Джеймс Данливи - Лукоеды

• Название: Лукоеды
• Автор: Джеймс Данливи
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-06585-7

От лука плачут. Это факт. Поэтому, когда в Покойницкий Замок вторгается банда лукоедов, помешанных на изучении человеческой физиологии, со своими дождемерами, экс-заключенными и ядовитыми рептилиями и начинает вести раскопки прямо в парадном зале, наследник Клейтон Клементин, носитель избыточных анатомических органов, тоже готов разрыдаться. Но читатели «Лукоедов» смеются уже тридцать лет. И никак не могут остановиться…

Американо-ирландский писатель Джеймс Патрик Данливи (р. 1926) написал один из самых оригинальных сюрреалистических романов XX века.

Комический эпос «Лукоеды» — впервые на русском языке.

Дж. П. Данливи. Лукоеды. Издательство «Эксмо». Москва. 2004.

Перевод с английского Сергея Артемова

---

Дж. П. Данливи James Patrick Donleavy • Лукоеды

1

Холодная морось струйками стекает по окнам на пустынную улицу с магазинчиками. За огромными чугунными воротами зловеще маячит Университет, в окошке привратника в конце улицы, где в массивных галереях банка этим безлюдным субботним днем прячутся какие-то фигуры, слабым желтым маячком горит свет.

Два лебедя с оранжевыми клювами плывут вверх по течению под чугунным пешеходным мостиком, дугой изогнувшимся над стоячей зеленой водой речки. У черной двери, к которой ведут три каменные ступеньки, я, худощавый мужчина в сером пальто, оглядываю набережную с востока на запад. Затем перевожу взгляд на крыши, покрытые шифером, и трубы, попыхивающие дымом над городом, по которым пробегает луч солнечного света, чтобы, сверкнув, снова исчезнуть.

Толкнув, открываю дверь. Прохожу по темному коридору и стучу под табличкой. Спрашиваю. Лицо мокрое, пальцы ног и рук холодные. Перчатки не спасают от влажности. Девушка в пурпурной шляпке, широко и радостно улыбаясь, смотрит на меня из-за высокой стойки.

— Вы господин Клементин?

— Да.

— Г-н Торн ждет вас. Прошу за мной. Вверх по лестнице.

У нее мощные розоватые ноги все в синих прыщиках. Она открывает дверь. Из темного холла в еще более темную комнату. Пол уставлен связанными в кипы делами. Стол завален бумагами. Вдоль стен тянутся полки с книгами под стеклом. У окна на подставке чучело совы. И нужный мне человек: пряди светлых волос зачесаны назад, на лбу капельки пота. Слегка раскрасневшиеся щеки растянуты в улыбке. Он поворачивает голову и смотрит на серый поздний день за окном.

— Г-н Клементин, Клейтон Кло Кливер Клементин, не так ли?

— Да.

— Знаменитая семья. Элегантная и уникальная. Если не больше. Прямые потомки по мужской линии Клементина Три Железы. Прошу вас садитесь. На любую кипу. В такой спокойный субботний день тянет на размышления, задумался и я, без излишнего любопытства, естественно. То, что данная медицинская редкость, три яйца у одного мужчины, полностью задокументирована, мне известно, но меня интересует другое, можно ли унаследовать такое невероятно излишество. О, Боже, мисс Джонс, прошу вас идите, г-н Клементин и я долго не задержимся и вы все закроете.

— Хорошо, г-н Торн.

— Простите меня, г-н Клементин, ужасная оплошность. Но не огорчайтесь. Даже если она и начнет болтать про это по городу каждой из своих подружек, то ей, конечно, никто не поверит. А теперь, между нами. Что насчет этого. Есть хоть толика правды в этом слухе про мошонку, если можно так сказать. Прошу, присаживайтесь. На делах с гражданскими правонарушениями вам, пожалуй, будет удобнее, чем на ответчиках. Надеюсь, вы понимаете, трудно сдержать любопытство. Меня оно гложет уже несколько месяцев. Вряд ли удивишься, если у человека одно, или, не дай Бог, вообще нет, но вот скольких вы встретите после дождичка во вторник да еще и с одним добавочным. Да, кстати, а с тремя удобно?

— Простите?

— Да, да, конечно, знаете, невозможно сдержать любопытство по поводу таких вещей. Так, а теперь, где наши бумаги. Я их откладывал. Как раз перед вашим приходом. Можно попросить вас встать, г-н Клементин, прошу извинить меня, если вы на них сидите. Так, чтобы убедиться. Действительно верно. В целости и сохранности, полагаю. Три драгоценных камня от Бога в вашем механизме и все тут. Для вас сейчас самое время вступить в права того, что оставила ваша двоюродная бабушка. Сама по себе примечательное создание. Ей сейчас должно быть почти девяносто. В данный момент, полагаю, она проживает в отеле на другом континенте на полпути своего зарубежного круиза.

— Да.

— Так, так. Вот ящичек с ключами, который мы согласно распоряжениям должны передать вам. Обескураживающее предложение, если можно так сказать. Нажмите одновременно на эти две кнопочки. Он откроется. Большой ключ от главных ворот. Говорят, этим ключом ваша пра-пра-прабабушка прибила насильника. Ничего удивительного, если тебе этим приложат по тыковке. Другие ключи разложены в алфавитном порядке сверху до низу, всего шесть лотков. Некоторые отсутствуют. Но они, кажется, от второстепенных комнат. Теперь вы обладатель Кладбищенского Замка и некоторых земель вокруг.

— Спасибо.

— А теперь, у меня, как у адвоката по брачно-семейным делам, есть вопрос касательно вашего добавочного элемента, а именно, это экстро, которым вы обладаете, никогда не вводило в смущение особ противоположного пола.

— Да, когда начинают считать, им становится не по себе,

— Верю, верю. Ну, а теперь абсолютно откровенно, не приводит ли ваше экстро время от времени к необузданным склонностям. Считаю, что это чертовски приятно иметь на одно больше по сравнению с нормативом. Чтобы держаться на плаву, так сказать, в море порочности. Да-да, Бог к аристократам очень милостив. Так, а теперь последний вопрос, который я чуть не упустил. Вам следует забрать собаку на станции. Рядом с таможней. С поклоном от вашей тетушки.

— Спасибо.

— Рад, г-н Клементин, слышать, что три для вас не куча.

Клейтон Клементин снова выходит в морось, ища ответы на заковыристые вопросы. А перед ним встает умиротворяющее и такое бессмысленное видение, что даже не верится. Но как приятно знать.

Что эта
Тройка
Висит
Свободно
В бесконечности
Белых ягодиц

2

Вверх по каменным ступенькам станции. Между двумя белыми шарами на фонарных столбах. В это высокое серое гранитное сооружение. Затхлые широкие коридоры под стропилами крыши. Клейтон Клементин останавливается у стойки и открывает люк, ведущий на платформу. Группа носильщиков и обслуживающего персонала вьется над чем-то огромным и серым на полке.

— Извините.

— Чем могу служит, сэр?

— Я ищу собаку.

— Ага. А вы ее узнаете, если увидите?

— Не уверен. Просто собака.

— Вы можете забивать по теленку в день?

— Простите, не понял.

— Если та собака, которую вы ищете, у нас, то вам придется делать, по крайней мере, именно это, чтобы прокормить ее. Ходить он не может, но жрет дай Боже, у него между последними коренными пройдет ваша ладонь, туфель или рука по самый локоть.

— Это он?

— Точно.

— Привет гав-гав. Приличный песик. Иди ко мне. Сюда, собачка.

— Бесполезно. Он не встанет и не пойдет. Нам вчетвером пришлось стаскивать его с поезда, пока он вовсю слизывал выражения с наших лиц. После этого он как конфетки заглотил вставные челюсти станционного смотрителя, обе полностью, как верхнюю, так и заднюю.

Клементин энергично вдохнул и наклонился, чтобы заглянуть через стойку. Улыбающиеся носильщики чуть расступились, чтобы показать эту огромную серую кудлатую псину, которая, поколачивая длинным хвостом о полку, дружелюбно уставилась на него карими газами,

— Привет, собачка. Гав-гав. Тяв-тяв. Будем звать тебя Элмер. Не против?

Четверо носильщиков, снесли, помахивающего хвостом, Элмера вниз по ступенькам главного входа станции и поместили в кеб. Мимо магазинов, пабов, кинотеатров и далее на выезд через мост. Гав-гав, высунув свой огромный черный нос в окно, принимал к сведению город.

Клементин проследовал в уютное купе за Элмером, в десять рук втащенного на поезд. Огромная псина распласталась сразу на трех метрах. Двое попутчиков, благодушно и на распев называя друг друга ма и па, открыли дверь и заглянули в купе. И тут же отпрянули назад на руки полностью загруженного носильщика.

— Вот те на, папочка, а эта тварь, то живая.

Паровоз, дернувшись и звякнув, дал гудок и с перестуком покатился по рельсам. Мы едем с ним одни. Вот он сидит, свесив огромные лапищи с края сиденья. Такие серые и мягкие. А глаза у гав-гав такие доверчивые. Вскоре он начнет ходить, потом скакать галопом, а затем и рысью. А пока он только ест, чтобы набраться для сил. А мне следует набраться терпения. Ага, ему нравиться лизать мои развязанные шнурки. Ну, мы поладим. Он будет охранять наше уединение. Мне это нравится.

В ночи мелькают незнакомые плоскогорья. В окнах коттеджей горят слабые огни. Одинокие станции и голоса в темноте. Разгружают товары из метрополии. На платформах грохочут железные колеса. Мне сказали, чтобы я предупредил машиниста остановиться утром на Замковом Перекрестке.

На рассвете, приоткрыв один глаз, вижу, что он уже не спит, постукивает хвостом об окно и улыбается мне. Поезд с ревом и грохотом мчится. Сквозь темный туннель. Снова светло. А дальше море. Боже, мы едем по мосту. Который раскачивается. Высоко над серебристым потоком внизу между скалами. Небольшие поля, окруженные каменными заборами. Песчаная бухта и небольшая багровая сопка. Поезд замедляет ход. И останавливается. Рядом с ровной площадкой. На ней дежурный с зеленым флажком в одной руке и с большим кольцом в другой.