Роберт Сойер - Обрести бессмертие

• Название: Обрести бессмертие
• Автор: Роберт Сойер
• Жанр: Фэнтези

Инспектор городской полиции Торонто Александра Фило — прирожденный сыщик. Когда ей поручают расследовать серию убийств, она быстро вычисляет возможного преступника: ведь только у этого человека, светила биомедицины и успешного бизнесмена, был мотив нарушить закон.

Но когда подозреваемый является к детективу и обещает обеспечить будущее ей и ее дочери, в душу полицейского закрадывается сомнение. Но после покушения Сандра Фило прикована к больничной койке. Ей осталось жить буквально считаные часы. Для того чтобы правосудие свершилось, Александре Фило надо обрести бессмертие...

---

— Ты, похоже, сторонник сохранения брака ради удобства.

— Ну, все браки в той или иной степени таковы. Разве тебе не приходило в голову, что отец с матерью оставались вместе просто потому, что это был путь наименьшего сопротивления.

— Но у них никогда не было ничего подобного тому, что сложилось у нас с Кэти.

— Возможно. И все же ты так и не ответил на мой вопрос. Нам, парням, реализованным в двоичном коде, нравятся простые ответы вроде «да» или «нет».

Питер некоторое время молчал.

— Ты хочешь знать, продолжаю ли я ее любить? — Он горестно вздохнул. — Честно говоря, не знаю.

— Ты не сможешь решить, как жить дальше, пока не ответишь на этот вопрос.

— Все не так просто. Второй раз я такого просто не вынесу, даже если я все еще люблю ее. С тех пор как она мне это рассказала, я ни разу толком не выспался. Я постоянно об этом думаю. Мне все напоминает об этом. Я вижу в гараже ее машину и вспоминаю, что она согласилась подбросить Ханса, вижу диван в нашей гостиной: вот где она рассказала об этом. Я слышу слова «измена» или «интрижка» по телевизору… Боже, никогда прежде не замечал, как часто люди пользуются этими словами, — и опять проклятые воспоминания. — Питер немного откинулся назад в своем кресле. — Я не могу оставить это в прошлом, пока не буду уверен, что оно никогда не повторится. Она ведь, в конце концов сделала это не один раз. Она сделала это трижды — трижды в течение нескольких месяцев, возможно, всякий раз думая, что этот-то наверняка последний.

— Наверно, — согласился двойник. — Помнишь, как нам вырезали гланды?

— Что ты хотел сказать этим «мы», парень? Это ведь я — тот, у кого остались шрамы.

— Да какая разница. Дело-то в том, что нам их вырезали в двадцать два года. Поздновато для такой операции. Но нас по-прежнему мучили ангины и тонзиллиты. Наконец старый доктор Ди Майо сказал, что пора перестать лечить симптомы. Сделаем что-нибудь с первопричиной этих болезней.

Голос Питера звучал напряженно:

— Но что, если… если… я сам виноват в том, что Кэти мне изменила? Помнишь тот ленч с Колином Годойо? Он сказал, что обманывал жену, желая показать ей, что он несчастен и ему нужна помощь.

— Ну пожалуйста, не надо, Питер. Мы ведь с тобой знаем, что это чушь собачья.

— Я считаю, что мы не вправе об этом судить.

— Как бы то ни было, я уверен, сама Кэти знает, что все это сущая ерунда.

— Надеюсь, что так.

— У вас с Кэти был прекрасный брак — это трудно отрицать. Он не прогнил изнутри — на него покусились снаружи.

— Пожалуй, так, — нехотя согласился Питер, — но я много размышлял над этим — искал хоть какой-то намек на то, что мы сами чем-то разрушили наше счастье.

— Ну и что, нашел? — с любопытством спросил двойник.

— Нет.

— Конечно, нет. Ты всегда старался быть хорошим мужем — и Кэти тоже была хорошей женой. Вы оба приложили много усилий, чтобы сделать ваш брак счастливым. Вы интересовались работой друг друга, поощряли взаимные мечты и надежды, свободно и открыто разговаривали обо всем.

— И все же мне хотелось быть в этом совершенно уверенным. — Он немного помолчал. — Ты помнишь Перри Мейсона? Не самый первый сериал с Реймондом Барром в главной роли, а недолго продержавшийся римейк, сделанный в семидесятых годах. Помнишь? В конце девяностых его снова показывали. Гарри Джордино играл Гамильтона Бергера. Этот вариант ты помнишь?

Двойник задумался.

— Да. Не слишком удачная постановка.

— Если честно, дрянь, — подтвердил Питер. — Но ты помнишь?

— Да.

— А ты помнишь, кто играл Перри Мейсона?

— Конечно. Роберт Кальп.

— Ты действительно можешь вспомнить его игру? Вспомнить эпизоды, когда он появляется в зале суда? Ты помнишь его в этой серии?

— Да.

Питер развел руками.

— Роберт Кальп никогда не играл Перри Мейсона. Это был Монте Маркхэм.

— В самом деле?

— Да. Я тоже думал, что это был Кальп, пока не прочитал статью о Маркхэме во вчерашнем номере «Стар»; он сейчас в городе, играет в театре «Роял Алекс» в пьесе «Двенадцать рассерженных мужчин». Но ты ведь можешь отличить друг от друга этих актеров, Маркхэма и Кальпа?

— Конечно, — ответил двойник. — Кальп играл в «Я шпион» и в «Величайший герой Америки». И кажется, в «Боб и Кэрол и Тэд и Элис». Великий актер.

— А Маркхэм?

— Добротный исполнитель характерных ролей; мне он всегда нравился. Правда, с сериалами ему не везло, хотя разве это не он около года играл в «Далласе»? А примерно в 2000 году он снялся в этом ужасном шоу с Джеймсом Кэри.

— Верно, — подтвердил Питер. — Вот видишь? У нас обоих сохранились воспоминания — ясные, четкие воспоминания — как Роберт Кальп играет роль, которую на самом деле исполнял Монте Маркхэм. Сейчас, конечно, ты переписываешь заново эти воспоминания, и теперь, я уверен, можешь мысленно увидеть Маркхэма в роли Мейсона. Вот так и работает наша память: мы запоминаем лишь столько информации, сколько необходимо, чтобы впоследствии реконструировать события. Опуская подробности, мы запоминаем только важнейшие куски информации и отмечаем изменения. Затем, когда нам требуется вспомнить какой-нибудь эпизод, мы мысленно восстанавливаем его — и часто делаем это очень неточно.

— К чему это ты клонишь? — поинтересовался двойник.

— Да вот к чему, мой дорогой братец: насколько точны наши с тобой воспоминания? Мы перебираем в памяти все события, которые привели к измене Кэти, и обнаруживаем, что нам не в чем себя упрекнуть. Все сходится, все логично. Но действительно ли все так и было? Каким-то способом, который мы предпочитаем не вспоминать, в какой-то момент, который мы выбросили из нашей памяти, какими-то поступками, надежно похороненными в нейронном цензурном кабинете, не сами ли мы толкнули ее в объятия другого мужчины?

— Я полагаю, — заметил двойник, — что если ты настолько вдумчив и самокритичен, чтобы задать подобный вопрос, то знаешь, что ответ на него скорее всего будет отрицательный. Ты очень заботливый и чуткий человек, Питер, — если только я вправе говорить это про себя самого.

Долгое время они молчали.

— Не очень-то я тебе помог, верно? — спросил двойник.

Питер подумал.

— Нет, что ты, совсем наоборот. Я теперь чувствую себя намного лучше. Мне помогло то, что я смог выговориться.

— Несмотря на то, что ты, в сущности, разговаривал сам с собой? — удивился двойник.

— Даже несмотря на это, — убежденно ответил Питер.

ГЛАВА 23

Утро было на редкость солнечным для середины ноября. Из-за неплотно задвинутых штор в гостиную пробивались потоки света. Ханс Ларсен сидел за столом в уголке, где он обычно завтракал, и жевал ломтик поджаренного белого хлеба с апельсиновым джемом. У входной двери его жена Донна-Ли надевала черные сапоги на десятисантиметровых каблуках. Ханс смотрел, как она нагибается, ее полные груди — как раз по размеру его ладоней — натянули красную шелковую блузку, ягодицы были плотно обтянуты черной кожаной юбкой из слишком толстой кожи, чтобы можно было разглядеть очертания трусиков.

Она безусловно красивая женщина, подумал Ханс, и умеет броско одеться, так что на нее все оглядываются. Потому-то он и женился на ней. Такая жена и должна быть у настоящего мужика. Ханс откусил еще кусочек тоста и запил его глотком кофе. Он постарается ублажить ее, когда сегодня вечером вернется домой. Ей это поправится. Конечно, вернется он поздно; после работы встречается с Мелани. Нет, погоди-ка — с Мелани он встречается завтра вечером, сегодня ведь еще среда. Значит, с Нэнси. Даже лучше; у Нэнси такие титьки, что за них умереть можно.

Донна-Ли со всех сторон осмотрела себя в зеркало, висевшее на двери чулана в прихожей. Она нагнулась поближе к нему, чтобы лучше рассмотреть макияж, затем крикнула Хансу:

— Пока.

Ханс помахал ей ломтиком тоста:

— Не забудь, я сегодня приду поздно. После работы у меня совещание.

Она кивнула, широко улыбнулась и вышла из дома.

Повезло мне с женой, подумал Ханс. На нее приятно смотреть, и она не слишком требовательна в отношении его времени. Конечно, настоящему мужику вряд ли хватит одной женщины…

На Хансе была темно-синяя нейлоновая спортивная куртка и голубая полиэфирная рубашка. Серебристо-серый галстук, тоже синтетический, еще незавязанный болтался у него на шее. Он надел также белые кальсоны и черные носки, но пока был без брюк. До ухода на работу у него оставалось еще минут двадцать. Из своего уголка для завтрака он мог смотреть телевизор, стоявший в гостиной, хотя изображение немного смазывалось падающим на экран солнечным светом. Шла передача канадского телевидения с Джоэл Готлиб, берущей интервью у какого-то неизвестного Хансу лысеющего актера.