Бриджит Бордо - Инициалы Б. Б.

• Название: Инициалы Б. Б.
• Автор: Бриджит Бордо
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 2-246-52601-9, 5-7027-0421-5

Автобиография живой легенды французского кино Брижит Бардо вышла в Париже в сентябре 1996 года и сразу же стала бестеллером. В своих страстных, причудливых, ошеломляющих откровенностью мемуарах Брижит Бардо рассказывает о детстве и первых шагах в кино, о зените своей славы, о взлетах и падениях. Карьера и любовь для нее неразделимы. Судьба бросает ее от съемки к съемке, от мужчины к мужчине. Читатель узнает о тоске и одиночестве молодой женщины, осаждаемой поклонниками и фоторепортерами; поймет отчаяние влюбленной, часто желаемой мужчинами лишь для удовлетворения собственного тщеславия. В своей книге Б.Б. Сумела блистательно показать и фасад, и изнанку чарующего мира кино, мира легенд и грез. Брижит Бардо родилась в 1934 году. Училась балету, была фотомоделью. Первый раз снялась в кино в 1952 году. Широкую известность ей принес фильм режиссера и мужа Роже Вадима «И Бог создал женщину» (1956 год). С тех пор актриса работала у таких знаменитых режиссеров, как Луи Маль, Жан-Люк Годар, Кристиан-Жак. Наибольший успех ей принесли фильмы: «Бабетта идет на войну», «Истина», «Презрение», «Вива, Мария!», «Ромовый бульвар». За свободомыслие, талант, красоту, дерзость и неуемную энергию французы выбрали ее образом Франции: с нее лепили бюст «Марианны» — символа французской республики. Ушла из кино в 1973 году и все свое время посвятила борьбе за права животных. Б.Б. четыре раза была замужем. Имеет 36-летнего сына Николя.

---

Когда меня в очередной раз поставили на ноги, я, благодаря ей, познакомилась с самыми известными проводниками этих беспощадных гор. Это был удивительный, незабываемый вечер с настоящим фондю по-савойски. Я увидела грубоватых и каких-то очень настоящих людей, здоровых, широких душой, отважных и жизнерадостных.

Я попала в мир, совсем не похожий на мой, манящий мир, но и жестокий. Здесь все имело свою истинную ценность. Здешние женщины мирились с одиночеством, с преждевременным вдовством. Таков был суровый закон гор. Они подчинялись ему, но не как покорные рабыни, и хранили традиции с восхитительной безмятежностью. Я вспоминала, как пыталась бежать, укрыться от жизни, травясь снотворными. А вот они жили с высоко поднятой головой. Только морщины — следы пролитых слез, солнечными лучиками расходившиеся от глаз, — говорили о многом. Женщины с гор — воплощение мужества.

Укрепившись духом после этого наглядного урока человечности, я отправилась в Сен-Тропез.

Капи был так рад снова нас увидеть!

Пилар Фернандес, присматривавшая за моими владениями, все подготовила к нашему приезду, и дом хотел казаться уютным и приветливым, но все равно зимой оставался холодным среди потерявшего всю листву сада. Как по-разному выглядит «Мадраг» в разные времена года! Летом это тропики, буйная растительность, солнце вливается в комнаты потоками, и дом купается в теплом и ласковом свете. Зима же — сущее бедствие. Сад заполоняют водоросли, от брызг прибоя преют листья. Комнаты кажутся слишком большими, им не хватает уюта и тепла. Зимой здесь грустно, холодно, сыро, уныло.

Я решила построить «малый Мадраг», будущий дом Николя. Не стала утруждать себя оформлением разрешения на строительство, решила не связываться с архитектором. Большая комната с деревенским камином, широкое окно с видом на море, маленькая ванная, толстые балки, очень низкий потолок с наклоном под покатой крышей; все побелить известью — и готово дело!

Я наняла подрядчика и сама занялась планировкой, делая все измерения «на скорую руку», на глазок. А потом сама принялась за дело, стащив у каменщиков водяной уровень и отвес: мне хотелось, чтобы стены были немного кривоватые — так дом будет выглядеть старым. Увидев на стыке стен острую грань, я проходилась по ней, в буквальном смысле слова сглаживая углы. Дел было по горло, и мне все это ужасно нравилось.

Я ходила купаться; вода в марте была еще ледяная, но это укрепляло мой растянувшийся живот.

Жак между тем проводил время с Жаном Орелем и Сесилем Сен-Лораном, которые задумали фильм с его участием.

Все трое походили на героя комиксов о Лодыре.

Они много пили, много говорили и мало работали!

С 11 часов утра они сидели за аперитивом, и выглядело все это не очень серьезно. Я присоединялась к ним в обед, перемазанная известкой от джинсов до волос. Потом я поняла, что они примеряли меня к главной женской роли их будущего шедевра, продюсером и героем-любовником которого должен был стать Жак. Они поведали мне историю, сочиняя ее на ходу, перемежая рассказ икотой и пьяноватым хохотом. Меня это позабавило, и только. Я прекрасно знала, что занята на ближайшие два года, однако, не желая их обижать, с самым серьезным видом кивала головой на все, что они говорили.

А они приняли это за чистую монету!

В результате у нас с Жаком снова появился повод для бурных сцен. Жак хлопал дверью и уходил, оставляя меня на всю ночь вдвоем с Капи. С обоими своими приспешниками он топил горькое разочарование в выпивке и злословии.

Наконец, оставив недостроенный дом каменщикам, а Капи под присмотром Пилар, я решила уехать в Париж.

* * *

У Николя были широко распахнутые голубые глаза.

Он походил на полковника Шарье, отца Жака — меня это привело в отчаяние!

На меня навалились привычные заботы, счета, налоги, всевозможные неприятности: горничная попросила расчет, Ален влюбился в певца с сомнительным шармом, меня, как всегда, осаждали со всех сторон! Радовала меня и веселила только моя Гуапа. Клоун был за городом: доктор Д. временно препоручил его своему знакомому мяснику. Мне рассказывали, что он живет там, как принц.

Жак не получил окончательного освобождения от военной службы, ему предстояло повторно пройти призывную комиссию. Поэтому он пока не мог ни работать, ни вообще строить какие бы то ни было планы на будущее. Дата новой медкомиссии не была назначена, и Жак жил под дамокловым мечом. Мы ни с кем больше не виделись, только доктор Д. был вхож к нам. Он помогал Жаку как мог.

Мне снова стал звонить Рауль Леви. «Истина», похоже, должна была стать потрясающим фильмом и наделать много шуму. Клузо изъявил желание увидеться со мной, чтобы поговорить об актерском составе: он никого еще не пригласил. Ольга, наигравшись в мамашу-наседку, вернулась к прежней роли агента кинозвезды и стала очень деловой.

Жак не выдержал всего этого — нервы у него сдали.

Была ли это ревность мужа или актера?

Или ощущение своего бессилия перед человеком, который был, казалось, сломлен в самой сердцевине, но возрождался из пепла? Как бы то ни было, у него началась самая настоящая нервная депрессия. Доктор посоветовал мне почаще выезжать за город, чтобы Жак пришел в себя в тишине, на свежем воздухе.

Это было уж слишком. Я девять месяцев носила ребенка, родила его в адских мучениях, все заботы на мне, я готовлюсь к трудному фильму, в котором на карту будет поставлена моя карьера, и еще я должна нянчиться со впавшим в депрессию мужем, который становится мне обузой.

Нет уж, с меня хватит, хватит, хватит!

Тем не менее я взяла Жака под ручку и отправилась с ним за город. Мы гуляли по полям, обедали в дивных ресторанчиках, иногда ночевали в какой-нибудь сельской гостинице. Между нами установились отношения брата и сестры. Я твердо знала: никогда, никогда в жизни я больше не смогу заниматься с ним любовью. Пережитая травма навсегда сделала меня фригидной! Я уже пожаловалась доктору Буане; он успокоил меня, сказав, что это со временем пройдет.

Глаза Николя стали карими! Муся с восторгом рассказывала, что он прибавил 20 граммов после последнего кормления, на что я озадаченно пожимала плечами.

Жака вызвали на комиссию.

Я одна тащила на себе все — семью, дом, «мозговой трест». Ален совсем не помогал мне. Сердцем и мыслями он был далеко от меня, со своим певцом. Только этого не хватало! Ивоннетта ушла. К счастью, рядом была Муся, всегда готовая взяться за дело.

Как раз в этот момент, когда мне совсем заморочили голову, Кристина Гуз-Реналь сообщила об официальной премьере в Лисабоне фильма «Женщина и паяц». Мы были приглашены на уровне глав государств. Португальское правительство предоставляло мне усиленную охрану: моторизованных полицейских, личных телохранителей. Не сказать, чтобы я особенно гордилась этим фильмом, но меня привлекла возможность отвлечься на 48 часов.

Я нашла в «Реале» роскошное платье, великолепный костюм для поездки, и мы — Жак по правую руку, Кристина и ее муж Роже Анен по левую — полетели в Лиссабон.

Всем уже известно: я всегда панически боялась самолетов. В тот день мне было особенно страшно, и это вызвало сильнейшее кровотечение. По времени оно примерно соответствовало первой послеродовой менструации.

Мы все предусмотрели, кроме этого!

Это была катастрофа!

Меня уложили в кабинке стюардесс. Все бумажные салфетки, все ватные тампоны для снятия макияжа ушли на эту течь, такую страшную и так не вовремя открывшуюся. Я запачкала юбку, жакет, как же мне теперь выйти из самолета перед всеми журналистами, официальными лицами, фоторепортерами? Стоило мне встать, я чувствовала, как моя жизнь вытекает между ног.

Я была на грани обморока.

Я повернула юбку так, чтобы пятно было спереди, и держала перед собой большой шарф, который дала мне Кристина. Жак набросил на меня свой пиджак, чтобы скрыть пятно на спине моего жакета, и я вышла из самолета в лиссабонском аэропорту, где меня торжественно, под звуки оркестра, встречали председатель муниципального совета, мой партнер Антонио Вилар и ревущая толпа! Мы поспешили в отель в сопровождении эскорта из четырех мотоциклистов впереди и четырех позади — ни дать ни взять президентский эскорт.

Не будь я в таком плачевном состоянии, я бы наверняка оценила оказанный мне бесподобный прием. Я сидела на пиджаке Роже Анена, чтобы не запачкать сиденье «мерседеса-600», который вез нас по дивному и незнакомому мне краю — Португалии. Потом, когда приехали в отель, — новые формальности, бесконечные речи и тосты в мою честь, музыка, народные танцы, а я держу шарф спереди, сумочку сзади и думаю только о том, как бы поскорее лечь, сгорая со стыда, измученная, выпотрошенная.

Предоставленные мне апартаменты в отеле были роскошны. Огромная, изумительно убранная спальня для меня, гостиная, достойная английской королевы, еще одна спальня, такая же красивая, для Роже и Кристины, повсюду цветы, фрукты, подарки, сувениры. Оставшись наконец одна, я рухнула на кровать и через телефонистку отеля попросила вызвать врача!