Гарри Тёртлдав - Император Крисп

• Название: Император Крисп
• Автор: Гарри Тёртлдав
• Издательство: АСТ, Terra Fantastica
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1998
• ISBN: 5-15-000893-1, 5-7921-0192-2

Вот уже двадцать лет, пережив немало походов и сражений, Крисп царствует в Видессе. Но снова Императора и его империю ждут тяжелые испытания. Странная ересь обретает силу в одной из провинций. Еретики — фанасиоты — утверждают, что материальный мир — это зло, а убийство — добро, поскольку способствует высвобождению души из ловушки плоти.

У кровавого учения становится все больше и больше приверженцев, и в итоге это выливается в открытый бунт. Выступив против мятежников, Император берет с собой сыновей. Однако в самый ответственный момент старший из них — наследник трона — вдруг исчезает из лагеря отца и объявляется на стороне фанасиотов: новое учение нашло отклик в его душе…

---

Один из них сказал что-то на своем языке. Фостий догадался, что он говорил про Оливрию, но не понял смысла сказанного, потому что на языке халогаев знал всего несколько слов. Он едва не попросил телохранителя перевести сказанное, но в последний момент передумал — халогаи славились грубоватой прямотой.

В палатке их уже ждали Крисп, Катаколон, Заид, Саркис и шесть порций хлеба, лука, колбасы и соленых маслин. Улыбка Оливрии озадачила Фостия, пока он не вспомнил, что она дочь офицера. Меню, несомненно, оказалось для нее привычным.

За едой Фостий и Оливрия пересказали свою историю Заиду; Саркис и Катаколон услышали большую ее часть еще днем. Маг, как всегда, оказался благодарным слушателем. Он захлопал в ладоши сперва, когда Оливрия рассказала, как треснула Сиагрия ночным горшком, а затем, когда Фостий описал, как они немедленно после этого покинули город.

— Так и следует поступать, — одобрительно заметил он. — Когда нужно быстро откуда-нибудь смыться, используй то, что под рукой, и убегай. Какой смысл сохранить золото, но при этом не добиться цели? Это напоминает мне… — Он внезапно стал серьезным и собранным. — Его величество Автократор…

— Э-э, да скажи просто «ваш отец», и дело с концом, — оборвал его Крисп. Иначе потратишь половину вечера на бессмысленную болтовню.

— Как прикажет его величество Автократор, — смиренно произнес Заид. Крисп тут же сделал вид, будто собирается швырнуть в него хлебной коркой. Улыбаясь, Заид повернулся к Фостию:

— Ваш отец сказал мне, что вы узнали нечто важное о ритуалах макуранского мага, служащего Ливанию.

— Верно, чародейный господин. — Фостий сделал над собой усилие, чтобы остаться в рамках формальностей; он едва не назвал мага «дядя Заид». — Однажды — это было уже после того, как я узнал, что Артапан из Макурана, — я выследил его и… — Он описал, каким образом узнал, что Артапан подпитывает свою колдовскую силу энергией смерти фанасиотов, решивших оборвать связи с материальным миром при помощи голодовки. — А если они оказывались недостаточно близки к смерти, он не стеснялся придушить их подушкой.

— Отвратительно, — пробормотал Катаколон. Заид же, напротив, встрепенулся, словно охотничья собака, взявшая след.

— Расскажите еще, — нетерпеливо попросил он. Оливрия удивленно взглянула на Фостия.

— Ты мне прежде об этом не рассказывал, — сказала она.

— Да, не рассказывал. Мне даже думать об этом не хотелось. К тому же я полагал, что говорить на эту тему в Эчмиадзине небезопасно. Слишком много ушей вокруг. — Фостий не доверял ей, даже когда они стали любовниками, и доверял не полностью, пока она не ударила Сиагрия горшком. Впрочем, об этом он умолчал.

— Продолжайте, — сказал Заид. — Здесь все друзья.

И Фостий, направляемый четкими вопросами мага, очень подробно поведал, как крался следом за Артапаном по улице, как стоял в вонючем переулке, подслушивая его разговор с Цепеем, и как фанасиот встретил преждевременную и насильственную смерть. — Но то был не единственный раз, когда я видел его поблизости от умирающих людей, — добавил он. — Помнишь, Оливрия? Он все околачивался вокруг дома Страбона, пока тот умирал.

— Верно, — кивнула девушка. — И возле Страбона, и возле других. Тогда я об этом не задумывалась — мало ли что нужно волшебникам?

Заид поерзал, но промолчал. Фостий подумал, что выглядит он совершенно нормальным для своего возраста мужчиной — если забыть о его магическом таланте.

Но все же он был единственным из волшебников, кого Фостий знал хорошо. Поди узнай, как выглядят другие?

— А молился ли он… оборвав… жизнь того еретика? — спросил Заид. — Я имею в виду, Фосу или Четырем Пророкам?

— Он говорил что-то на макуранском, но я ничего не понял, потому что не понимаю этого языка. Извини.

— Тут делу не поможешь, — заметил маг. — Вероятно, это в любом случае не имеет значения. Вы сами отметили, что переход от жизни к смерти является мощным источником магической энергии. Нам, верящим в Фоса, запрещено его использовать, иначе мы начнем настолько стремиться к этому источнику, что утратим справедливость и примемся убивать исключительно ради магии. Насколько мне известно, подобный запрет распространяется и на последователей Четырех Пророков, хотя я могу и ошибаться. С другой стороны, Артапан — его ведь так зовут? — может оказаться таким же еретиком по стандартам Машиза, какими являются фанасиоты по нашим.

— Все это представляло бы большой интерес для дискуссии в Чародейской коллегии, чародейный господин, но как это может повлиять на нас здесь, за ее стенами? Предположим, Артапан использует магию, которая подпитывается энергией смерти. Делает ли это его более опасным? И если да, то что мы можем противопоставить его магии?

— Твой отец движется прямиком к сути дела, — прошептала Оливрия, прикрыв ладонью рот.

— Да, он таков. — Фостий почесал щеку. — Его просто бесит, когда другие не поспевают ухватить суть, как это частенько случается. — Быть может, именно это объясняет те вспышки нетерпения, которые случались у отца при общении с ним? Но как может едва возмужавший юноша поспевать за мыслями взрослого мужчины, за плечами которого опыт всей его жизни, да еще с репутацией одного из лучших мастеров интриги во всем Видессе, стране интриганов?

Заид не заметил их перешептывания и ответил напрямую Криспу:

— Ваше величество, известно, что маг, использующий в своей тавматургии энергию смерти, приобретает силу, но одновременно становится более уязвимым для внешней магии. В подобного рода компенсации нет ничего удивительного. Искусство волшебства, что бы ни говорили по этому поводу невежды, не знает бесплатных чудес. Если в одной области что-то приобретается, то в другой теряется.

— И не только в волшебстве — такова жизнь, — заметил Крисп. — Если человек решил заработать, разведя большое стадо овец, он уже не сможет посадить на своей земле столько же ячменя, как прежде.

— Столько лет на троне, ваше величество, а вы все еще говорите как крестьянин, — усмехнулся Саркис. — Император из романа сказал бы, что нельзя воевать одновременно на западе и востоке, или что-нибудь в таком духе.

— В лед эти романы! — вмешался Фостий. — Если в каком-нибудь из них окажется хоть на медяк правды, то он станет первым из всех, что я прочитал.

Крисп взглянул на сына, вопросительно приподняв бровь, и, поразмыслив, трезво кивнул:

— А ты кое-чему научился, парень.

— А я выскажусь в пользу романов, — сказала Оливрия. — Где, как не в романе, пленнику удается сбежать при помощи дочери ересиарха, которая в него влюбилась?

Теперь Саркис расхохотался:

— Клянусь благим богом, а ведь девочка поймала и отца и сына в одну и ту же сеть. — Он хлебнул вина, заново наполнил свой кубок и хлебнул еще раз.

Когда Крисп посмотрел на Оливрию, в его глазах блеснула искорка изумления.

Император склонил голову, словно та сделала умный ход за игровой доской:

— В твоих словах есть кое-что, девушка.

— А вот и нет, — заупрямился Фостий. — В каком романе женщина изображена иначе, чем дрожащим от страха ничтожеством, и спасти ее способен только отважный герой? И в каком романе она спасает героя, шарахнув злодея ночным горшком?

— Он мне показался самым подходящим оружием в комнате, — пояснила Оливрия среди всеобщего смеха. — Кстати, никто и не ждет, что в романе все детали окажутся достоверными.

— Остерегайся своей красавицы, брат, — предупредил Катаколон. — Она быстро соображает.

В своих подружках Катаколон ценил лишь внешность и сговорчивость.

Неудивительно, подумалось Фостию, что он менял их одну за другой, словно пьяница кувшины вина в винном погребе. Но сегодня у него не было настроения ссориться с Катаколоном.

— Придется рискнуть, — ответил он, завершив разговор на эту тему.

Саркис заглянул в стоящий перед ним кувшин, зевнул и покачал головой, затем встал.

— Я иду спать, ваше величество, — объявил он и повернулся в Фостию:

— Рад, что вы вернулись, да еще с такой сообразительной дамой. — И он вышел в ночь.

Заид также поднялся:

— Я тоже пойду спать. Жаль, что не в моей власти запасать сон впрок, как садовая соня запасает жирок для зимней спячки. Полагаю, мне скоро предстоит серьезно заняться волшебством — в немалой степени благодаря тому, что сообщили сегодня вечером вы, ваше младшее величество, — а для этого потребуется вся моя выносливость. Если благой бог пожелает, мне ее хватит.

— Как стало уютно — теперь мы остались в кругу семьи, — сказал Крисп, когда маг ушел. Он сказал это совершенно искренне и с улыбкой переводил взгляд с Катаколона на Фостия и Оливрию. Этот взгляд снял тяжесть с души Фостия.

Затем Катаколон тоже поднялся. Он хлопнул Фостия по спине, постаравшись не задеть раненого плеча.