Гарри Тёртлдав - Император Крисп

• Название: Император Крисп
• Автор: Гарри Тёртлдав
• Издательство: АСТ, Terra Fantastica
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1998
• ISBN: 5-15-000893-1, 5-7921-0192-2

Вот уже двадцать лет, пережив немало походов и сражений, Крисп царствует в Видессе. Но снова Императора и его империю ждут тяжелые испытания. Странная ересь обретает силу в одной из провинций. Еретики — фанасиоты — утверждают, что материальный мир — это зло, а убийство — добро, поскольку способствует высвобождению души из ловушки плоти.

У кровавого учения становится все больше и больше приверженцев, и в итоге это выливается в открытый бунт. Выступив против мятежников, Император берет с собой сыновей. Однако в самый ответственный момент старший из них — наследник трона — вдруг исчезает из лагеря отца и объявляется на стороне фанасиотов: новое учение нашло отклик в его душе…

---

Ясный ответ на этот вопрос пришел к нему только сейчас.

Испытание, которому его подверг Диген, оказалось чудом простоты: лишь совесть не позволила ему совершить поступок, который при всей своей приятности противоречил всему, о чем ему говорил священник. Но и проповеди Дигена, должно быть, тоже произвели своей эффект: независимо от того, узнает ли священник о его поступке, сам-то он будет про него знать. И, поскольку этого ему хватило, чтобы устоять, Фостий предположил, что выдержал испытание.

Тем не менее, он со всей возможной скоростью удалился от опасной двери, хотя Оливрия больше и не звала его.

Обернувшись, он уже не смог заметить пробивающийся из-под двери свет.

Выходит, проход все-таки изгибается.

Немного позднее он дошел до другой двери, за которой тоже горела лампа. На сей раз он прокрался на цыпочках мимо. Если кто-то в помещении и услышал его, то никак не проявил этого. И нечего лезть во все испытания подряд, сказал себе Фостий, пробираясь дальше.

Перед его мысленным взором, несмотря на кромешный мрак, все еще виднелось обольстительное тело Оливрии. Он не сомневался, что оба его брата насладились бы им без колебаний, позабыв обо всяческих испытаниях. И он сам, не прояви он подозрения к плотским наслаждениям именно потому, что они были ему столь доступны, вполне мог не выдержать, несмотря на все слова священника.

Блуждание в потемках заставила его осознать, насколько сильно человек зависит от зрения. Он не мог разобрать, спускается проход, или поднимается, и сворачивает ли он в сторону. Фостий уже начал гадать, не бесконечно ли тянется туннель под всем городом, и тут заметил впереди слабый свет. Он торопливо двинулся вперед и, отодвинув занавес, прикрывающий вход в туннель, вновь оказался в храме.

Несколько секунд он моргал, вновь привыкая к свету. Диген сидел на прежнем месте; казалось, за все это время он даже не шелохнулся. Кстати, как долго Фостий бродил в темноте? Ощущение времени словно отказало ему вместе со зрением.

Диген внимательно смотрел на Фостия. Взгляд его был столь острым и пронзительным, что Фостий начал подозревать, что священник способен видеть даже в темноте подземного туннеля.

— Истинно святой человек не убегает от испытаний, а с честью справляется с ними, — сказал Диген после краткого молчания.

Фостий невольно представил, как он с честью справляется с Оливрией, но тут же изгнал из сознания смущающую картину и ответил:

— Святой отец, я никогда не заявлял о своей святости. Я лишь тот, кто я есть. И если я не оправдал ваших надежд, то изгоните меня.

— Твой отец уже достиг в этом успеха — ты смирился с его волей. Но я должен признать, что для человека, не предназначенного судьбой стать одним из святой элиты Фоса, ты неплохо справился, — сказал Диген. В его устах это прозвучало как похвала, и Фостий с невольным облегчением улыбнулся. — Я знаю, — добавил священник, — что молодому человеку непросто отвергнуть плотские утехи и связанные с ними радости.

— Это так, святой отец.

И лишь ответив, Фостий заметил, что интонации Дигена оказались очень похожими на отцовские. Его мнение о священнике сразу слегка понизилось. Ну почему пожилые люди вечно поучают молодых и указывают, как им следует поступать? Что они вообще в этом смыслят? Судя по их словам, их молодость прошла тогда, когда столицу империи еще не построили.

— Пусть благой бог укрепит тебя — и особенно в целомудрии — во время твоих странствий, юноша, и да запомнишь ты его истины и то, что узнал от меня в час испытания.

— Да будет так, святой отец, — отозвался Фостий, хотя и не понял смысла последней фразы Дигена. Разве не были его уроки истиной Фоса сами по себе?

Решив поразмыслить над этим потом, он низко поклонился Дигену и вышел из маленького храма.

Халогаи-телохранители, опустившись на одно колено, метали кости.

Победитель собрал выигрыш, и северяне встали.

— Возвращаемся во дворец, твое младшее величество? — спросил один из них.

— Да, Снорри, — ответил Фостий. — Мне надо подготовиться к отплытию на запад.

Охраняемый халогаями, он вышел из бедных кварталов города.

Когда они свернули на Срединную улицу, он спросил:

— Скажи мне, Снорри, тебе лучше от того, что твоя кольчуга позолочена?

Халогай изумленно обернулся:

— Лучше? Что-то я не понял тебя, твое младшее величество.

— Помогает ли тебе позолота сражаться? Стал ли ты из-за нее храбрее? Предохраняет ли она звенья кольчуги от ржавчины лучше, чем дешевая краска?

— На все вопросы «нет», твое младшее величество.

Снорри медленно покачал массивной головой, словно полагал, что Фостий и сам мог это понять. Скорее всего, он именно так и думал.

Но Фостию было все равно. Вдохновленный словами Дигена и гордостью от того, что он отверг столь соблазнительное предложение Оливрии, он в тот момент не нуждался в материальной поддержке окружающего мира — во всем, что с самого рождения стояло между ним и голодом, лишениями и страхом. И, словно вооружившись рапирой логики, он сделал выпад:

— Тогда зачем тебе позолота?

Он не знал, какого ответа ожидать, и не удивился бы, если бы Снорри забежал в лавочку и купил кувшинчик скипидара, чтобы счистить позолоту. Но в любом случае — помогала халогаю позолота, или нет, — северянин легко справился с логическим доводом:

— Зачем? А затем, твое младшее величество, что она мне нравится. Красиво. И мне этого хватает.

Остаток пути до дворца они шагали молча.

* * *

Канаты заскрипели в блоках. Большой квадратный парус развернулся, ловя ветер под новым углом. Волны зашлепали о нос «Торжествующего» — имперский флагман направился к берегу.

Перспектива вскоре ощутить под ногами твердую землю наполнила Криспа немалым облегчением. Плавание на запад от столицы прошло для него достаточно гладко; ему лишь раз пришлось перегнуться через борт. Галеры и транспортные корабли плыли, не теряя из виду землю, и каждый вечер приставали к берегу.

Так что вовсе не эта причина заставляла Криспа стремиться в Наколею.

Беда была в том, что за неделю плавания он ощутил себя в изоляции, отрезанным от окружающего мира. На столе не копились стопки отчетов и депеш. В его каюте даже стола настоящего не было — так, складной столик. И император испытывал то же, что и жрец-целитель, прощупывавший пульс больного, но вынужденный отнять пальцы от его запястья.

Он знал, что тревоги его безосновательны. Нет ничего страшного, если он на неделю оторвется от прочих событий.

Анфим, даже оставаясь в столице, под конец своего правления месяцами не притрагивался к государственным делам. Бюрократия более или менее удерживала корабль империи на ровном киле; для этого она и существует.

Но Крисп был рад наконец очутиться в месте с названием более определенным, чем «где-то в Видесском море». Едва он ступит на землю, магнит императорского достоинства сразу притянет к нему те мелочи и фактики, без которых невозможно осознание всех происходящих в империи процессов.

— Нельзя отпускать вожжи даже на минуту, — пробормотал он.

— Что ты сказал, отец? — спросил Катаколон.

Раздраженный тем, что его застали за разговором с самим собой, Крисп лишь хмыкнул в ответ. Катаколон, удивленно взглянув на него, прошел мимо. Он провел немало часов, расхаживая по палубе «Торжествующего»; неделя плавания оказалась для него, вне всякого сомнения, самым долгим периодом воздержания с тех пор, как у него закурчавилась борода, и он, скорее всего, полностью расквитается за него в борделях Наколеи.

Городской порт вырастал на глазах. Его серые каменные стены смотрелись хмуро на фоне зелени и золота созревающих крестьянских полей. В отдалении поднимались к небу голубоватые вершины гор. Плодородные земли тянулись узкой полоской вдоль северного побережья; менее чем в двадцати милях от моря начиналось плоскогорье, покрывавшее почти весь полуостров.

Мимо вновь протопал Катаколон. Криспу он был не нужен, по крайней мере, сейчас.

— Фостий! — крикнул он.

Подошел Фостий — не настолько быстро, чтобы удовлетворить Криспа, но и не настолько медленно, чтобы заработать упрек.

— Чем могу услужить, отец? — спросил он. Вопрос был почтительным, но тон Фостия — нет.

Крисп и на сей раз решил обойтись без претензий и сразу перешел к делу, ради которого подозвал сына:

— Когда мы причалим, я хочу, чтобы ты обошел всех мерархов и высших офицеров. Напомни им, что в этой кампании необходимо соблюдать чрезвычайную осторожность, потому что среди нас могут оказаться фанасиоты. И мы не хотим рисковать и нарваться на предательство в тот момент, когда оно может нанести нам максимальный урон.

— Да, отец, — без энтузиазма отозвался Фостий и спросил: