом. Поначалу вот этот был и с тигрицей, а опосля и сам старик в компанию к ним присуседился. Но как токо мы этого взяли, тигрица — в одну сторону, старик — в другую, и теперича, значит, он в Маральей пади держится. Небось надеется, в заповеднике не тронут. А мы-то тут как тут! Порешили, тигрица пущай пока поживет, а его брать нам необходимо, потому как у нас трудовой договор ровно на три шкуры, для чучел. В музей — в Москву повезут. Ну как, сымать-то будешь на фотокарточку? Мысля у меня: тигрюшку нашего надо приподнять и подпереть палками, чтобы он, будто живой, стоял. А я со товарищи вот туточки сядем, рядком. Эй, мужики, подавайсь сюда ближе!.. А назавтра или на послезавтра, ежели фарт нам не изменит, мы опять придем и опять тебя попросим…

— С-сымать не буду, пленка кончилась, — не своим голосом сказал Белов; губы у него вздрагивали. — Да я любого! За тигра! Как бешеного пса!

Произошло нечто несообразное: директор, схватив бригадира, что называется, «за грудки», тряхнул его с такой силой, что голова Костина беспомощно замоталась и с нее слетел небрежно надетый треух, обнажив изрядную лысину, неожиданную у этого, в сущности, еще молодого человека.

Так же внезапно Георгий Андреевич отпустил Костина. Минуту он стоял, глядя сверху вниз на тигра, и, когда вновь повернулся к толпе, его лицо было бледным и отрешенно спокойным.

— Без специального разрешения вход в заповедник запрещен, — тускло сказал он. — Тем более с оружием. Объявляю вас и вашу бригаду задержанными. Следуйте за мной для составления протокола. — И он направился к крыльцу управления. Сделав несколько шагов, обернулся к Костину. — А лично у вас я прошу прощения. Я, кажется, был не очень вежлив… Но за вами остается право потребовать от меня удовлетворения в законном порядке, через милицию.

— Чего?

— А зверя сфотографирую. Вы, кажется, хотели подпереть его палками? Хорошо, подоприте, пожалуйста

— Чего?

Оказалось, еще не кончилась пленка в трофейной «лейке» Георгия Андреевича. Наверное, целую катушку измотал он, с разных точек снимая тигра, при этом с помощью рулетки сделал тщательные замеры и исписал несколько страниц в блокноте. Исполнил он и свою угрозу насчет протокола, а затем самолично, очень спокойный и непреклонный, выпроводил смущенную бригаду за пределы Тернова. Под конец все-таки не сдержался — на прощанье погрозил охотникам кулаком.