Гарри Тёртлдав - Молот и наковальня

• Название: Молот и наковальня
• Автор: Гарри Тёртлдав
• Издательство: АСТ, Terra Fantastica
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1998

Видесс в кольце врагов. Трон занял новый император — деспот, мало заботящийся о варварских племенах и враждебных государствах, покушающихся на страну. Немногие осмеливаются выступить против него. И головы этих немногих вскоре оказываются на копьях.

Лишь одно имя оставляет надежду на освобождение — Маниакос. В изгнании на самом краю цивилизованного мира молодой Маниакос принимает вызов, собирает войска и отправляется в путь, чтобы свергнуть тирана. Но тиран делает все возможное, чтобы остановить и уничтожить мятежника. И даже если Маниакос сможет выжить, ему еще предстоит объединить разоренную страну, отразить нападения многочисленных врагов — и сразиться с бывшим другом, который стал самым опасным врагом империи.

---

Гарри Тёртлдав «Молот и наковальня»

Глава 1

Когда младший Маниакис смотрел из окон губернаторской резиденции — так благовоспитанные люди называли дворец-крепость в Каставале — на запад, перед ним расстилались лишь бескрайние воды океана. Но это зрелище никогда ему не надоедало. Он знал, что там, за океаном, город Опсикион, а за Опсикионом раскинулись земли Видессийской империи.

Вот уже почти шесть лет он вместе со своим отцом жил на острове Калаврия. Разумеется, это была ссылка, но ссылка весьма почетная: старший Маниакис являлся губернатором острова. На этот пост его назначил еще Автократор Ликиний. Генесий, захвативший трон империи, казнил Ликиния и всех его сыновей, но предпочел оставить пост губернатора за старшим Маниакисом, ибо тот был полководцем, с которым даже Генесию приходилось считаться. Новый Автократор был рад возможности держать старого воина как можно дальше от столицы империи — великого города Видесса.

Молодой Маниакис нетерпеливо переступил с ноги на ногу. Да, подумал он, Калаврия далеко от центра империи. Слишком далеко. После шести лет, проведенных на острове, ему был знаком почти каждый дюйм здешней земли. Ему не раз приходилось бывать на восточном берегу и вглядываться в бескрайние просторы Моря Моряков… Казалось бы, вид, открывавшийся оттуда на восток, ничем не должен отличаться от вида из резиденции на запад. Но он каким-то образом отличался. Да уж, когда весь известный тебе мир находится за твоей спиной, поневоле начинаешь смотреть на вещи иначе.

— Опять витаешь в облаках, как я посмотрю! — раздался сзади громкий голос.

— Отец? А я и не слышал, как ты подошел, — сказал молодой Маниакис.

— Это лишний раз доказывает, что я прав, верно? — Старший Маниакис скрипуче хохотнул. Хотя ему было за шестьдесят, он оставался плотным, крепко сбитым мужчиной и выглядел настолько хорошо, насколько это было возможно в его возрасте.

На его лице выделялся большущий мясистый крючковатый нос. Зрение и слух до сих пор служили ему достаточно хорошо; зубы тоже почти все оставались на своих местах. Густая шевелюра не поредела, хотя стала совершенно седой, как и большая окладистая борода. Мозги губернатора работали превосходно; похоже, с годами его ум становился лишь острее.

— Я вовсе не витал в облаках, — решительно, но с ноткой легкого смущения в голосе возразил младший Маниакис. — Я размышлял.

Хотя ему не было и тридцати, фигурой и лицом он сильно походил на отца. Тот же внушительный нос, пока еще темная, но такая же окладистая, начинающаяся чуть ли не от самых глаз борода. Нос и борода были отличительными признаками васпураканской крови, которая текла в жилах отца и сына. Да, немало лет минуло с тех пор, как отец старшего Маниакиса покинул родину предков, чтобы поступить на службу в империи видессийцев. Ему во всем сопутствовала удача, не отвернувшаяся и от его потомков.

— И о чем же ты размышлял? Наверняка о чем-то очень важном, раз не расслышал моих шагов! — рассмеялся губернатор.

Младший Маниакис огляделся. Слуг поблизости не было. Но в эти окаянные времена никакая предосторожность не могла оказаться излишней. Поэтому, отвечая отцу, он понизил голос:

— Я думал о Генесии.

— Вот как? — Старший Маниакис тоже понизил голос и сразу оставил шутливый тон. Сделав несколько шагов, он подошел к окну и остановился рядом с сыном.

Резиденция располагалась на высоком холме над городом. Отсюда, сверху, золоченые купола храмов, посвященных всемогущему Фосу, и крытые красной черепицей крыши домов Каставалы казались пригоршней смальты, небрежно разбросанной на развернутом свитке пожелтевшего пергамента. А еще дальше, за домами и храмами, сверкала под солнечными лучами водная гладь гавани, той самой гавани, которой была обязана своим существованием Каставала. Вдоль берегов теснились выбеленные солнцем и ветром деревянные пакгаузы и коптильни, где вялилась рыба. Когда господствовал западный ветер, а так оно чаще всего и бывало, доносившийся оттуда резкий запах ни на мгновение не позволял обитателям Каставалы позабыть о существовании этих коптилен.

В глубь гавани от берега уходили длинные деревянные причалы, плотно облепленные рыболовными суденышками. Каждый день одни уходили в море, а другие возвращались с уловом. Тунец, макрель, угри и другие дары моря служили неплохим подспорьем, помогавшим прокормить население острова. Большие торговые корабли, приходившие в Каставалу из Опсикиона, а изредка и из самого Видесса, выглядели среди этих суденышек здоровенными быками среди молочных телят.

У входа на один из причалов торчало длинное копье. Его древко было глубоко загнано в прибрежный песок, а на острие покачивался и зловеще скалился череп. Несколько прядей волос, чудом сохранившихся на засохшем клочке скальпа, развевались на ветру. Копье установили здесь по приказу Генесия больше пяти лет назад. Когда череп и копье доставили в Каставалу, череп еще был головой — отрубленной головой Хосия, старшего сына и законного наследника Автократора Ликиния.

— Генесии делает для Видессии далеко не все, что он мог бы для нее сделать, — по-прежнему вполголоса сказал младший Маниакис.

Его отец только фыркнул в ответ:

— Мягко сказано, сынок. По-моему, Автократор Генесии не сделал для Видессии ровным счетом ничего из того, что он обязан был для нее сделать. — В словах губернатора прозвучали насмешка и презрение, но голоса он не повысил. Все же кое в чем Генесии не знал себе равных: он легко мог учуять совсем слабый запах начинающей поднимать голову измены. А учуяв, беспощадно выкорчевывал — вместе со всеми корнями и побегами.

— Видессия задыхается, зажатая между кубратами и макуранцами, — горько произнес младший Маниакис. — К тому же она на пороге гражданской войны. Иногда я спрашиваю себя: останется ли хоть что-нибудь от нашей великой империи спустя несколько лет?

— Да, если б не тот злосчастный поход на кубратов, — вздохнул старший Маниакис, — Ликиний оставался бы императором и поныне. Либо ему на смену пришел бы Хосий. Уж куда лучше было тогда потерпеть поражение от кочевников, ведь именно победа привела Ликиния к мысли оставить армию на зиму к северу от реки Астрис, чтобы добиться новых военных побед следующим летом. Бесплодная пустыня… долгая холодная зима… — Губернатор поежился. — Окажись я там — пожалуй, и я бы взбунтовался.

Младший Маниакис недоверчиво покачал головой и улыбнулся. Его отец, смущенно кашлянув, отвел глаза в сторону. Глубоко укоренившееся чувство долга давно стало второй натурой старого полководца. Конечно, он мог, сочувствуя подчиненным, выражать недовольство тяготами солдатской походной жизни, но уклониться от выполнения приказов, а тем более взбунтоваться? Нет, такое было попросту невозможно.

— С тех пор как пал Ликиний, набеги кубратов на северо-востоке участились, стали более опустошительными. — Младший Маниакис вдруг запнулся, осознав, что он не совсем в ладах с географией. Безусловно, страна кубратов находилась к северо-востоку от Видессии. Но не от Каставалы. К северу — да, но к западу, а не к востоку. Впрочем, почти все обжитые земли лежали к западу от Калаврии. Он отмахнулся от этих мыслей и продолжил:

— Если бы только кубраты! Макуранцы принесли империи не меньше бед. Может быть, даже больше.

— А кто в этом виноват? — Старший Маниакис ткнул пальцем сперва в себя, потом в сына. — Только мы с тобой.

— Ну нет. Вина Ликиния уж никак не меньше нашей. Не прикажи он нам выступить на стороне Сабраца, — младший Маниакис произносил имя Царя Царей Шарбараза на видессийский манер, — оказав ему помощь в борьбе с теми, кто узурпировал его трон, Макуран и по сей день не представлял бы для империи никакой угрозы. У макуранцев было бы полно собственных забот. Там, далеко на западе.

— Приказ отдал Автократор Ликиний, верно, — ответил старший Маниакис, — но выполнили его мы. Ты и я. Шарбараз остался нам весьма благодарен, надо отдать ему должное. Как раз эту благодарность он использует теперь как повод. Делает вид, что мечтает отомстить за своего благодетеля, а под этим соусом просто пытается отхватить такой кусок западных видессийских земель, какой сможет проглотить.

Младший Маниакис кивнул и снова повернулся к окну. Конечно, отсюда нельзя разглядеть череп, покачивающийся на острие копья, но он никогда не забывал об этом зловещем напоминании.

— Иногда я спрашиваю себя, — сказал он, — а не может ли действительно быть сыном Ликиния тот Хосий, которого повсюду таскает за собой Сабрац?

— Нет, — уверенно ответил старший Маниакис. — Как бы ни был плох Генесий во всех остальных отношениях, одного у него не отнять: палач он отменный. Настоящий мясник. Если уж он во всеуслышание поклялся, что вырезал всех родственников Ликиния под корень, значит, так оно и есть. На его слова можно положиться. Кроме того, мы с тобой оба знавали этот череп, когда на нем было побольше плоти. Разве нет?