Л. СИМОНОВА - Надо посоветоваться!

• Название: Надо посоветоваться!
• Автор: Л. СИМОНОВА
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Публицистика
• Год: 1977

Сборник состоит из писем-вопросов, присланных ребятами в журнал «Пионер», и ответов на эти вопросы бывалых людей, ученых, писателей, педагогов, деятелей культуры.

---

Вместо с тремя товарищами, посвященными в тайну, он разработал «план» операции «Хамелеон». Не буду описывать в деталях эту операцию, скажу только, что задумана и выполнена она была отлично, и в финале ее «сыщики» поймали вора. Они увидели, как вор вытащил в раздевалке из кармана пальто кошелек с мелочью. «Взять с поличным!» — решили ребята. Молча отобрали кошелек и повели воришку за школу.

— Бить будете? Да? Бить будете? — повторял, всхлипывая, Генка Калачев. — Бить будете?

— Нет, шоколадом тебя накормим, — сказал с презрением Стасик. — Раскрывай рот пошире!

Ребята зашли за угол и остановились. Один из участников операции поплевал на ладони, широко размахнулся.

— Постой! — неожиданно остановил товарища Стасик. — Не марай рук. Больно уж он щуплый... Вот что, — повернулся он к оторопевшему, съежившемуся от страха Генке. — Завтра же пойдешь к директору и скажешь, что вор — ты. А потом и в классе скажешь всем нашим. Понял?

— Понял...

— А если не сделаешь этого — плохо будет!

— Понял, — совсем тихо ответил Генка, — скажу. Но только недели через две.

— Это еще что! — возмутился Стасик.

— Сейчас не могу. Не могу, правда.

Он говорил и чувствовал, что ребята не поверят ему. И тогда он решился на то, на что ему труднее всего было решиться: сказал правду, горькую и страшную правду.

— Отца в больницу положат — вот тогда скажу. А сейчас если узнает да еще из школы исключат, помрет раньше времени.

Ребята переглянулись. Они не знали, что отец Генки тяжело болен.

— Ну ладно, — согласился Стасик. — Давай через две недели, — и первый отошел в сторону.

Они побрели прочь, а Генка остался. Когда Стасик оглянулся, то увидел, что Генка так и стоит на прежнем месте, низко опустив голову. И Стасик вернулся.

— А что с отцом-то? Почему в больницу?

— Водка... Пил здорово. И лопнуло что-то в сердце. Пил ужасно как...

— Ладно, — повторил Стасик. — Давай через две недели.

Он махнул рукой и пошел было, но опять остановился, спросил:

— А что ж молчал раньше? И в школе никому не сказал, что отец помирает?

— Стыдно, — признался Генка. — Стыдно было. Ведь от водки...

И тогда операция «Хамелеон» получила неожиданное продолжение. Вечером все ребята встретились и пошли к Генкиному дому. Постучали в дверь, вызвали товарища.

— Ты с ворованными вещами что делал? — спросил Стасик.

— Вещей я не брал, — испугался Генка. — Что хотите делайте, не брал. Только деньги. Я их матери подкидывал. Помочь решил. Видели, какая она стала? От горя. Извелась.

— А вещей, значит, не брал? И авторучку, может быть, не брал?

— Не брал я ручки, — взмолился Генка. — Я только деньги.

— Врешь! — вскипел Стасик. — Ты вор, больше некому!

— Проклят буду — не брал! — лепетал Генка. — Я же знаю, что это за ручка!

— Ну ладно, — сказал Стасик. — Хватит. Мы еще поглядим!..

На другое утро он объявил в классе, что завтра в школу придет Колесов, работник уголовного розыска. Он раскрывает все преступления, даже самые запутанные. Уж он-то найдет Юркину авторучку. Он обещал Стасику.

— Вот здорово! — обрадовались ребята.

В большую перемену ребята не отходили от Стасика. Он рассказывал всё новые и новые фантастические истории из практики Колесова. Будь здесь сам Колесов, он, наверное, удивился бы услышанному.

А Юрке Троицкому было не по себе. Он отошел в сторону: хотелось побыть одному. До начала урока оставалось минут пять, и Юра побрел в класс. Открыл дверь — и вдруг... заметил, что от его парты отскочил Борис Лебедев. Пробежал мимо него, не сказав ни слова. Он бросился к своей парте — рядом с портфелем лежала его авторучка.

Так вот кто! А думали, Генка... Бить хотели. Зачем же он это сделал, Борис? И почему теперь решил подкинуть ручку? Неужели испугался Колесова или совесть заговорила?

Мне хочется верить, что в Борисе заговорила совесть. Что он понял: воровство не только преступление, это еще и подлость и величайшее кощунство. Стащил воришка ручку, а эта ручка была памятью о самом дорогом человеке. Вор всегда приносит горе, и мы наказываем воров со всей строгостью. Но, наказывая преступника, мы пытаемся внимательно заглянуть в его глаза, в его душу, в его жизнь. И помочь ему, помочь найти дорогу, стать на правильный путь.

С годами, ребята, понимаешь, что в жизни все сложнее, чем кажется поначалу. История, которую я рассказал тебе, Люба, и всем вам, мои читатели, у взрослого человека вызывает иные мысли и чувства, нежели у человека двенадцати или четырнадцати лет. Но мне хотелось бы, чтобы и сейчас вы поняли одну несомненную для меня истину: мало найти вора для того, чтобы исчезло воровство. Избить или наказать человека, укравшего даже самую дорогую для тебя вещь, — не в этом дело. Надо добиться, чтобы завтра воровство не повторялось.

Постарайся даже в самом начале жизни воспитать в себе умение разбираться, почему твой товарищ делает то, что тебя и других возмущает. Люди ведь не рождаются преступниками. Если ты внимательно разберешься, почему человек начал воровать, ты обязательно поступишь по справедливости.

Когда в школе случается кража, это, конечно, чрезвычайное происшествие, большая беда. И, возможно, кому-то захочется поскорее, как мы говорим, оперативно устранить зло. Это понятно. Но, действуя быстро и решительно, поступай умно и тактично, не забывай, что, может быть, товарищу твоему живется сейчас плохо, трудно и больше всего на свете ему нужна твоя помощь. Помощь, о которой он не решается, стесняется попросить.

И последнее. Нельзя скрывать, что в твоем классе завелся воришка. Пусть хотя бы один случай будет известен всем. Вору станет стыдно. Очень важно, чтобы у вора заговорила совесть. Совесть, а не страх.

А. А. ЛИXАНОВ МАЛЬЧИШКА С БОЛЬШОЙ БУКВЫ

Меня зовут Таня. Я перешла в шестой класс. Когда я училась в пятом классе, писала стихи. Однажды я рискнула послать некоторые свои «произведения» в редакцию «Пионерской правды». Стихи мои не подошли. Ответ из «Пионерской правды» лежал у меня на письменном столе, и его прочитала моя подруга Лена. «Ты писала в редакцию?» — с круглыми глазами спросила она. На следующий день об этом знал весь наш класс. Лена рассказала об этом Гале, а Галя (она у нас ужасная сплетница) рассказала другим девочкам, а от девочек об этом узнали и мальчишки. Когда я вошла в класс, то увидела, что девчонки перешептываются между собой. Увидев меня, они сразу замолкли и как-то лукаво заулыбались, а Лена виновато опустила ресницы. Все перемены они донимали меня. Лишь один мальчишка (я с ним дружу) утешал меня: «Плюнь на них, Таня». Видя, что это не помогает, он налупил Галку и оттаскал за косы Лешу. Из-за этого Ленка дулась на меня целую неделю.

Неужели это так позорно — писать в редакцию?

С пионерским приветом.

Таня, г. Днепропетровск. Тане отвечает лауреат премии Ленинского комсомола писатель А. А. ЛИXАНОВ.

Серьезное письмо. Очень серьезное. И сарафанное радио Таниных подружек, и Ленины виновато опущенные ресницы, и лукавые улыбки — все это очень серьезно, ребята.

Серьезно потому, что происшествие в Танином классе — не просто забавное недоразумение, не просто пустячок.

В пятом классе случилось зло.

Есть такая привычка у некоторых людей: если знаешь что-нибудь любопытное, что-нибудь этакое, то удержать это становится очень трудно. И пошла сплетня из уха в ухо. Из уст в уста. Словом, сарафанное радио.

Вот поставьте такой опыт. Выдумайте небылицу из небылиц. Ну, к примеру, что Луна, оказывается, внутри пустая, как барабан. Не зря же она полчаса тряслась, когда американские астронавты бросили на Луну какую-то тяжелую штуковину.

Шепните эту небылицу где-нибудь в коридоре на переменке и ждите. Ждите терпеливо. Через недельку примерно вам по секрету расскажут, что Луна скоро станет на Землю падать большими кусками, потому что из-за своей пустоты уже раскололась, но, чтобы не было паники, об этом пока не сообщают.

Нет, серьезно, сочините свою собственную чушь и проведите такой эксперимент. Может быть, он вас заставит подумать, чего стоят всякие слухи, которые, как микробы гриппа, невидимые и злые, переползают от одного к другому, из класса в класс, из школы в школу.

Но хорошо, если сплетня — курьез, глупость, дурацкая выдумка. А ведь бывает все гораздо серьезнее. Как, например, было с Таней.

Она не хотела, чтобы о ее письме в «Пионерскую правду» знали другие, но эта ее тайна стала переходить от человека к человеку, будто Таня совершила невесть какой тяжкий грех.

Я представляю: Таня тогда от этих шепотков была, наверное, словно бабочка из гербария под увеличительным стеклом. По одну сторону стекла — она одна, по другую — сто глаз. Любопытных. Ехидных. Глупо смеющихся.