Гарри Тёртлдав - Легион Видесса

• Название: Легион Видесса
• Автор: Гарри Тёртлдав
• Издательство: АСТ, Terra Fantastica
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1997
• ISBN: 5-7921-0175-2,5-15-000152-X

В борьбе за власть в Империи Видесс император Туризин подавил мятеж, однако наемные войска внезапно предали его, и страну раздирает новая война. В битву с предателями вступает легион Марка Скавра. Новые потери и новые, подчас неожиданные обретения ждут героев тетралогии: грека Горгида и кельта Виридовикса, отправляющихся в степи. Зловещая магия Авшара вновь становится у них на пути, и только зачарованные гальскими друидами мечи-близнецы, принадлежащие Скавру и Виридовиксу, могут противостоять чарам чудовищного князя- колдуна. Но решающая битва — впереди.

---

— Проводите меня к нему, — быстро сказал Горгид.

Разведчики безмолвно повернули лошадей.

— Галопом, будьте вы прокляты! — прикрикнул грек.

Все трое пришпорили коней. Снег полетел из-под копыт. Гуделин и Скилицез неслись следом. Они миновали авангард и погрузились в гудящую снежную пыль.

Горгид пытался понять: как это кочевники разбирали дорогу? Откуда им знать, куда ехать — в этой бесконечной завывающей белой пустыне? Они ориентировались по ветру и каким-то только им одним известным приметам. Ветром жгло глаза. Горгид смахнул набежавшую слезу. Нос уже казался сосулькой, несмотря на толстый слой жира. Все эти плосколицые кочевники куда лучше приспособлены для суровой степной зимы.

— Там! — сказал один из разведчиков, указывая на столбы взвихренного снега.

Сначала грек заметил коней, затем — соскочивших с них аршаумов. Подойдя ближе, грек обнаружил, что один из стоявших людей был хамором — судя по густой бороде. Но Горгид мгновенно забыл о человеке из Пардрайи. Если этот парень еще достаточно жив, чтобы шевелиться, то в ближайшие несколько минут явно не помрет.

— Прочь с дороги! — крикнул грек, спрыгивая с лошади.

Трое аршаумов, стоящих возле неподвижной фигуры, простертой на снегу, вскочили, хватаясь за сабли. Разведчики, прибывшие с Горгидом, закричали — видимо, объясняя товарищам, кого привезли с собой.

Горгид уже ничего не видел и не слышал. Он склонился над застывшим Виридовиксом. Когда он осторожно перевернул кельта на спину, ему показалось, что тот умер. Кожа была бледной и холодной, голова безвольно моталась, как у младенца. Похоже, он не дышал.

Грек взял лицо Виридовикса в ладони. Точно так же держал он Квинта Глабрио, когда шальная стрела убила его друга. Он ничего не мог сделать. Только беспомощно сидеть рядом и проклинать свои знания и опыт. И вот другой человек, который тоже ему дорог. И снова Горгид не в силах его спасти. Проклятие, на роду ему, что ли, написано оставаться ни на что не годным костоправом? Горгида охватил гнев. Вся прожитая жизнь предстала ему бессмыслицей и тщетой.

Внезапно ему показалось, что он чувствует слабое биение пульса на горле Виридовикса. Пульс был почти незаметным, Горгид едва поверил в чудо…

Впоследствии он так никогда и не понял, что делал дальше. Некогда упрямая приверженность голой логике приводила в отчаяние Нейпа, когда жрец пытался обучить рационалиста-грека видессианскому искусству исцеления. “Перестань думать! Выброси из головы все как и почему! — заорал на него однажды Нейп, обычно такой терпеливый. — Ты должен просто знать, что можешь это сделать! Только тогда ты сделаешь это! ”

Для грека подобное объяснение было хуже, чем никакого. Он ни разу не добился успеха.

Может быть, окажись Квинт Глабрио тяжело ранен, Горгид сумел бы вырваться за жесткие рамки рационализма и перестал бы наконец везде искать причины и следствия. Но Глабрио был мертв, а даже видессианские жрецы-целители не умели возвращать мертвых к жизни.

И тогда Горгид отвернулся от их искусства — как он тогда думал, навсегда.

Но теперь отчаяние подняло его душу из тех мрачных глубин, где он ее похоронил, и смело все преграды. Осталось одно — жгучее и яростное желание спасти друга.

Увидев, как Горгид замер над Виридовиксом, Гуделин остановил аршаума, который уже собирался тронуть грека за плечо.

— Шаман, — сказал чиновник, указывая на Горгида. — Оставь его.

Раскосые глаза аршаума расширились. Он кивнул и отступил на шаг.

Горгид, уставившийся в белое лицо кельта, даже не расслышал этого короткого диалога. Он чувствовал, как воля собирается в узкий пучок. Он концентрировал силу, точно собирал линзой солнечные лучи. Это был тот самый первый шаг, на котором раньше грек всегда спотыкался.

Его воля рванулась вперед прежде, чем он попытался направить ее на больного. Он стал посредником, проводником энергии.

Сейчас он ощущал слабеющее тело Виридовикса как свое собственное. Его леденил холод, мороз сковывал его пальцы и лицо, проникал до самых внутренностей. По его жилам медленно текла охладевшая кровь.

Первый головокружительный порыв едва не утопил грека в чужом страдании. Он как будто потерял себя в умирающем Виридовиксе. Но упрямое желание спасти не позволило захлебнуться в боли. Горгид не терял памяти о том, кто он такой на самом деле, какие бы глубокие чувства ни терзали в этот миг его душу.

Связь потекла в обоих направлениях. Ощутив в своих венах холодную кровь Виридовикса, грек протянул назад лучик, возвращая больному тепло. Теперь он понимал, что делает. Ускорил биение сердца. Послал комок жара в живот. Направил струю тепла в руки, ноги. Заставил легкие сжиматься и расслабляться — они почти не вдыхали холодный воздух. Почувствовал обмороженные пальцы, щеки, уши, веки, согрел их постепенно и осторожно. Дал свежему потоку крови прилить к коже.

Этими весьма приблизительными, неточными словами он позднее попытался объяснять остальным случившееся. Во время кризиса слова ничего не значили. Уровень, на котором происходило исцеление, был в десятки раз выше любых слов.

И вот кельт заворочался под руками, как в беспокойном сне, забормотал, явно протестуя. И вдруг глаза — зеленые, как галльские леса, — распахнулись.

Только тогда Горгид наконец понял, что он сумел сделать. Его захлестнула неистовая радость и вместе с ней — страшное утомление, плата за исцеление.

Виридовикс не предполагал, что когда-нибудь ему доведется проснуться. И уж тем более не надеялся обнаружить в своем измученном теле ощущение бодрости. Когда он потянулся, то — о чудо! — почувствовал, что тело отвечает ему. Тогда он решил, что безболезненно перешел в загробный мир. Виридовикс просто представить себе не мог, что может столь хорошо чувствовать себя на этом свете. А руки, что мягко касались лица, наверняка принадлежали какой-нибудь прекрасной бессмертной женщине, что явилась к нему с приветствием из загробного края…

Но когда он открыл глаза, то увидел склоненное мужское лицо. Оно было озарено светом торжества и вместе с тем казалось невероятно усталым.

— Ты не похож на красивую девку, — сказал он. — Жалость-то!

Горгид засмеялся:

— Можно не спрашивать, здоров ли ты. Клянусь собакой<Древние греки часто клялись животными, если хотели избежать упоминания имен богов. — Прим. перев. >, неужели ты не можешь думать ни о чем другом?

Неожиданно по лицу Виридовикса пробежала тень, в глазах появилась боль. Горгид испугался: действительно ли кельт исцелен? Но Виридовикс тихо проговорил:

— Иногда я действительно думаю только о женщинах.

И попытался встать на ноги. Кровь шумела у него в ушах, голова кружилась.

— Батбайян! — закричал Виридовикс, вспомнив о друге. — Где он?

Услышав свое имя, Батбайян подошел ближе. Хамор все еще кутался в толстый войлок палатки. Казалось, его радовала любая возможность отойти от аршаумов — те глядели на него, как волки на отбившуюся от дома собаку.

Скилицез поддерживал Виридовикса, а чиновник обменивался с Горгидом жарким рукопожатием и торжественно поздравлял целителя со сногсшибательным успехом.

— Ты цел? — спросил Виридовикс Батбайяна, переходя на хаморский язык. Горгид с трудом понимал их разговор. Вот уже несколько месяцев грек не слышал хаморской речи.

— Я цел. У меня был войлок, — ответил кочевник. Он смотрел на Виридовикса во все глаза. — Но ты! Ты жив и задаешь вопросы! Ты оставался в снежном буране без укрытия так долго — ты умер!

— Вероятно. — На лице Виридовикса застыло изумление. — Должно быть, вот он каким-то образом исцелил меня. — Обвиняющим тоном галл добавил, обращаясь к врачу: — Вот уж не думал, что ты умеешь!

— Я тоже.

Теперь грек хотел только одного: укрыться в теплой палатке, хлебнуть большой глоток кумыса и завалиться спать.

Но Виридовикс уже тормошил его:

— Если ты овладел этой магией здешних друидов, милый мой друг Горгид, то погляди на глаз Батбайяна. Ты не мог бы помочь бедному парню?

Грек устало вздохнул. Виридовикс, конечно, прав…

— Сделаю, если смогу.

Молодой хамор отпрянул от Горгида — он не доверял никому, кто имел дело с аршаумами.

— Стой спокойно, — сказал ему Горгид по-видессиански. Батбайян почти не говорил на языке Империи, но понял и повиновался.

Увидев искалеченную глазницу, Горгид втянул ноздрями воздух. До этого момента он не обращал на Батбайяна большого внимания. Увидев одноглазого хамора, он предположил, что тот был ранен саблей или стрелой в одной из степных схваток. Но шрам от увечья не похож на обычный. Он был слишком большим, слишком круглым… Похоже, кто-то пустил в ход раскаленные щипцы. Пальцы, осторожно ощупывавшие шрам, только подтвердили первое предположение.