Гарри Тёртлдав - Похищенный трон

• Название: Похищенный трон
• Автор: Гарри Тёртлдав
• Издательство: АСТ, Terra Fantastica
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1998
• ISBN: 5-237-00054-1, 5-7921-0188-4

Последнее время между Видесской империей и Макураном сохранялся непрочный мир. Но теперь Царь Царей Макурана объявляет тревогу во всем пограничье — даже в маленькой крепости, которой управляет отец Абиварда — из-за возможных набегов варваров. Но сам Абивард получает иное предупреждение: странное пророчество, в котором он видит поле, холм и щит, сверкающий над морем.

Вскоре его отец и его Царь погибают на поле битвы — на том самом месте, которое было в видении. Абивард устремляется домой, чтобы защитить свою семью и свою землю. Но самая большая опасность идет не от варваров и не из Видесса, а из самой столицы. Хитрый и алчный чиновник захватил корону; законный наследник исчез, и никто не в силах сказать, где он.

Судьба Абиварда ведет его к его властелину и к самой вершине величия.

---

На крик Ардини в коридор выбежали женщины. Они тоже кричали. Но, узнав Абиварда, в замешательстве попятились. Одна из его сводных сестер сказала Ардини:

— Ты сказала, что пришел дихган, а здесь его сын.

— Так мне Ясна сказала, — сердито ответила Ардини. — Я поверила ей. Это что, преступление?

— Она сказала правду, — произнес Абивард, — хотя, клянусь Господом, я хотел бы, чтобы это было не правдой. Я дихган этого надела.

Некоторые из женщин изумленно воззрились на него, не понимая, о чем это он. Другие, посообразительней, вскрикнули и запричитали. Их скорбные вопли подхватили остальные, поняв наконец, какую утрату они понесли. Абиварду очень хотелось заткнуть уши, но он мог нанести подобного оскорбления их горю. Даже предаваясь плачу, многие из жен разглядывали его с откровенным расчетом. Он без труда прочел их мысли: «Если я сумею пленить его своим телом, он сделает меня старшей женой». Это означало богатство, влияние и возможность родить сына, который однажды станет хозяином крепости и правителем надела Век-Руд.

Он знал, что этим придется заняться… но только не сейчас. Годарс часто обращался за советами к Барзое. То, что так делал многомудрый дихган, служило для Абиварда достаточной рекомендацией. Заметив в задних рядах Барзою, около которой стояла Динак, он сказал:

— Прежде всего я желаю говорить с моей матерью и сестрой.

Если Годарс доверял уму своей главной жены, Абивард уважал суждения своей сестры.

Барзоя сказала:

— Погоди. Прежде чем беседовать, все обитающие на нашей половине должны услышать, что случилось с нашим мужем и сыновьями, которые отправились на войну и… и не вернулись. — Под конец голос ее чуть заметно дрогнул; она потеряла не только Годарса, но и Зараза.

Абивард понял, что она права. Как можно короче он вновь пересказал историю рокового похода, еще на шаг передвинув ее от воспоминания к легенде. Спако и Мируд, матери Яхиза и Узава, вновь разразились скорбными рыданиями. Мать Аршака, Сардури, умерла много лет назад.

— Вот так мне и еще немногим удалось избежать засады, хотя тогда я отнюдь не считал это удачей, — закончил Абивард. — Но пал весь цвет нашего воинства, и впереди нас ждут трудные времена.

— Спасибо тебе, сын мой… или правильнее будет сказать, мой повелитель, — произнесла Барзоя, когда Абивард замолчал. Она низко поклонилась ему, как и Фрада там, на жарком дворе. Прилагая всю силу воли, чтобы голос ее звучал ровно, она продолжила:

— А теперь, если ты желаешь держать совет с Динак и со мной, следуй за нами, я отведу тебя в подобающее этому случаю помещение.

Вдовы Годарса и его взрослые дочери расступились, пропуская Абиварда. Он широким шагом шел мимо их рядов. Некоторые из жен старого дихгана предпочли отступить на совсем короткий шаг, так что, проходя, он касался их тел. Он отметил это, не испытывая ни малейшего возбуждения; печаль и усталость задавили в нем всякое плотское желание.

Он с любопытством оглядывался по сторонам, пока Барзоя и Динак вели его в ту комнату, которую сочли подобающей для беседы: с тех пор, когда он был еще совсем младенцем, он ни разу не появлялся на женской половине. Его поразило то, что здесь светлее и просторнее, чем в других помещениях жилой части крепости.

Под ногами стлались роскошные ковры, а голые каменные стены покрывали изысканные гобелены — произведения терпеливого труда многих поколений женщин, живших здесь с тех незапамятных времен, когда на холме поднялась крепость.

— А здесь… очень мило, — сказал он.

— Вовсе не обязательно удивляться, — со спокойной гордостью ответила Барзоя. — Мы удалены здесь от мира отнюдь не потому, что совершили какое-то преступление, а во имя нашей же чести. Должны ли мы жить так, будто здесь тюрьма?

— Иногда на то очень похоже, — добавила Динак.

— Только если дашь волю подобным чувствам, — возразила Барзоя. Абиварду показалось, что это тема постоянных споров между матерью и дочерью. — Где бы ни находилось твое тело, твой разум может путешествовать по всему наделу и даже дальше, если захочешь.

— Если ты главная жена, если твой муж соизволит слушать тебя, если ты обучена грамоте, точнее, если тебе разрешили обучиться, тогда, возможно, и так, — сказала Динак. — В противном случае остается сидеть сплетничать да орудовать иголкой или вертеть прялку.

— Если в тебе есть хоть немного мудрости, ты не должна делать одного — докучать дихгану своими мелкими жалобами, — резко произнесла Барзоя, потом молча поманила Абиварда в гостиную, устланную коврами и усыпанную расшитыми подушками. — Здесь мы можем говорить, не опасаясь помех.

— Никто в Макуране не может ничего делать, не опасаясь помех, ни сегодня, ни в ближайшие месяцы, а то и годы, — возразил Абивард. Тем не менее он вошел и уселся на низкий пуф, стоящий на ковре, выполненном в хаморском стиле: на нем была изображена огромная пантера, прыгающая на спину убегающего оленя.

Барзоя и Динак тоже присели, привалившись к большим подушкам. Через мгновение вошла служанка Ясна, неся поднос с вином и фисташками, и поставила его на низкий столик перед Абивардом. Он налил вина матери и сестре, придвинул им чашу с орехами.

— Это мы должны прислуживать тебе, — сказала Барзоя. — Ты дихган.

— А коли я дихган, то не мешай мне пользоваться своей властью так, как я считаю нужным.

Несмотря на ужасные известия, принесенные сыном, Барзоя ответила на эти слова мимолетной улыбкой:

— Знаешь, ты очень похож на своего отца. Он всегда мог словами обойти любое препятствие.

— Увы, не любое. Последнего обойти не смог, — сказал Абивард, вспомнив, как конница с грохотом валилась в траншею, выкопанную хаморами, как сшибались кони, когда всадники отчаянно стремились остановить их.

— Да, не смог. — Улыбка покинула лицо Барзои. — Что, для страны это… совсем плохо?

— Плохо, мама, — сказал Абивард. — Нас от степняков отделяет только река. А потери наши так велики, что, если они решат переправиться через реку, нам очень трудно будет отбросить их назад, на их берег.

— Придется учиться мыслить шире, думать не только о своем наделе, — дрогнувшим голосом ответила Барзоя. — Мы понесли такие потери, и мне трудно постигнуть, что все царство пострадало не меньше нас.

— Поверь мне, — сказал Абивард, — это так и есть.

— Та-ак. — Мать растянула слово в протяжный вздох. В глазах ее сверкали слезы, но она не пролила ни одной. — Тогда я скажу тебе, что надо сделать прежде всего — ради нашего надела. Речь пойдет о двух вещах.

Абивард наклонился поближе к ней — это-то он и надеялся услышать.

— Каких же?

— Во-первых, ты должен послать гонца в надел Папака и попросить как можно скорее справить свою свадьбу с Рошнани.

— Что? Зачем? — Советов насчет свадьбы он никак не ожидал.

— По двум причинам, — сказала мать. — Ты не знаешь, уцелел ли Папак или кто-то из отправившихся с ним на север после битвы в степи?

— Не знаю. Сомневаюсь. Выжили очень немногие. Но точно ничего сказать не могу.

— Если дихган и его ближайшие наследники пали в бою, те, на чьи плечи легло управление наделом, окажутся слабыми и неготовыми и будут искать любую подпорку, способную закрепить их положение. А сильный зять — немаловажное преимущество. И еще в этом случае ты получишь право требовать их поддержки, если наделу Век-Руд понадобится помощь против кочевников. Понимаешь?

— Да, мама. — Абивард склонил голову перед Барзоей. Он восхищался умением строить такие тонкие расчеты, но сам был на это еще не способен. Он сказал: Это одна причина. Какова вторая?

— Та, которая принесет больше пользы тебе, нежели наделу: когда ты приведешь сюда Рошнани, ты можешь объявить ее главной женой, и это вызовет куда меньше ревности и ненависти, чем если ты выберешь одну из вдов Годарса. Здешние женщины поймут, почему ты ради процветания надела избрал кого-то не из их числа. Если же ты выберешь одну из них, все, кроме одной, посчитают, что ты совершил страшную ошибку, и будут всячески изводить тебя и твою счастливую избранницу. Поверь мне, это совсем не то, что тебе надо. Ни одному дихгану не добиться чего-то, когда на его женской половине бурлят страсти.

— Если Рошнани сможет взять на себя это бремя, я поступлю согласно твоему совету, — ответил Абивард.

— Она возьмет на себя это бремя, потому что должна, — сказала Барзоя.

Абивард не стал возражать; он решил, что мать исходит из того, будто все женщины наделены такой же силой характера, как она сама. Он проговорил:

— Итак, ты сказала мне, что я должен сделать. Но ты говорила о двух вещах. Что второе?

— Чего тебе и следовало ожидать, — сказала Барзоя. Абивард понятия не имел, чего ему следовало ожидать, но приложил все усилия, чтобы лицо его не выдало озадаченности. Возможно, это ему удалось, возможно, нет. — Естественно, речь идет о Динак.