Николай Харламов - Трудная миссия

• Название: Трудная миссия
• Автор: Николай Харламов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Утром 27 апреля они прибыли на крейсер и представились его командиру кептэну Фолкеру. Это был опытный моряк, простой и приветливый человек. Совершенно иное впечатление оставлял контр-адмирал Бонхэм-Картер, командующий силами непосредственного охранения конвоя. Он принял советских офицеров сухо и, процедив сквозь зубы несколько ничего не значащих фраз, встал, давая понять, что аудиенция окончена. Выходец из аристократической семьи, Бонхэм-Картер с высокомерием относился к советскому флоту, к профессиональной подготовке его матросов и офицеров.

Я останавливаюсь на этой черте в характере адмирала не случайно, ибо она-то, на мой взгляд, и сыграла немаловажную роль в последующей трагедии флагманского крейсера.

Перед выходом крейсера в море в штабе Северного флота английского адмирала познакомили с обстановкой на пути следования, указали на карте районы вероятного появления немецких подводных лодок. Но Бонхэм-Картер выслушал эти предупреждения со скучающим видом. Его, адмирала "лучшего флота в мире", учат какие-то дилетанты!

- Кажется, нам предстоит нелегкая работенка, сэр? - обратился к нему командир крейсера, когда они вышли из штаба.

- Чепуха! - буркнул адмирал.- Надеюсь, вы не относитесь к информации русских серьезно?

Наши офицеры, сопровождавшие англичан, были удивлены этим пренебрежительным отношением к информации штаба Северного флота. Но, разумеется, этикет не позволил вмешаться в разговор.

Рано утром 28 апреля крейсер вышел в море.

Это был новый, мощно вооруженный корабль. Его спустили на воду в 1938 году в числе других крейсеров этого типа.

Водоизмещение составляло 10 000 тонн. Крейсер имел двенадцать 152-миллиметровых орудий, еще двенадцать - 100-миллиметровых, шестнадцать - 47-миллиметровых, 8 торпедных труб. В его ангарах помещалось 4 гидросамолета. Весь этот сложный боевой организм обслуживал экипаж, насчитывавший свыше 750 человек.

Корабль был сильно перегружен: кроме экипажа на нем находилось свыше 300 пассажиров - раненые английские и американские моряки, прошедшие курс предварительного лечения в госпиталях Мурманска и Архангельска. На борту были также летчики из Чехословакии, которые кружным путем добирались в Англию. Все каюты корабля были набиты битком, и советским офицерам едва нашлось место: их разместили в корабельной церкви, под верхней палубой по левому борту. Правда, потом, движимый законами морского и союзнического гостеприимства, командир крейсера уступил Зиновьеву свою каюту, а сам перешел в походную - на мостик.

Разумеется, при такой перегрузке крейсер не мог развивать свою обычную скорость 32,5 узла и двигался со скоростью не более чем 17-18 узлов.

В состав охранения конвоя "QP-11" входили также 6 эсминцев, 4 эскортных корабля, корабль ПВО и тральщики.

Все они вышли вместе с конвоем, который на этот раз состоял из 13 транспортов.

"Эдинбург" быстро нагнал конвой и занял свое место в походном ордере.

Была уже не полярная ночь, но еще и не день, а как бы вечерние сумерки - серые, мрачные, перечерченные косыми линиями непрерывно падающего снега. Ветер гнал темные гривастые горбы волн. Далее пятидесяти метров ничего не было видно. Казалось, что крейсер шел один среди этого снежного полумрака, который охранял его и другие суда от налетов вражеской авиации. Те, кто ходил с конвоем, обычно любили такую погоду.

Наши офицеры знакомились с кораблем. Как и полагалось, они надели спасательные пояса. Пока шли в зоне действий Северного флота, Зиновьеву полагалось быть на носовом ходовом мостике. Место это было недалеко от флагманской каюты - в случае необходимости Зиновьева могли тотчас пригласить для консультации. И хотя с мостика ничего не было видно, он знал, что где-то поблизости на этом первом этапе пути находятся два английских эсминца и два советских - "Гремящий" и "Сокрушительный" [Путь конвоев был разделен на две операционные зоны. Одна тянулась от Англии через Исландию до острова Медвежий (точнее, до меридиана 20 градусов восточной долготы), конвои здесь обеспечивались исклточительно эскортом из английских кораблей; вторая зона занимала пространство от Медвежьего до Архангельска, движение конвоев на этом участке прикрывалось английскими кораблями и нашими силами - подводными, воздушными, надводными.].

В 16.00 на корабле, как обычно, подавали чай. В катоткомпании Зиновьев оказался рядом с чешским полковником.

Они разговорились, и тот после чая пригласил советского офицера к себе в каюту. Зиновьев отказался, сославшись на то, что намерен выйти на мостик и ознакомиться с обстановкой.

Собственно, этот отказ и спас Зиновьева от гибели: каюта полковника оказалась неподалеку от того места, куда угоди л а торпеда. Не знаю, что в таких случаях срабатывает:

просто ли зигзаг судьбы или обостренное чувство опасности.

Не успел Зиновьев подняться на палубу, как раздался оглушительный взрыв и корабль накренился на левый борт.

Над машинным отделением поднялся густой пар, вспыхнул отблеск пламени. И тут же корабль снова вздрогнул - послышался скрежет металла, вопли, взметнулся огонь, и тяжко раненный крейсер замедлил ход [После войны удалось установить, что крейсер торпедировала немецкая подводная лодка "И-456" типа VII-C. Эта лодка в 1943 году была потоплена канадским корветом.].

Потом уже выяснилось, что первый торпедный удар пришелся по машинному отделению, а при втором ударе одна из торпед срезала корму, которая теперь держалась на верхних листах обшивки корпуса.

В корме бушевало пламя и валпл густой столб дыма.

Огонь подбирался к салону и офицерским каютам, а оттуда было рукой подать до артпогребов главного калибра. Трагический конец казался неизбежным. В этой обстановке, как свидетельствует Зиновьев, командир не растерялся, он предпринимал все меры, чтобы спасти крейсер. Верхние листы обшивки корпуса были обрезаны автогеном, и оторванная часть кормы пошла на дно. Но это было не все. Масштабы повреждений вырисовывались постепенно. При осмотре обнаружилось, что средние гребные винты и винт левого борта полностью выведены из строя. Потеряны рули. Крейсер завалился на левый борт с креном в 10-15 градусов и беспомощно болтался на волнах. Теперь один, без эсминцев, он был беззащитен. Будь иной погода, вражеские бомбардировщики добили бы его.

Нужно было предпринимать решительные меры. Зиновьев предложил Бонхэм-Картеру отбуксировать крейсер в Кольский залив. Но тот и слышать об этом не хотел.

- Подождем, когда подойдут эсминцы...

Были приняты меры, чтобы уменьшить крен крейсера.

Но когда дали ход машиной правого борта, постепенно увеличивая обороты, гребной валопровод стал вибрировать.

Можно было идти со скоростью не больше шести узлов. Но без руля крейсер двигался не прямо, а по спирали.

Как говорится, пришла беда - открывай ворота. Когда из ангаров выкатили гидросамолеты, то выяснилось, что у них не заводятся моторы. Стало быть, крейсер не мог защитить себя сг воздуха. Самолеты пришлось ставить обратно в ангары.

Наконец рано утром 1 мая к крейсеру подошли два английских эсминца. Они было попытались взять корабль па буксир, но тросы не выдерживали и рвались. Вскоре появились два наших эсминца - "Гремящий" и "Сокрушительный". В этих условиях представилась возможность облегчить крейсер: перевезти на эсминцы пассажиров, а также перегрузить золото. Кстати сказать, Зиновьев предлагал это сделать, но Бопхэм-Картер не согласился.

Вечером 1 мая наши эсминцы были вынуждены возвратиться в Кольский залив: запасы топлива кончались.

Утром 2 мая к "Эдинбургу" подошло посыльное судно "П-18", а затем и буксир, присланные командующим флотом А. Г. Головко.

Казалось бы, теперь снова были возможности для отбуксировки крейсера, тем более что вице-адмирал А. Г. Головко обещал усилить эскорт эсминцами и авиацией. Но Бонхэм-Картер не хотел внять голосу разума. И его упрямство обернулось настоящей трагедией.

Зиновьев стоял на мостике, когда раздался сигнал тревоги. Вскоре в снежном полумраке появились темные силуэты трех немецких эсминцев. Они открыли по "Эдинбургу"

шквальный огонь. Крейсер ответил также мощным огнем.

Неизвестно, чем бы закончилась эта артиллерийская дуэль, если бы не энергичные действия экипажей английских эсминцев, Несмотря на слабое вооружение (половина пушек на эсминцах была снята, чтобы увеличить запасы топлива в арктических конвоях), они мужественно вступили в неравный бой. Эсминцы искусно маневрировали, ставили дымовые завесы и в течение двух часов так и не дали противнику воспользоваться торпедами.

Зиновьев и его спутники Рогачев и Волков все это время находились на нравом борту верхней палубы и, держась за поручни, наблюдали за событиями. И вдруг крейсер содрогнулся: в левый борт угодила торпеда. Корабль еще больше накренился. И тогда среди матросов началась паника. Не ожидая приказа, они бросились к шлюпкам и резиновым ботам. Многие прыгали за борт, одни в шинелях, другие - сбросив их.