Николай Данилевский - О пути Мадьяр с Урала в Лебедию

• Название: О пути Мадьяр с Урала в Лебедию
• Автор: Николай Данилевский
• Издательство: «Известия Геогр. Общ.». Т. XIX,
• Жанр: История
• Год: 1879

---

Николай Яковлевич Данилевский, Константин Яковлевич Грот О пути Мадьяр с Урала в Лебедию

Переход князя Арпада через Карпаты. Холст, написан к празднованию тысячной годовщины завоевания мадьярами Венгрии. Ópusztaszer, Национальный мемориальный музей, Венгрия.

Заметки Н. Я. Данилевского и К. Я. Грота

Один из наших молодых славистов, К. Я. Грот, обширный и замечательный труд которого „Известия Константина Багрянородного о Сербах и Хорватах и их расселении на Балканском полуострове“ помещен в IХ-м томе Записок Имп. Р. Г. Общества по отделению этнографии, сообщил нам выдержки из письма, полученного им от д. чл. Географического Общества Н. Я. Данилевского и содержащего в себе некоторые замечания на последний ученый труд К. Я. Грота: „Моравия и Мадьяры с половины IX до начала X века“ (С.-ПБ. 1881).

В этом исследовании отведено весьма много места вопросам историко-этнографическим и историко-географическим: во-первых, автору пришлось коснуться разнообразных этнических переворотов, происходивших в области среднего Дуная, в особенности начиная с появления там Славян (V век по Р. Х.), и завершившихся, в исходе, IX века, поселением, в той же местности, Мадьярской орды; во-вторых же, г. Грот подверг пересмотру вопрос о национальности самих Мадьяр и об их первоначальной родине, а затем представил очерк их переселения оттуда и окончательного водворения на месте нынешнего их жительства на среднем Дунае.

Касательно народности Мадьяр г. Грот присоединяется к общепризнанному ныне в науке мнению, что Мадьяры принадлежат к Финскому племени, или говоря точнее, к восточной его отрасли; что же касается древнейших, исторически известных жилищ Мадьяр, то г. Грот полагает, что их следует искать по обоим сторонам северного Уральского хребта. Далее из исследований г. Грота видно, что переход Мадьяр из области северного Урала в область Дуная и Тиссы совершился в течение IX в. не сразу, не в один прием, а постепенно. Исследователь справедливо замечает, что вопросы о том, какими путями они передвигались, где останавливались на более продолжительный срок, сколько времени употребили на это странствование и какими событиями, встречами и столкновениями оно ознаменовалось, все это — вопросы величайшего интереса и значения; но, к сожалению, исторические свидетельства дают весьма мало данных для разъяснения этих обстоятельств. Тем не менее г. Гроту удалось определить историю мадьярского переселения по крайней мере в общих чертах, и результат его изысканий заключается между прочим в том, что это странствование Мадьяр отмечено по крайней мере двумя более или менее продолжительными остановками на пути движения: первою — в степях южной России между Доном и Днепром, в области, которую Константин Багрянородный называет Лебедией, и второю — в низовьях Дуная, в местности, называемой Константином Ателькузу, то есть, в нынешней Бессарабии и Молдавии, откуда уже Мадьяры и перешли в долину Тиссы.

Именно к вопросу о том, каким путем Мадьяры проникли в Лебедию, и относятся замечания Н. Я. Данилевского и его возражения на мнения К. Я. Грота об этом же предмете. Очевидно, это вопрос, имеющий ближайшее отношение и к географии древней Руси, или точнее говоря, восточной Европы в эпоху основания Русского государства. Приступая к рассмотрению данного вопроса, г. Грот признал полезным коснуться характера и природных особенностей страны, пройденной Мадьярами. Возражения г. Данилевского высказаны им также с физико-географической точки зрения и, без сомнения, имеют весьма важное значение в этом смысле, что признал и г. Грот в своих ответных замечаниях, также приводимых ниже.

Но чтобы соображения г. Данилевского были вполне ясны для читателя, необходимо предпослать им несколько страниц из книги г. Грота, где последний излагает свой взгляд как на географическое положение Лебедии, — имя которой, несомненно славянского происхождения, упоминается в исторических источниках единственно только по случаю мадьярского переселения, — так и о самом пути Мадьяр с Урала в эту страну.

Л. М.

-

„Моравия и Мадьяры“ К. Я. Грота, стр. 206-217

Вся северная и отчасти средняя полоса европейской России до верхнего течения Оки и других волжских притоков, одним словом до полосы чернозема, резко отличалась от южной половины Руси характером своей природы. В то время, как на севере преобладали обширные и дикие леса, которые придавали особый, так сказать „лесной“ характер и самим жителям севера и их жизни и быту, на юге преобладали поля и степные пространства с их благоприятными условиями для земледелия — с одной стороны и для привольной, подвижной жизни кочевников- с другой. Чем далее на юг, тем леса попадались реже и наконец местность обращалась в совершенную степь [1], которую пересекли многочисленные реки нашего юга, прежде чем впасть в Черное море [2]. Вся жизнь и промышленность этих степных стран сосредоточивалась на реках, которые привлекали к себе все оседлое и более развитое население; в широких степях располагались пришлые кочевники, которые, стремясь на запад и постоянно сменяя одни других, почти не переводились в этом крае и своими опустошительными набегами держали в страхе соседнее оседлое население. Эти степные кочевники со своими стадами перекочевывали с места на место, легко подымая с собою все свое несложное имущество, и единственными следами их пребывания оставались разбросанные по степи голые и одинокие курганы-могилы, которые они имели обычай воздвигать над своими покойниками.

В IX веке, т. е. в ту эпоху, которая нас занимает, и еще ранее описываемый край представлял в этнографическом отношении следующую картину.

На север от Каспийского моря и на восток от нижней Волги, в степях, примыкавших к необозримым равнинам средней Азии, кочевали и уже готовы были устремиться на запад различные народы турецкого племени, как напр. Печенеги, Половцы, Узы и др. На север от них простирались жилища восточных Финнов, на окраинах в перемешку с турецкими кочевниками (напр. Башкирами), далее же к северу составлявших сплошную массу. На средней Волге и нижней Каме жили, на довольно далеком протяжении, Волжские и Камские Болгары, в державе которых были элементы и финские, а, может быть, даже отчасти и славянские.

На запад от Печенегов, по северо-восточному берегу Каспийского моря, по нижней Волге и на север от Кавказа и Азовского моря, по всему течению Дона и его притоков, на север до Оки, на юго-запад до устьев Днепра и, наконец, на Крымском полуострове господствовали Хозары, полуоседлый народ, достигший уже в ту пору известной степени государственного и гражданского развитая. В VIII в. и в первой половине IХ-го они находились во всем блеске своего могущества и силы [3]. Множество соседних племен различных народностей, в числе коих было не мало и Славян [4], а по всей вероятности были и Финны, входили в состав их обширной державы и платили им дань или служили их воинственным целям. Северными соседями хозарских владений, там, где уже начиналась полоса лесов и бассейн р. Волги, отделенный от южных степей незначительною возвышенностью (которая тянулась с запада на восток и оканчивалась Самарскою лукою на Волге [5], были угрюмые Финны, вероятно предки нынешних Мещеряков и Мордвы; они населяли южные пределы обширной финно-угорской родины, занимавшей весь север и северо-восток России. Наконец, на запад и северо-запад от Хозар, и еще в пределах их владений простирались не менее обширные жилища русских Славян; их географическое распределение по племенам известно нам из летописи. Первенствующая роль между этими племенами принадлежала тем, которые жили по течению Днепра, а на севере вокруг озера Ильменя, одним словом на знаменитом торговом пути „из Варяг в Греки“, а именно Полянам, Древлянам, Кривичам, Словенам и проч. Ветви этих русских Славян простирались довольно далеко на юго-запад и запад, шли по рекам нижнему Днепру, Бугу и Днестру до нижнего Дуная [6], населяли нынешнюю Молдавию и Буковину, а затем тянулись и далее на запад, за горы Карпатские, в Трансильванию и северную Угрию, примыкая здесь к своим западным соплеменникам (Словакам). Наконец, на северо-запад от русских Славян к Балтийскому морю прилегали племена Литовские.

Северо-восточный край Европейской России по р. Каме, между северной Двиной и Уральским хребтом, был в древности известен на севере под именем Биармии, первое историческое упоминание о которой относится к IX в. [7]. Уже с незапамятных времен край этот, особенно его восточная часть, прилегавшая к горам Урала (где были горные промыслы), славилась повсюду своими природными богатствами и достигла важного торгового значения. Следы этой эпохи и доныне отыскиваются в Пермской губернии. И близкие соседи (Камские и Волжские Болгары), и народы дальних стран вступали с обитателями Биармии в торговые сношения. Уже Геродот приводит баснословные рассказы об этой стране. Торговля ее с югом, особенно с прикаспийскими землями, шедшая самым естественным речным путем по Каме и Волге, началась очень рано: этим путем находили себе между прочим сбыт и богатства средней Азии. Но и Греки из своих черноморских колоний рано познакомились и завели сношения с жителями Биармии. Таким образом богатый греческий мир нашего Черноморья должен был быть издавна соединен торговыми путями с дальним северо-востоком, с Биармией, и знаком с ее обитателями, Югрою [8]. Таких путей по всей вероятности было несколько, и конечно они шли не иначе, как но рекам, т. е. по главным водным сообщениям. Западный путь шел (из греческой колонии Ольвии) по Днепру и по Десне, затем Окою в Волгу и Каму. Восточный направлялся из Босфора и Азовского моря по Дону до его поворота на запад, затем переходил на Волгу и при устье Камы сходился с первым. Однако едва ли подлежит сомнению, что между этими путями существовал еще третий — средний, который шел вверх но Дону и с него перевалом в речную систему Волги, т. е. Рязанскою областью в Оку (вероятно, ее притоком Проней) и опять в Волгу и Каму [9].