Зоя Воскресенская - ДЕВОЧКА В БУРНОМ МОРЕ

• Название: ДЕВОЧКА В БУРНОМ МОРЕ
• Автор: Зоя Воскресенская
• Жанр: Современная проза

---

— Тогда пошли скорее, не то опоздаем к рабочему поезду, и сотни людей не прочитают свежую сводку.

На восьмиметровом рулоне, который нес Сергей Иванович, черной и красной тушью чертежными буквами была написана сводка Совинформбюро. Освобожденных Красной Армией городов и населенных пунктов такой длинный список, что сводка будет свисать в витрине от потолка до самого пола.

У Антошки под мышкой карта Советского Союза и плакаты, и идет она с Сергеем Ивановичем не просто за компанию, а по заданию. Простенок между двумя огромными стеклами в витрине узкий: если неловко повернешься, то и витрину продавишь, а со стремянкой взрослый человек там просто не поместится. Антошка же худущая — она пролезет.

Витрина советского пресс-бюро против вокзала. Через час придет первый рабочий поезд, и люди побегут прежде всего сюда, посмотреть, как там дела у русских, какие города они освободили, какие реки форсировали. Рядом со сводкой они увидят огромную карту Советского Союза, на которой красной тушью заштриховываются районы, освобожденные Красной Армией.

И еще несла Антошка плакаты с карикатурами на Гитлера, Геринга, Гиммлера и всех фашистских главарей, и по их лицам было видно, что дела у них плохие.

Сергей Иванович отпер ключом дверь пресс-бюро. Прежде всего надо было снять вчерашнюю сводку и заменить новой. Сергей Иванович осторожно вдвинул стремянку между стеклами витрины. Антошка в лыжных брюках и свитере взобралась на самый верх, отколола сводку и спустила ее вниз. Сергей Иванович подал ей свежую сводку. Антошка взяла рулон за края, он развернулся и пополз вниз. Она приколола кнопки, постучала молоточком.

Сергей Иванович стоял у дверцы в витрину и подсказывал Антошке:

— Правее… Повыше…

Рулон развернулся до самого пола. Сергей Иванович попыхивал сигаретой и, в который уже раз пробегая глазами длинный перечень населенных пунктов, не мог сдержать волнения. Для него это были не только «пункты» и географические названия. Он хорошо знал, что и потеря и завоевание вновь каждой деревушки стоили многих жизней советских людей.

Скоро, совсем скоро придет рабочий поезд. Уже затарахтели первые трамваи — трамвайная остановка тоже напротив витрины, и вагоновожатый почему-то всегда медлит на этой остановке. Он снимает рычаг и, держа его в руках, не спеша обходит вокруг обоих вагонов. По стороне, обращенной к витрине, идет совсем медленно, и все пассажиры, прильнув к окнам трамвая, спешат прочитать сводку. А потом вагоновожатый как бы невзначай окидывает взглядом оба вагона — все ли успели прочитать, садится на свое место, трогает, и тогда уже беспрестанно звонит, нагоняя упущенные минуты.

В советской витрине свежая сводка! Читайте, люди, радуйтесь вместе с нами! Мы никогда не хныкали и не старались вас разжалобить. Когда мы показывали вам, что натворили гитлеровцы на нашей земле, и описывали зверства фашистов, мы предупреждали вас: вот что такое цивилизация по-фашистски. В дни отступлений мы были кратки и сдержанны, но не потому, что хотели от вас скрыть горькую правду, а потому, что не привыкли жаловаться. А теперь во весь голос говорим: мы побеждаем, победим и не допустим, чтобы гитлеровцы захватили вашу землю, полонили ваш народ.

Сергей Иванович взглянул в окно и заметил, что против витрины спешивается группа велосипедистов. Не сводя глаз с витрины, они положили на обочине сквера свои велосипеды и стали разворачиваться длинной цепью. В их движениях было что-то злобное и затаенное. Это были взрослые мужчины, одетые в спортивные костюмы, и мальчишки лет по четырнадцати — шестнадцати.

Человек в коричневом лыжном костюме с зелеными отворотами, с глубоким шрамом на щеке, видно, был за вожака. Пешеходы спешили перейти на другую сторону и скрывались в дверях вокзала.

По развернутому строю, по повадке Сергей Иванович сразу признал в них фашистов. Зажав что-то в руках, они медленно, стенкой двигались к витрине. Чувство тревоги охватило Сергея Ивановича. Он бросил сигарету на пол и погасил ее ногой.

— Антошка, слезай быстрее! — сказал он и ухватился обеими руками за стремянку.

Но было уже поздно. Оглушительный звон разбитых стекол покрыл собою все уличные шумы. Стремянка накренилась, и Антошка вместе с ней полетела вниз.

Молниями разбежались трещины по зеркальному стеклу, витрина распадалась на куски, рушилась. Камни ухали в стекла. Сергей Иванович поддерживал спиной плиту стекла, тяжелую, как чугун, и прикрывал своим телом Антошку…

Все стихло внезапно, так же как и началось. Весь этот погром продолжался какие-нибудь две-три минуты, но Антошке показался вечностью. Она открыла глаза. За стеклом мелькнула голова с ощеренными зубами, взметнулся и встал торчком, как пучок соломы, вихор. Антошка узнала мальчишку с заколкой. Он срывал сводку, рвал ее на куски, перекидывал через голову и внезапно исчез.

Сергей Иванович высвободился из-под стеклянной плиты, поставил на ноги Антошку и тряхнул ее за плечи. Лоб у нее был покрыт алыми бусинками крови, возле уха — глубокая ссадина.

Он внимательно осмотрел девочку. Нет, ранение пустяковое. Стеклянные крошки поранили кожу.

Прищурившись, он осторожно выдернул несколько стеклянных иголочек со лба Антошки.

— Поморгай глазами! — приказал Сергей Иванович. Антошка поморгала.

— Уф, в глаза не попало! — с облегчением вздохнул он, сам еле сдерживая боль. Ныла спина.

Витрина была разрушена. Стекла, как ледяные торосы, громоздились на тротуаре, ветер шевелил и переворачивал обрывки сводки.

— Мразь фашистская! — скрежетал зубами Сергей Иванович. — Ну, не будь такой бледной! С минуты на минуту придет поезд.

— Я вовсе не бледная, это вам так кажется, — пыталась улыбнуться Антошка.

Пешеходы, которые скрылись в здании вокзала, теперь собирались у витрины, ахали, осуждающе качали головами.

Появились вездесущие мальчишки, они подбирали разорванные куски ватмана и передавали их Сергею Ивановичу.

Сводку разложили на полу в пресс-бюро. Оба ползали по полу, намазывали чистые листы клеем, подкладывали вниз, склеивали ватман. Не хватало одного куска. Сергей Иванович схватил со стола лист писчей бумаги, подклеил его и стал дописывать недостающие буквы.

Антошка снова взобралась наверх. Вокруг стремянки выстроилась добровольная охрана из мальчишек.

Из дверей вокзала повалил народ. Пришел рабочий поезд. Люди бежали к витрине советского пресс-бюро и останавливались пораженные. В раме торчали острые углы оставшихся стекол, ветер колыхал истерзанную, наспех склеенную сводку.

Все было понятно без слов. Фашистские молодчики разгромили витрину, но сводка свисает с потолка до самого пола. Победы Красной Армии ни замолчать, ни уничтожить нельзя.

Рабочие принялись очищать тротуар от осколков, чтобы можно было подойти к витрине поближе. Появился трамвай, заскрежетали тормоза. Пассажиры высыпали на улицу.

— Господа! Товарищи! — Рабочий в синем берете вскочил на тумбу. — Мы не позволим гитлеровским выкормышам хозяйничать в нашей стране!

— Позор! Долой фашистов! — слышалось вокруг.

— Эй, кто там с ночной смены? — Другой рабочий сдернул с головы меховую шапку и размахивал ею. — Записывайтесь в дневной пикет. Установим круглосуточное дежурство по охра-не витрины. Победы русских — наше кровное, рабочее дело.

— Что смотрит правительство? Место фашистов в тюрьме!

Толпа гневно гудела. Крики возмущения неслись со всех сторон.

Рабочий в меховой шапке громко, чтоб все слышали, начал читать сводку. Толпа притихла. Рабочий выкрикивал названия освобожденных городов:

— Воронеж!

«О-ххо!» — отзывалось эхом.

Сергей Иванович взял указку и показывал на карте города и пункты, которые зачитывал рабочий. При каждом новом названии указка подвигалась на запад под одобрительные крики толпы. Названия русских городов и даже многих населенных пунктов теперь были хорошо известны шведам.

В разбитой витрине колыхалась израненная сводка Совинформбюро, на склеенных плакатах главари гитлеровского рейха имели совсем жалкий вид.

Антошка стояла в дверях и видела, как разрастается толпа возле витрины, как шведы повторяют труднопроизносимые для них слова русских деревень, поселков и городов, довольно восклицая при этом: «Дет эр бра! Дет эр бра!» — «Это здорово!»

ГОЛУБОЙ ШАРФ

Самолет ожидался со дня на день. Елизавета Карповна с Антошкой несколько раз перекладывали чемодан, чтобы не забыть необходимое и чтобы вес чемодана не превысил пятнадцати килограммов. Остальные домашние вещи сложили на складе полпредства — кончится война, тогда можно будет подумать и об их пересылке.

Вечером неожиданно пришел военный атташе Николай Петрович. Он был радостно возбужден, весь светился и вовсе не походил на замкнутого, немногословного и сурового полковника.