Анри Труайя - Сын неба

• Название: Сын неба
• Автор: Анри Труайя
• Жанр: Современная проза

---

Анри Труайя Сын неба

Анатоль Филатр был сороколетним мужчиной печального вида, на бледном лице выдавался грубо скроенный нос, глаза были круглыми, как у волнистых попугайчиков. Из-за его усов, подстриженных в виде арки, как у китайцев, его прозвали "Сын неба". Примерный муж и отец, Сын неба, перебивался непостоянными заработками.

Всегда измученный, немногословный и угрюмый, он изо дня в день добывал пропитание для своей худосочной детворы. Он брался за любую работу: продавал на улице в холод и зной зонтики и трехцветные шариковые авторучки. Участвовал в массовках на киностудиях в пригородах Парижа. Последняя работа была самая выгодная. Филатр любил магию декораций и экзотических костюмов, ему нравилось соприкасаться с кинозвездами, чувствовать роскошный вкус грима на своих усах, умиротворенную усталость, когда он возвращался с «коллегами» в метр

Он не отказывался ни от какой роли; будь то почетный немой гость южно- американского посольства, завсегдатай обкуренного бистро в порту Гавра, бурлак в лохмотьях с берегов Волги, и даже евнух в гареме с непристойнными бассейнами. Но кого бы он ни изображал: министра, хулигана, мужика или евнуха, он всегда оставался отцом семейства. И такая внешность не давала ему возможность играть более значительные роли.

Положение неудачника усугублялось тем, что его брат, Филатр-старший, который не был более умным или предприимчивым, сумел достичь больших успехов в торговле. Старший братец, холостяк и астматик, возглавлял молочный заводик "Задумчивая телка", "орошавший" своими молочными реками, маслами и пр. более 47 департаментов Франции. Конечно, он мог бы предложить Анатолю место комерческого директора, но оба брата не общаются уже 15 лет из-за ссоры, связанной с каким-то псом, оставленным на попечении одним и погубленным другим. Дело кончилось тем, что старший брат отказывался принимать у себя Анатоля, а Анатоль категорически запрещал своей семье употреблять молочные продукты "Задумчивой телки". Правда, Сын неба часто сожалеет об этой абсурдной ситуации, которая держит его вдали от молочного завода, особенно при отсутствии постоянного заработка, но он горд, и не хочет взять на инициативу примирения на себя.

— Ты хотя бы подумал о своих детях! — говорит ему иногда жена

— Я думаю об их чести, — отвечает Анатоль.

— В доме ничего нет!

— У нас осталась совесть.

Анатоль предчувствует этот патетический диалог, возвращаясь домой дождливым ноябрьским вечером, где в тесноте квартиры его ждут сердитая жена и четыре отпрыска. День прошел плохо: ни киностудия Жуанвиля, ни фабрика резинок для трусов, ни магазин пылесосов не нуждались в его услугах. Такая полоса неудач беспокоила Сына неба, ибо у него в кармане всего лишь 10 франков, а ему угрожают отключить электричество за неуплату. А еще утром, глотая свой жидкий кофе, он обещал жене:

— Матильда, ты можешь рассчитывать на меня. Сегодня вечером я вернусь с деньгами в бумажнике.

Вечер наступи, но бумажник Анатоля Филатра не обогатился ни одной купюрой. Напротив, его дневные траты составили 4 франка 75 сантимов.

— Катастрофа! — вздыхал Анатоль Филатр, — Катастрофа…!

Небо ему сочувствовало. Дождь лил как из ведра. Витрины магазинов оплакивали крупными каплями свои обветшалые товары. И прохожие как крысы пробегали вдоль угрюмых фасадов домов. Анатоль Филатр остановился передохнуть напротив похоронного бюро, владелец которого, месье Пилат, был его старым однокашником лицея Пуарье.

Пилат как всегда стоял на пороге своей конторы, дерзкий и жирный, как консьерж в доме терпимости. Он имел важный вид, несмотря на маленький короткий носик и нависшие брови. Черная холеная борода, блестящая и жесткая, обхватывала его подбородок как туфля.

— Ну что, месье Филатр! Как ваш улов? — спрашивает Пилат, обращаясь к Сыну неба на "вы", и протягивая ему презрительно только три пальца руки для рукопожатия.

— Мизерный! — вздыхал Сын неба.

И смотрел с холодным отвращением на этого человека, благополучие которого зависело от количества проданных гробов. Анатоль Филатр был натурой чувствительной, он не может свыкнуться с мыслью, что этот бородатый могильщик был когда-то озорным мальчишкой, его школьным товарищем и воришкой, они вместе играли в шарики или в плевки.

— А ваш брат, месье Филатр, как кормилица, все молочком кормит? — спрашивал Пилат.

— Ну, да!

— А пирожные с кремом не для вас, ха! ха! Жаль, жаль, — съехидничал Пилат. Анатоль Филатр опустил голову и смотрел на темную лужицу, образовавшуюся у ног. Ему неудобно было сразу уйти от важного месье Пилата, тем более что последний не спешил прервать разговор:

— Какой ливень! — говорит Пилат, — Зайдите в контору немного обсохнуть.

Анатоль Филатр осторожно вошел в бюро ритуальных услуг и сел в указанное ему кресло. Но как только его зад прикоснулся к мягкой коже сиденья, Сын неба подумал о несчастных вдовцах, о безутешных сиротах, которые сидели на этом самом месте, и все его тело напряглось.

Бюро месье Пилата было скромным, опрятным и строгим. Прямоугольный стол, размером с надгробный камень. Витрины, где сложены обработанные и лакированные уцененные гробы. На стеллажах лежали всевозможные бронзовые ручки и образцы обивки для гробов. Повсюду большие фотографии похорон. Месье Пилат доминировал над этим мрачным миром своей оскорбительно здоровой и наглой персоной. Он с удовлетворением потер руки и заявил грубым голосом:

— А я, голубчик! Я не жалуюсь. Дела идут хорошо. Позавчера трое похорон по первому разряду. Двое сегодня…..

— Замечательно! — смущенно замечает Анатоль Филатр.

— Замечательно! Правильно сказано! Ритуальная служба, как и другая коммерция, должна иметь клиентуру. Взгляните на похоронное бюро месье Муйе, моего конкурента напротив, он одну неделю работает, другую отдыхает. И почему, я вас спрашиваю?

— Да, почему? — повторил Анатоль Филатр, которому было это безразлично, но решившему быть любезным до конца.

— Просто потому, что он живет сегодняшним днем. Он занимается только усопшим, которого ему предлагают, а я, как бы сказать…?

— Да, а вы?

— А я заранее берусь за дело. Я завлекаю своих клиентов к себе в контору, и они уже привязаны ко мне. У меня на них исключительное право. И когда приходит время, заплаканные наследники узнают через согласованное решение, что такой-то доверил свои похороны конторе Пилата. Тонкая дипломатия, мой дорогой, требуется столько чувства такта, фантазии, изобретательности, гибкости…

— Гениально…

— Да, гениально! Кстати, будь вы богатым, я бы пригласил вас на воскресную игру в карты, сначала пошутил бы, а затем непринужденно перешел к серьезным делам. Поговорил бы о шаткости человеческого бытия, о своей смерти, о вашей смерти и непринужденно взял бы у вас принципиальное согласие…жаль, что вы не богатый! — и месье Пилат громко засмеялся.

— Да, я не богат, — сказал Анатоль Филатр рассеянно, — Я не богат… Я не могу вас интересовать…

Пилат ничего не ответил, теребя свою эбеновую бороду растопыренными пальцами: он ее любовно поглаживал, ощупывал, прочесывал. Его взгляд блуждал где-то на уровне бровей бедного Анатоля Филатра, оценивая их форму и объем. Его ноздри методично подрагивали. Чувствовалось, что какая-то идея зарождалась в его жирном теле.

— Я не могу вас интересовать, — повторил Анатоль Филатр дрожащим голосом.

— Напротив! — воскликнул Пилат.

И он сильно и триумфально ударил по столу. Анатоль Филатр вздрогнул и съежился в кресле.

— Да, напротив, — повторил Пилат, — Вы мне интересны, поскольку вы тщедушны, небогаты и без претензий.

— Как? — пробормотал Сын неба.

— Ибо за вашим жалким силуэтом проглядываются молочные лагуны, масляные горы, жирные грядки творога, сыра…Вы улавливаете?

— Нисколько.

— У вас есть брат… «Задумчивая телка».

— Ну и что, я смертельно с ним поругался!

— Смерть, вот какое слово я хотел услышать. А дальше?

— Что дальше?

— После вашей кончины… брат не так уж и жесток, чтобы не исполнить вашу последнюю волю.

— Да, нет …! Он не такой плохой парень…

— Тогда возьмите мою гербовую бумагу и черкните пару слов, типа: «я прощаю своему брату, то огорчение, которое он причинил мне, при условии, что он устроит мне перворазрядные похороны у месье Пилата». Вот и все!

Анатоль Филатр затаил дыхание и в оцепенении уставился на своего собеседника:

— Но, но так сказать, я не вижу здесь никакой выгоды…

— Неужели непонятно! Сказал Пилат. Выгода двойная. Для меня новые похороны по первому разряду в активе моего заведения…. Для вас…

— А для меня, что…?

— Для вас, ну это не трудно догадаться…

И под изумленным взглядом своего собеседника, Пилат вытащил из своего кармана пять банкнот по сто франков каждая и разложил их веером на столе.