Георг Борн - Грешница и кающаяся. Часть I

• Название: Грешница и кающаяся. Часть I
• Автор: Георг Борн
• Издательство: ЭЯ
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-87216-021-6

Авантюрно-исторический роман «Грешница и кающаяся» был написан известным немецким писателем Георгом Борном в живой, увлекательной и динамичной манере. Писатель рассказывает об удивительных и опасных приключениях князя Монте-Веро и его верных слуг-друзей. Несмотря на многочисленные интриги своих недоброжелателей князь выходит победителем из всех ситуаций благодаря своим нравственным принципам. На протяжении всего романа героям сопутствует любовь и верность. В настоящий том вошла первая часть романа.

---

Маргарита подошла к двери. Маленькая корзина была пуста. Еще минута — и ее ребенок будет лежать там, быть может, навсегда погибший для нее, брошенный, преданный! Она со страхом смотрела на роковую корзину, покачивающуюся, когда в нее клали маленькую ношу и дергали за колокольчик у двери. Корзина казалась ей могилой, в которую она опускала навеки своего ребенка. Лицо ее исказилось. Но ведь в воспитательном доме были сестры милосердия, благочестивые сестры, отрекшиеся от света, чтобы посвятить себя заботам о ближних,— успокаивала себя Маргарита. Ведь столько детей находят себе там приют!

Вдруг, остановившись в нерешительности, она вспомнила о монахине и решительно положила ребенка в корзину. Никого не было вокруг… Никто ее не видел… Все кончено!… Она отвернулась: слезы заволокли ее голубые глаза. Маргарита закрыла лицо руками, потом с отчаянием посмотрела на небо, еще раз поцеловала свою милую девочку и дернула за звонок. Колокольчик весело зазвенел, но для бедной матери это был погребальный звон.

XXXVI. СЫН МОГИЛЬЩИКА

Прошло два года после описанных событий.

Обе зимы простояли очень холодные; народные бедствия возрастали; появилось множество благотворительных обществ, чтобы хоть как-то облегчить судьбу бедных. Снег еще лежал на улицах, хотя февральское солнце уже чуть пригревало, ночи были такими морозными, что все растаявшие днем прогалины снова покрывались льдом.

В парке на озерах было много катающихся на коньках, более степенная публика каталась в экипажах по дорожкам, наслаждаясь приятным воздухом.

Был послеобеденный воскресный час. Морозный воздух поманил обывателей многолюдного города на прогулку в парк. На дорожках пестрели толпы нарядных горожан. Молодежь торопилась в танцевальный зал. Люди постарше прогуливались семьями.

Рабочие, как обычно, гуляли по большой дороге, ведущей к известному нам заведению Вильдпарка; она тянулась вдоль кладбища до дворца принца Вольдемара.

Через решетку кладбища виднелись семейные склепы и кресты. Могилы были покрыты снегом.

У кладбищенских ворот стоял мальчик лет трех-четырех, с любопытством глядя на проходившую толпу. Он сжимал ручонками железные прутья решетки, мороз для него не существовал. Жалкая одежонка, сшитая навырост, плохо прикрывала маленькое тельце, а старая меховая шляпа, очевидно, принадлежавшая его отцу, сползала на глаза.

Мальчик обращал на себя внимание почти всех, кто проходил мимо, не только красотой, но и грустным выражением лица. Когда какая-нибудь сострадательная мать подходила к нему и с участием спрашивала, не озяб ли он и как его зовут, бедный малыш вместо ответа кивал головой, пожимал плечами и бессвязно что-то мычал.

Потом немому мальчику надоело стоять у решетки и он вышел на дорогу. В эту минуту из-за поворота почти без шума выскочил какой-то экипаж. Раздался страшный крик, а следом за ним возгласы женщин.

Толпа с шумом рванулась к экипажу и с ужасом увидела, что под колесами лежит ребенок.

— Тпру, держи их! — кричали мужчины, удерживая лошадей.— Это немой мальчик. Проклятая резина! Сорвите ее с колес!

— Сначала высвободим ребенка, держите лошадей, не выпускайте их!

Быстро собралась большая толпа. Пока в суматохе все кричали друг на друга, пожилой человек в экипаже безмолвно взирал на происходящее. Несколько мужчин осторожно вытащили мальчика из-под кареты.

Ребенок беззвучно плакал, указывая на кладбище.

— Да это немой мальчик могильщика,— проговорил кто-то в толпе.

— Верно, ему надоело стоять у ворот и он хотел перебежать дорогу.

— Оставьте лошадей! — кричал кучер экипажа, на дверцах которого красовался герб с короной.

— Держите крепче! Не отпускайте! Он со своей проклятой резиной наделает еще больших бед!

Несмотря на протесты кучера, люди содрали резину с колес.

Наконец из кареты вышел пожилой человек с неприятными серыми глазами. Это был барон Шлеве. Он постарался выразить на лице бесконечное сожаление. Однако это не скрыло его растерянности и страха перед возмущенной толпой. Он едва мог говорить.

— Не так сильно… милые, добрые люди! — лепетал он умоляюще.

— Да это господин камергер Шлеве! Это тот самый господин, что соблазняет наших дочерей. Теперь он давит маленьких детей!

Толпа наступала. В эту критическую минуту вдруг появилась величественная фигура Эбергарда. Увидев издали скопление народа и услышав угрожающие крики, он поспешил к месту происшествия, боясь, чтобы раздражение народа не перешло границ. Он еще не знал, что случилось, но ему достаточно было видеть полицейских, бежавших к Королевским воротам.

Глядя, как теребят и тормошат камергера, как успокаивают окровавленного ребенка, Эбергард понял, что произошло. Он подошел к ребенку. Мужчины расступились — в народе знали графа Монте-Веро, его продолжали по-прежнему звать графом.

— Бедное дитя,— проговорил он.— Я отнесу тебя к родителям! Тебе нужна немедленная помощь! Как тебя зовут, милый мальчик?

Мальчик, перестав плакать, посмотрел своими большими голубыми глазами на Эбергарда и, протянув ручонки, обнял его за шею.

Вероятно, он чувствовал своим детским сердцем доброту этого человека.

Эта трогательная сцена произвела впечатление на толпу.

— Посмотрите,— раздались голоса,— посмотрите, как он доверчиво прижался к графу.

— Ребенок всего лучше чувствует, кто ему истинный Друг!

Камергер понял, что в эту минуту его судьба в руках ненавистного князя Монте-Веро и только он может спасти его от толпы.

Эбергард холодно поклонился камергеру, он знал, что Шлеве — его первый враг при дворе.

— Он задавил ребенка и хотел удрать! Если бы не мы, то и задние колеса переехали бы через мальчика! — спешили объяснить мужчины.

— Я имею честь быть знакомым с господином бароном,— проговорил Эбергард, обращаясь отчасти к Шлеве, а отчасти к толпе.— Вы можете спокойно разойтись по домам: господин барон не откажется исправить несчастье, насколько это возможно. Не правда ли, господин барон?

— Без всякого сомнения,— отозвался Шлеве, уже обретая прежнее высокомерие.

— Ребенок беден, господин барон, вы, вероятно, это слышали, и ваш долг — заплатить за его лечение.

Шлеве со сдержанной ненавистью посмотрел на князя.

— При таких обстоятельствах хозяин экипажа не виноват,— возразил он.

— Потрудитесь сесть в экипаж,— холодно сказал Эбергард.— Объяснения при подобных обстоятельствах, где говорят факты и кровь, не только излишни, но и вредны! Как тебя зовут, милый мальчик? — обратился он к ребенку, чтобы отвлечь от Шлеве внимание толпы.— Так как тебя зовут, мой бедный мальчик?

— Он немой! — воскликнуло несколько голосов.

— Он сын могильщика из церкви Святого Павла,— объяснила одна из женщин.

— Это тут, напротив? Ну, тогда я сам отнесу его к родителям! — Говоря это, Эбергард с удивлением наблюдал, как Шлеве сел в экипаж, а кучер поднялся на козлы. Предоставьте мне позаботиться о мальчике,— обратился он к толпе.— Кажется, он, благодарение Богу, получил неопасные повреждения. Успокойтесь и разойдитесь, я позабочусь обо всем! Приближаются жандармы, не нарушайте порядка, друзья! Если кто в чем нуждается или не имеет работы, пусть обратится ко мне. Я готов помочь каждому, насколько позволяют мне средства.

Работники ответили благодарными возгласами, и прежде чем появились жандармы, толпа рассеялась, и только следы крови говорили о случившемся.

Камергер Шлеве приказал гнать лошадей и, кипящий злобой, подъехал ко дворцу принца.

Эбергард с маленьким немым на руках дошел до решетчатой дверцы и открыл ее. Доктор, за которым уже успели сходить, спешил по двору к домику могильщика. Там, по-видимому, еще не знали о случившемся несчастье.

— Здесь живут твои родители? — спросил Эбергард, указывая на домик, возле которого стояли лейка и лопата.

Немой утвердительно кивнул.

— Повреждения нетяжелые,— заключил доктор.— Резина несколько ослабила силу удара.

— Так вы полагаете, что раны не опасны?

— Только небольшой вывих,— доктор осмотрел руки немого мальчика.— Нужно раздеть ребенка и серьезно осмотреть. Часто в первые минуты повреждения бывают незаметны.

Когда князь Монте-Веро с мальчиком на руках приблизился к неприветливому низенькому домику, из двери показалась старая женщина с безобразным лицом. Подбоченясь, она озиралась по сторонам. Внешне она напоминала Ксантипу: ее злые глаза сверкали из-под наморщенного лба, а вся фигура была олицетворением гнева.

При виде этой женщины немой еще сильнее прижался к Эбергарду.

— Это твоя мать? — спросил Эбергард тихо. Малыш отрицательно покачал головой.

— Боже сохрани! — воскликнула женщина, увидев ребенка на руках незнакомого человека и всплеснув руками.— Это что такое? Где ты был, Иоганн?