Жак-Ив Кусто - Мир без солнца

• Название: Мир без солнца
• Автор: Жак-Ив Кусто
• Издательство: Гидрометеоиздат
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1967
• ISBN: 551.46:001.8(023)

Книга известного французского исследователя морских глубин, создателя акваланга и "ныряющего блюдца" Жака-Ива Кусто рассказывает о том, как впервые в истории человечества шестеро океанавтов жили целый месяц в подводном городке "Преконтинент-2" и ежедневно работали на глубине 25 метров. Еще бóльший интерес представляет эксперимент с двумя океанавтами, прожившими неделю на глубине 25 метров и работавшими на глубине 50 метров.

Книга Кусто рассказывает о том, как была найдена строительная площадка у атолла Шаб-Руми в Красном море, о сооружении городка, работе, исследованиях и быте океанавтов, о захватывающих приключениях смелых покорителей морских глубин. Все изложение органически связано со множеством уникальных фотографий, вплетенных в художественную ткань повествования.

---

— Гарде, — спокойно объявляет Ванони.

Кроме визитов парикмахера, мы все с нетерпением ждем и аквалангистов, которые приносят нам замечательные маленькие контейнеры, так хорошо противостоящие давлению воды извне. Дело в том, что из этих контейнеров появлялись не только машинка и ножницы, но и наша почта, сигареты, табак или провизия, посылаемые нам с «Калипсо». Хотя нас и окружают рыбы, для еды мы их не отлавливаем. Предпочитаем употреблять в пищу свежее мясо, не говоря уж об овощах, фруктах, сахаре, молочных продуктах и всяких напитках.

На «Калипсо» все предметы вокруг нас под лучами солнца казались ослепительно яркими. Индиго, бирюзовый и фиолетовый цвета становились ярче обычного; на кораллы, блестящий песок и желтые дома больно было смотреть. В воде все было голубым или зеленым. Теперь же, когда мы наблюдали по телевизору за тем, что происходит наверху, все представлялось нам в спокойных темно- и светло-серых тонах.

В одной из расселин рифа Шаб-Руми жил большой спинорог (рыба, которую иначе называют баллистой, потому что ее спинной плавник похож на древнеримскую метательную машину). Пьеро Гильбер приручил его, угощая содержимым раковин, которое эти рыбы обожают. Наш спинорог быстро научился распознавать Пьеро даже среди океанавтов, одетых в такие же гидрокостюмы. Когда Пьеро, находясь в доме, стучал в стекло иллюминатора, тут же появлялся спинорог. Узнав своего кормильца, он бросался к выходу и ожидал его до тех пор, пока тот не выносил лакомство (фото 33). Этот необычайный цирковой номер, довольно часто забавлявший нас, не мешал нам ежедневно отправляться с ловушками и сетями на отлов представителей несметного подводного племени, постоянно посещающих район рифа.

Наши океанавты, точно рыбы, степенно проплывают меж скальных уступов и утесов и закрепляют свои сети в столь укромных местах, что ни один рыбак с лодки никогда не смог бы обнаружить их (фото 34).

Шаб-Руми весь в глубоких пещерах, гротах, на подступах к которым растут губки, веерообразные горгонарии, состоящие в действительности из колоний мельчайших организмов, альционарий и всякого рода полиповых...[5] Кажется, что ты в таинственных подводных джунглях.

Вечером у входов в подводные пещеры мы прикрепляем ажурные нейлоновые сети к кораллам, образующим своеобразный навес над входом. В местах, где чаще всего плавает наша подводная «дичь», устанавливаем верши. Через два или три часа возвращаемся домой. На рассвете выплываем к месту лова и вытягиваем наши сети, как если бы мы находились в двух шагах от берега, в заводи неглубокой реки. Сети переполнены рыбой самых разных видов, среди них часто попадаются никогда нам не встречавшиеся экземпляры.

Отлавливать рыбу для еды около нашего дома противоречило нашим принципам. Обычно Лопес занимался рыболовством вдали от Шаб-Руми. У нас же, океанавтов, существовал неписаный закон: отлавливать только живых рыб. В общем, это была нетрудная задача За несколько часов полиэтиленовые верши набивались столь разнообразной живностью, что это невольно интриговало нас. Но пожалуй, еще больше они привлекали внимание крупных обитателей подводного мира, в частности хищных рыб; пластик вызывал у них недоумение. Эти рыбины никак не могли взять в толк, что их что-то отделяет от пленниц. Они кружились вокруг полиэтиленовых мешков, натыкаясь на них (фото 35). Поскольку мы, как рыбы, свободно плавали в водах Красного моря, они потеряли к нам всякий интерес.

Обычно мы поддували полиэтиленовые мешки сжатым воздухом и плавали с ними, как с детскими шарами. Добычу мы оставляли в подводном складе инструментов, где были «на приколе» и наши скутера. Часто профессор Весьер приплывал сюда проверить улов и отбирал то, что ему нужно было для биолаборатории в большом доме. Аквалангисты из вспомогательного отряде в черных гидрокостюмах спускались за излишками нашего улова и возвращались с ними на борт «Калипсо». Отсюда пойманные рыбы отправлялись в резервуарах с морской водой, обогащенной кислородом, сперва в Порт-Судан, а затем перевозились самолетом в Монако.

Поскольку отловленные рыбы оставались в естественной среде, большая часть их прибывала в Монако живьем. Пожалуй, самое большое испытание, которое выпадало на долю пойманных рыб перед отправкой, — это нападение хищных рыб, свирепо бросавшихся на пластиковые мешки, в которых находились наши пленницы. Откуда только берется эта лютая ненависть хищников к пленным рыбам, на которых они не обращали ни малейшего внимания, когда те плавали на свободе? На этот вопрос мы так и не нашли четкого ответа. Может быть, поведение пойманных рыб, их возбуждение, страх, превращало их в приманку, поскольку они имели вид обреченных жертв? Возможно, это и так.

Однажды, когда Фопько плыл с одним из таких полиэтиленовых мешков с пойманными рыбами, хищницы напали на мешок и разорвали его в клочья. Эти нападения учащались каждый раз, когда океанавты удалялись, оставив свою добычу для аквалангистов в черных гидрокостюмах, чтобы они переправили ее на поверхность. Груперы, каранксы, спинороги, мурены ожесточенно набрасывались на мешки и верши, стараясь их разорвать. Мы неоднократно слышали издали, как скрежетали зубы мурен о поверхность наших плексигласовых «рыбных вольеров».

Ночью рыбная ловля приобретала более необычный характер. Океанавты вооружались исключительно мощными переносными светильниками с концентрированным лучом света.

Наш поселок находился все время в «облаке» планктона – скопления мельчайших организмов, находящихся во взвешенном состоянии. Мы собирали планктон в миниатюрный сачок из тонкого шелка, который вкладывался в маленький, не больше спичечной коробки, чехол из прозрачного пластика. Чехол в свою очередь закладывался в сильно освещаемую рамку, расположенную перед объективом специальной подводной кинокамеры (фото 36). Это давало нам возможность, не удаляясь от Большого дома, снимать на киноленту крупным планом микроскопические организмы планктона в естественной для него среде.

Миниатюрные аквариумы, на которые мы наводили наши специальные подводные кинокамеры, давали нам возможность снимать на киноленту очень крупным планом мельчайшие живые организмы, которые невозможно увидеть невооруженным глазом. В нескольких кубических сантиметрах объема перед нами раскрывался целый кишащий микромир, который на первый взгляд казался просто пульсирующей водой. То тут, то там хрустальные кубки бьются, как множество сердец. Виднеются причудливые светящиеся бочонки, прозрачные рачки, дрожащие студенистые существа, серебристые личинки, которые питаются, размножаются, погибают. Мельчайшие ракообразные строят себе прозрачные домики, более хрупкие, чем они сами, двигая лапками, они образуют токи воды, затягивающие добычу.

Наши светильники ослепляли и завораживали крупных рыб. Они замирали на месте, когда мы заставали их врасплох. При этом мы могли приблизиться к ним и взять их, как говорится, голыми руками, на которые, правда, все же были натянуты прочные резиновые перчатки (фото 37).

Рыбы-попугаи выплывают после захода солнца. Ночью они спят в кустах «огненного» коралла – эта разновидность кораллов вызывает сильные ожоги, и, чтобы избежать серьезных несчастных случаев, все аквалангисты одеты в гидрокостюмы, закрывающие тело с головы до пят. Мы решили воспользоваться нашей ночной подводной прогулкой и для наблюдения за реакцией рыб, попавших под разноцветные лучи света. Под ультрафиолетовыми лучами специальных ламп кораллы как бы полыхают. Выхваченные из мглы лучом света, рыбы вплотную подплывают к нам и ударяются о наши маски, как бы пытаясь заглянуть в глаза.

Кроме склада инструментов, центра сбора наших уловов, несколько поодаль, в разных местах находятся «рыбные вольеры». Это своеобразные садки с легким стальным каркасом, покрытым прозрачными плексигласовыми панелями. Здесь так же, как и на складе инструментов, мы оставляем наши пластиковые мешки с рыбой, которая попадет либо к профессору Весьеру в Большой дом, либо в Монако.

Морской гребешок не остается неподвижным на морском дне. У этого легковозбудимого моллюска есть беспощадный враг – морская звезда, постоянно терроризирующая его. Мы неоднократно проводили над ними опыты. Когда морской гребешок видит, что он попал на глаза морской звезде, – а глаз у нее множество, – он начинает лихорадочно раскрывать и захлопывать створки своей раковины и перемещается скачками, за счет образующейся реактивной силы. Неуклюжее «бегство» морского гребешка – зрелище поистине поразительное (фото 38).

Профессору Весьеру поручено вести «Официальный бортовой журнал» «Морской звезды». Но молодой Ванони (31 год, женат, один ребенок) ведет другой, свой собственный журнал; непринужденный характер его записей доставил всем немало удовольствия. Ванони «на гражданке» работал инспектором таможни. На первых порах своего пребывания в Большом доме он немного страдал от жары (26-27 градусов) и от влажности. Временами у него побаливали уши, тем не менее он свыкся со всеми этими невзгодами и пристрастился к погружениям. Вечером, когда уже нет желающих играть в шахматы, слушать музыку и смотреть рыбий балет через иллюминатор Ванони садится за пишущую машинку и добавляет несколько строк в свой дневник, выкуривая последнюю за день сигарету,