Николай Харламов - Трудная миссия

• Название: Трудная миссия
• Автор: Николай Харламов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

В первые дни войны на Кольском полуострове положение оставалось сравнительно спокойным. Гитлеровцы время от времени наносили бомбовые удары по Мурманску и главной военно-морской базе Северного флота Полярному. Наша авиация не оставалась в долгу.

В июле гитлеровцы развернули наступление на двух направлениях - на Кандалакшском и мурманском. Еще до войны германское командование сосредоточило в Северной Норвегии и Северной Финляндии один финский и два немецких корпуса, объединенных в армию "Норвегия". Замысел сводился к тому, чтобы овладеть Мурманском и Поляреым, Кировской железной дорогой, оккупировать Северную Карелию и стать хозяином на всем побережье Баренцева и Белого морей вплоть до Архангельска.

Разумеется, эти планы немецкого командования не были тайной для нас. На Кольском полуострове в полосе свыше 300 километров была своевременно развернута 14-я армия под командованием генерал-лейтенанта В. А. Фролова. Двум ее дивизиям, правда неполного состава, предписывалось прикрывать мурманское направление. Сейчас трудно сказать, чем бы закончилась в этом районе авантюра гитлеровцев, если бы не активные действия наших моряков. Несмотря на то что Северный флот был самым молодым - он не имел в своем распоряжении ни достаточного количества нужных кораблей, ни авиации в должном количестве, ни оборудованных баз,- североморцы сумели оказать существенную помощь боевым друзьям-пехотинцам.

Имея численное превосходство, в том числе в авиации, немецкий корпус генерала Дитля потеснил наши войска, но всего лишь на 30 километров. Доблестно сражались здесь и морские пехотинцы. Они ходили в атаку в бушлатах, в полный рост, считая для себя зазорным кланяться вражеским пулям. Моряки, правда, "несли значительные потери, но смелые их атаки деморализовали врага.

С прорывом немецких войск в район Западной Лицы под Мурманском у меня связано любопытное воспоминание.

Привожу его как свидетельство тех трудностей, которые испытывало наше командование в деле получения данных об обстановке.

Июль в Москве стоял жаркий. Даже ночью было душно.

В одну из таких ночей я и дежурил в штабе, когда задребезжал телефон.

- Говорит дежурный Наркомата обороны, - раздался голос в трубке.- Вас срочно вызывает маршал Тимошенко.

К Наркому обороны меня вызывали в первый раз. Зачем я ему мог понадобиться? По какому вопросу? Интуиция подсказывала, что речь может пойти о положении в районе Мурманска, и я на всякий случай прихватил с собой коекакие документы, относящиеся к тамошней обстановке.

В приемной я увидел начальника разведывательного управления Генштаба генерал-лейтенанта Ф. И. Голикова.

- Вы зачем здесь? - поинтересовался Филипп Иванович.

- Прошу трудных вопросов не задавать,- отшутился я.

Голиков пожал плечами. Мы еще некоторое время молча ходили по приемной. Наконец нас пригласили к Наркому.

К моему удивлению, в кабинете находились почти все члены Политбюро ЦК во главе с И. В. Сталиным, а также начальник Генерального штаба. Видимо, перед нашим приходом тут происходил серьезный разговор.

Сталин, покуривая трубку, неторопливо ходил по кабинету. В небольшой смежной комнате напротив входа располагалась переговорная. В ней стоял генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин, заместитель начальника Генерального штаба. Постукивая рычагом телефона, он то и дело повторял:

- Алло! Алло!

Полное лицо генерала было красным, вспотевшим, и он вытирал его носовым платком.

Сталин остановился напротив нас и попросил генерала Голикова доложить о численном составе войск противника на мурманском направлении. Тот развернул на столе карту и, водя по ней указкой, сделал короткое, четкое сообщение.

- Так... Ясно...- проговорил Сталин.- А где находятся наши войска? спросил он Голикова.

- Этого я не знаю, товарищ Сталин. Мне сводку не докладывают.

Сталин повернулся ко мне:

- Ну, а что скажете вы, товарищ Харламов? Ведь моряки в первую очередь должны быть заинтересованы в положении дел под Мурманском.

По счастливому стечению обстоятельств я довольно подробно знал обстановку в этом районе. И в частности, состояние тех двух дивизий, которые сражались против корпуса Дитля. Дело в том, что часа за два до вызова к Наркому я разговаривал с командующим Северным флотом контр-адмиралом А. Г. Головко и с командующим 14-й армией генераллейтенантом В. А. Фроловым. Из этих бесед мне было известно, что войска армии ведут тяжелые бои, но удерживают рубежи обороны.

Я доложил Сталину о своем разговоре с командующими.

- А как вы с ними соединились?

- По обычному телефону.

- Вы убеждены, что разговаривали именно с Фроловым?

- Так точно, товарищ Сталин. Я знаком с ним лично и хорошо знаю его голос.

Действительно, с Валерианом Александровичем Фроловым я встречался неоднократно, в том числе на Севере во время инспекционных поездок. Это был еще сравнительно молодой, энергичный генерал. Плотный, невысокого роста, он производил впечатление знающего, толкового и распорядительного военачальника.

- А кто вас соединил? - продолжал допытываться Сталин.

- Начальник связи Военно-Морского Флота Гаврилов.

Не знаю почему, но у начальника Генштаба генерала армии Г. К. Жукова мой доклад вызвал скептическое отношение. Возможно, он располагал иными сведениями.

- Не может этого быть, товарищ Сталин. Адмирал чтото напутал.

- Я докладываю, что мне известно.

Возникла пауза. Генерал Ватутин продолжал твердить свое "Алло! Алло!", все время постукивая по рычагу телефона. Сталин молчал, снова прохаживаясь по кабинету.

Наконец генерал Ватутин, довольный, повернулся к нам.

Прикрывая ладонью трубку, он сообщил:

- На проводе командарм Фролов.

Георгий Константинович Жуков направился к переговориой, но Сталин остановил его взмахом руки.

- Не надо. Пусть товарищ Фролов докладывает, а Ватутин повторяет.

Все смолкли. Ватутин повторял то, что говорилось на другом конце провода. И тут стало очевидным: мое сообщение полностью совпадало с докладом, командующего 14-й армией. Да это было и неудивительно: за два часа после моего с ним разговора обстановка под Мурманском вряд ли могла резко измениться.

- Нет, товарищ Жуков, не адмирал, а кто-то другой напутал,- заключил Сталин.

Я рассказываю об этом эпизоде столь подробно вовсе не *для того, чтобы тем самым подчеркнуть свою осведомленность. Не в том дело. Этот случай убедил меня, что в развернувшихся грандиозных событиях очень важно выработать гибкую систему управления войсками, и прежде всего обеспечить четкую работу связи, что нам всем - от наркома до рядового - предстояло еще многому учиться.

События последующих месяцев показали, что мы успешно справились с этой задачей.

2. МОСКВА - ЛОНДОН: ПЕРВЫЕ КОНТАКТЫ

Военно-дипломатическая служба, о которой пойдет далее речь, началась для меня совершенно неожиданно.

Дело в том, что 27 июня в Москву должна была прибыть английская военно-экономическая миссия. Ее возглавлял посол Стаффорд Криппс, возвращавшийся из Лондона, где он временно находился. Мне позвонил адмирал Н. Г. Кузнецов и сообщил, что я должен буду вместе с представителями Наркомата иностранных дел встретить миссию на Центральном аэродроме.

Бомбардировщик приземлился на поле, и из него вышли несколько сухопарых джентльменов. Среди них генерал-лейтенант М. Макфарлан и контр-адмирал Дж. Майлс. Собственно, этих-то двух военных я и должен был встретить и расквартировать.

Разместив гостей в одном из особняков, я вернулся к себе в штаб, как вдруг раздался телефонный звонок. Меня просили завтра же прибыть к наркому иностранных дел.

Признаться, я был удивлен этим вызовом. Зачем бы я мог понадобиться?

- Вам поручается вести переговоры с англичанами,- разъяснил мои недоумения народный комиссар, как только я прибыл к нему.

- По морской части?

- Нет, по всему кругу военных вопросов.

- Но ведь я не компетентен в общеармейских делах.

- Это не беда. У вас будут армейские консультанты.

Вот с этой-то беседы все и началось. Конечно, опыта в таких делах у меня не было. Да оно и понятно. Всю свою сознательную жизнь я готовил себя к роли строевого флотского командира. И сразу же, как началась война, стал мечтать о том, чтобы вернуться на один из флотов, чтобы командовать соединением боевых кораблей.

И вот теперь эти переговоры... С чем пожаловали англичане? Каковы их намерения? Как себя с ними вести? Я читал опубликованную в наших газетах речь Черчилля от 22 июня, где он заявил: "Мы окажем России и русскому народу всю помощь, какую только сможем". Но одно дело слова, другое конкретные намерения. Отношения наших стран до войны были более чем прохладными, и сейчас нужно было привыкнуть к мысли, что Великобритания наш союзник.

Разумеется, в то время я еще не знал, что между нашей страной и Великобританией уже несколько месяцев ведется дипломатический зондаж, взаимное прощупывание позиций.