Бриджит Бордо - Инициалы Б. Б.

• Название: Инициалы Б. Б.
• Автор: Бриджит Бордо
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 2-246-52601-9, 5-7027-0421-5

Автобиография живой легенды французского кино Брижит Бардо вышла в Париже в сентябре 1996 года и сразу же стала бестеллером. В своих страстных, причудливых, ошеломляющих откровенностью мемуарах Брижит Бардо рассказывает о детстве и первых шагах в кино, о зените своей славы, о взлетах и падениях. Карьера и любовь для нее неразделимы. Судьба бросает ее от съемки к съемке, от мужчины к мужчине. Читатель узнает о тоске и одиночестве молодой женщины, осаждаемой поклонниками и фоторепортерами; поймет отчаяние влюбленной, часто желаемой мужчинами лишь для удовлетворения собственного тщеславия. В своей книге Б.Б. Сумела блистательно показать и фасад, и изнанку чарующего мира кино, мира легенд и грез. Брижит Бардо родилась в 1934 году. Училась балету, была фотомоделью. Первый раз снялась в кино в 1952 году. Широкую известность ей принес фильм режиссера и мужа Роже Вадима «И Бог создал женщину» (1956 год). С тех пор актриса работала у таких знаменитых режиссеров, как Луи Маль, Жан-Люк Годар, Кристиан-Жак. Наибольший успех ей принесли фильмы: «Бабетта идет на войну», «Истина», «Презрение», «Вива, Мария!», «Ромовый бульвар». За свободомыслие, талант, красоту, дерзость и неуемную энергию французы выбрали ее образом Франции: с нее лепили бюст «Марианны» — символа французской республики. Ушла из кино в 1973 году и все свое время посвятила борьбе за права животных. Б.Б. четыре раза была замужем. Имеет 36-летнего сына Николя.

---

Это было почти счастье!

Между Кристианом и Жаклин Весьер возникли трения. За минувший год у него появились привычки кинозвезды, он отказывался подчиняться суровой дисциплине, которую установила для своего персонала Жаклин, разговаривал с ней недопустимым тоном. В общем, вообразил себя… Брижит Бардо! Такое не раз случалось с мужчинами, которые вошли в мою жизнь. Надо было обладать большим умом, чтобы не поддаться этой мимикрии.

В новогоднюю ночь, когда били часы, я смогла поцеловать Кристиана: он стал безработным!

Мне больше незачем было оставаться в шале, и мы собрали вещи. Редкий случай, но у меня в ближайшее время не предвиделось съемок. Кристиан тоже был свободен, и я решила пожить полной жизнью — ведь мое существование столько лет формально было подчинено определенному режиму.

На афишах «Ромового бульвара» и «Нефтедобытчиц», не так давно вышедших на экраны, мое имя еще было написано гигантскими буквами. Оба фильма имели успех, но «Ромовый бульвар» шел на несколько голов впереди и тащил за собой «Нефтедобытчиц», словно локомотив!

Я развлекалась, устраивая приемы в моей новой великолепной игрушке, квартире на бульваре Ланн.

Дворецкий в этой обстановке смотрелся хорошо. Я надевала длинные платья и собирала волосы на макушке затейливым узлом, украшая его брошью. Музыка, звучавшая изо всех уголков квартиры, даже из туалетов, свечи, освещенные террасы — все это приводило меня в восторг.

Невероятно, но это был мой дом.

Моими гостями были журналисты, директора телекомпаний, видные репортеры.

Я увлеклась чтением.

Я залпом проглатывала книги Райнера Мария Рильке, Льюиса Бромфилда, Льюиса Поуэлса, Пьер-Жана Жува, Лоренса Даррелла, Мориса Дрюона, Скотта Фитцджеральда. Круг чтения Кристиана был диаметрально противоположным, и мы с ним жили словно на двух разных планетах, имея мало возможностей для общения.

* * *

Однажды Свева легла в больницу на одну несложную операцию. Я просидела целый день у нее в палате, в клинике «Бельведер». Поскольку на меня, стоило только высунуть нос на улицу, тут же набрасывались газетчики, я приняла меры предосторожности: надела на голову платок и нацепила на нос большие солнечные очки, чтобы проскочить по возможности незаметно.

Каково же было мое изумление и возмущение, когда наутро в теленовостях Эдгар Шнейдер заявил, что накануне мне сделали подтяжку в клинике «Бельведер». Я приехала туда утром, а уехала вечером, закутанная, неузнаваемая, в больших темных очках, скрывающих лицо.

Это было уже слишком!

Я чуть не задохнулась от ярости!

Этот тип просто ненормальный! Что за подлец, что за гнусный лгун!

Можно подумать, мне в мои тридцать семь лет могла понадобиться подтяжка!

Нервы у меня не выдержали, и я сорвалась.

Я возненавидела весь мир.

Кристиан на секунду удостаивал меня взглядом, а затем опять утыкался в газету. Он был в миллионе световых лет от меня. Как я могла жить с этим одноклеточным болваном! Я возненавидела и его тоже, мне опротивело все кругом!

Думаю, именно это происшествие укрепило во мне давно зревшее решение послать все к чертям. Мне нанесли рану, которая долго не заживала и продолжает болеть по сей день.

Пока я страдала, оскорбленная до глубины души, жизнь, к счастью, продолжалась!

У Вадима, которого я не видела лет сто, возник замысел, казавшийся ему гениальным! Он хотел изобразить Дон-Жуана в собственной, весьма оригинальной трактовке — в виде женщины, и предложил эту роль мне! Но от Вадима можно было ожидать всякого, и хорошего, и плохого, и я не знала, соглашаться ли мне.

С другой стороны, необходимо было пополнить мой банковский счет: я не глядя тратила значительные суммы на содержание жилья вне Парижа, на престижные автомобили, на моих пожилых дам, а квартира на бульваре Ланн с текущими расходами, ремонтом и всеми причиндалами обходилась безумно дорого. И я подписала контракт, из-за которого под конец моей карьеры, знавшей взлеты и падения, мне суждено было стать самой недооцененной из актрис, столкнуться с огромной неблагодарностью публики, боготворившей меня двадцать лет!

У меня шли бесконечные скандалы с Кристианом. Пропасть, разделявшая нас, становилась все глубже. Он изводился от безделья, а я работала до изнеможения.

Фильм получался малоинтересным, несмотря на усилия моих талантливых партнеров: Мориса Роне, Робера Оссейна, Матье Карьера и Джейн Биркин. Но Вадим не терял оптимизма, он был уверен, что творит шедевр, такой же, как «И Бог создал женщину». Ради этого он заставил меня раздеться и лечь в постель с Джейн Биркин. Нам обеим было одинаково неловко.

Потом он заставил меня заниматься любовью со священником, Матье Карьером, а до этого я должна была десять минут танцевать перед ним голой, чтобы он поддался моим чарам. И опять-таки мы оба не знали, куда деваться.

Съемки должны были продолжаться в Швеции, но перед самым отъездом Кристиан меня бросил. Я сломалась, стала пить по две бутылки шампанского и по три литра красного в день.

Съемки пришлось прервать.

Мой врач вызвал психиатра, которого я сразу послала куда подальше. Моя жизнь разваливалась, я больше не могла справиться с надвигавшейся на меня разрушительной силой, я барахталась в грязи, обломок кораблекрушения в этом мире, отторгавшем меня. Вечерами я бродила, как призрак, по этой огромной, пустынной квартире, вопя от отчаяния, и успокаивалась только под действием алкоголя и сильных снотворных.

Мама хотела помочь мне, но после ее недолгих визитов я чувствовала себя еще более одинокой, обделенной любовью и вниманием. Мишель осенила идея: разыскать мадам Рене, умиравшую от скуки, и уговорить ее вернуться. Мы встретились как влюбленные после долгой разлуки! Спасибо, мадам Рене, спасибо вам за то, что вы вернулись в самый тяжелый момент моей жизни. Мой дворецкий исчез столь же деликатно, как появился. Привычное, умиротворяющее присутствие мадам Рене вернуло мне мужество, и я смогла взять себя в руки.

На студии, когда съемки возобновились, я однажды увидела из окна моей гримерной на первом этаже необычайно красивого молодого человека: он шел по двору и улыбался мне! Это мне было приятно, но я тут же об этом забыла, поглощенная работой. Вечером я снова увидела его из окна, он был все такой же улыбающийся, веселый, славный! Мы обменялись какими-то незначащими словами, а потом я уехала домой.

На следующий день я увидела его на съемках, он играл какую-то небольшую роль. Мы с ним подружились, он смешил меня, рассказывал всякие занятные истории, это меня отвлекало. Я узнала, что его зовут Лоран, что ему двадцать три года и он мечтает стать актером. Я была растеряна, я сбилась с курса, и я взяла его в любовники, чтобы не быть одной!

Он был моложе меня на четырнадцать лет! В его возрасте был Вадим, когда я вышла за него замуж, и Патрик, когда я познакомилась с ним в свои тридцать три. Быть может, мне суждено всю жизнь любить только двадцатитрехлетних?

У меня было тяжело на душе, когда я привела его на бульвар Ланн, где все еще напоминало о Кристиане. Но благодаря ему я смогла поехать в Швецию, мое пребывание в Стокгольме было почти приятным, и съемки могли продолжаться. Мы снимали в местном университете, где было полным-полно студентов. Когда я пришла туда утром 28 сентября, они все встали, а было их не меньше сотни, и запели: «С днем рождения!»

У меня дрогнуло сердце, на глаза навернулись слезы!

Мне стукнуло тридцать восемь лет.

Благодаря Лорану, его жажде новых впечатлений, любознательности и легкому характеру, я смогла открыть для себя Швецию, о которой раньше ничего не знала.

* * *

Лоран поехал со мной в «Мадраг».

У него не было определенных занятий, и он мог составить мне компанию. Все виделось мне сквозь дымку сожаления и печали. Во мне что-то сломалось. Мои усилия казались пустыми и бесполезными.

Я много времени проводила у Жики и Анны. Они были такие сильные, надежные, прямодушные, верные, веселые и мудрые.

Однажды вечером, когда я с трудом преодолевала подъем по каменистой дороге, ведущей к их старой уединенной ферме, моя малолитражка заглохла. Ну и положеньице! До меня доносился лай собак, но в густеющих сумерках был виден только старый грузовик, похоже заброшенный. Из него вылез какой-то человек и направился ко мне… Я слегка испугалась! Он попытался помочь мне завести машину, потом полез в грузовик и принес оттуда полную корзину крошечных, от силы трехнедельных щенят. Встревоженная мать бежала следом. Он предложил мне купить щенка… У меня с собой было только пятьдесят франков, это его устроило. И в свете фар я выбрала себе коричневый комочек, малышку, которую пригрела на своей груди, которую мне суждено было любить и беречь четырнадцать лет. Она послужила для меня сигналом к началу нового этапа моей жизни, целиком посвященного защите животных.