Дзиро Осараги - Ронины из Ако или Повесть о сорока семи верных вассалах

• Название: Ронины из Ако или Повесть о сорока семи верных вассалах
• Автор: Дзиро Осараги
• Издательство: Гиперион
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-89332-122-7 (1-й том), 5-89332-124-3 (2-й том)

This book has been selected by the Japanese Literature Publishing Project (JLPP), which is run by the Japanese Literature Publishing and Promotion Center (J-Lit Center) on behalf of the Agency for Cultural Affairs of Japan

Перед Вами первый перевод на европейский язык знаменитой исторической эпопеи Дзиро Осараги «Ронины из Ако».

Эта книга, написанная почти сто лет назад по мотивам героического предания о сорока семи ронинах, навсегда завоевала сердца японских читателей и стала популярнейшим народным романом. Тиражи бесчисленных изданий «Ронинов из Ако» в общей сложности составили десятки миллионов экземпляров, намного опережая даже такой бестселлер, как «Миямото Мусаси». На основе романа в разное время было создано три художественных фильма, четыре телесериала так называемой «самурайской драмы», радиопостановки, электронные игры, мультфильмы и комиксы. Увлекательность самурайского боевика сочетается в романе с детальной проработкой исторического сюжета, красочностью лирических описаний и рельефностью портретов. Реальные исторические персонажи — сёгун и вельможи двора, прославленные художники, поэты, философы, мастера чайной церемонии и воинских искусств — воскресают под пером Осараги.

Герои эпопеи, ценою жизни мстящие за смерть своего сюзерена, воплощают благородные идеалы самурайского кодекса чести Бусидо: справедливость, гуманность, верность долгу и презрение к смерти.

На русском языке публикуется впервые.

Перевод с японского Александра Долина.

---

Только это и просил передать Правитель Такуми своим вассалам. Поскольку послание должен был доставить посторонний, князь не мог позволить себе излишних сантиментов. Однако и эта короткая записка, переданная Катаоке и Исогаи, несла в себе отзвук глубочайшего чувства.

Надзирающий за исполнением приговора Ясутоси Сода Симокусаноками в сопровождении двух помощников, Дэмпатиро Окадо и Гонуэмона Окубо, а также назначенного для данного случая кайсяку[76] Такэтао Исоды прибыли в квартал Атагосита в усадьбу министра Тамуры после четырех пополудни, в час Обезьяны.[77] Всех прибывших разместили в Большом флигеле, где они могли отдохнуть с дороги.

Дэмпатиро Окадо был не рад своему назначению, но, коль скоро все было решено и уже ничего нельзя было изменить, он был полон решимости честно исполнить служебные обязанности, то есть проследить за исполнением приговора, ассистируя главному надзирающему. Впрочем, как полагал Дэмпатиро, главный надзирающий Сода, слывший клевретом всесильного фаворита Янагисавы, не должен был допустить никаких нарушений протокола.

— По высочайшему повелению князь Асано должен совершить сэппуку в вашем доме. Распорядитесь поскорее начать приготовления, — обратился Сода к хозяину усадьбы Тамуре.

Министр приказал своим самураям подготовить помещение и вскоре доложил, что все готово. Князь Асано был приведен к главному надзирающему, который объявил ему высочайшую волю и предложил незамедлительно приступить к исполнению.

Закончив, Сода поднялся с татами, чтобы уходить.

— Но как же!.. — ахнул пораженный Дэмпатиро.

— Что еще? — обернулся Сода.

— Разве ваша светлость не будет присутствовать при сэппуку?

— Нет. По предписанию, моя миссия окончена. Надзирать за исполнением в мои обязанности не входит, — усмехнулся Сода.

Однако Дэмпатиро не мог примириться с такой позицией.

— Позвольте, ваша светлость, — возразил он, — мне представляется, что ваше присутствие на церемонии необходимо для личного надзора и освидетельствования… Я как ваш помощник не уполномочен принять это на себя. Не смея превысить служебные полномочия, я тем не менее считаю своим долгом позаботиться о соблюдении протокола.

Сода, поняв упрек и немного смутившись, отвечал:

— Но я выполнил свои обязанности главного надзирающего. Полагаю, что в дальнейшем моем участии необходимости нет. Впрочем, если вы как офицер Охранного ведомства считаете, что мы все должны провести надзор до конца, что ж, пусть будет по-вашему.

Дэмпатиро, серьезно относившийся к службе, полагал, что никакие угрозы вышестоящих не могут его устрашить и помешать неукоснительному исполнению обязанностей. Вместе с Гонуэмоном они встали и проследовали в отведенное для сэппуку помещение. К удивлению обоих мэцукэ, их провели на песчаную площадку перед Малым флигелем. Татами были застелены соломенными подстилками-мусиро, поверх которых был положено полотно. Вокруг, отгораживая отведенное пространство, стояли ширмы. Приготовлено все было заботливо, но — в саду!

— Это что ж такое?! — воскликнул Дэмпатиро.

Оглянувшись, он увидел, что хозяин усадьбы следует за ними.

— Известно ли вам, сударь, — строгим тоном обратился он к Тамуре, — что вверенный вашему попечению осужденный является владельцем замка? С ним надлежит обращаться согласно кодексу чести самурая, а вы отвели ему место для сэппуку во дворе! Разве того требуют традиции самурайской чести? Отвечайте, как вам такое могло прийти в голову?!

Тамура оторопел от такого натиска, но при этом возразил:

— Прошу прощенья, милостивый государь, все детали церемонии я согласовывал лично с его светлостью начальником Охранного ведомства. От него и были получены указания. Поскольку вверенный моему попечению князь Асано навлек на себя суровое порицание его высочества, князю было отказано в почестях, полагающихся при подобных обстоятельствах даймё, присужденным к высшей мере наказания…

— Совершенно верно. Это вполне естественно! — жестко подтвердил подошедший следом главный надзирающий Сода, которого выяснение обстоятельств дела начинало беспокоить.

Однако Дэмпатиро не сдавался.

— Право, странное заявление, — заметил он. — Вы хотите сказать, что нарушение определенных самурайским кодексом правил вполне естественная вещь? Поистине удивительно такое слышать. Ведь это не что иное, как нарушение закона. Что же здесь естественного, милостивый государь? Извольте объясниться!

Правда, конечно, была на стороне Дэмпатиро. Сода, весь побагровев, возмущенно вскричал:

— Довольно, сударь! Сегодня я главный надзирающий, а не вы! Если я говорю, что все как должно, то вас прошу воздержаться от излишних замечаний.

И впрямь, препираться далее с начальством не имело смысла. Дэмпатиро заявил напоследок, что слагает с себя ответственность за подобное обращение с князем, и на том умолк. Его напарник Гонуэмон Окубо, человек честный и прямой, поддержал Дэмпатиро, сказав, что полностью с ним согласен. Сода пришел в растерянность, но, прикрываясь, как зонтиком, званием главного надзирающего, продолжал стоять на своем. Демонстрируя всем своим видом, что мнение двух мэцукэ ему не указ, он вернулся во внутренние покои. Дэмпатиро и Гонуэмон, исчерпав все доводы, последовали за ним. С болью думали они о том, что князь Асано до самого смертного часа будет подвергаться несправедливому и оскорбительному обращению. Их возмущению не было предела.

В этот момент явился Тамура с сообщением:

— Гэнгоэмон Катаока, назвавшийся вассалом князя Асано, просит разрешить ему последнее свидание, чтобы попрощаться с господином. Как прикажете поступить?

Дэмпатиро, хранивший до той поры каменное молчание, решительно и твердо ответил, не дав Соде открыть рот:

— Что ж, это представляется делом нетрудным. Самураю присуще сострадание. Сейчас выясним у начальства.

Обернувшись к ошеломленному такой наглостью Соде, он спросил:

— А вы что скажете, ваша светлость?

Дэмпатиро знал, что завтра его отстранят от должности, но в его смелой и уверенной манере речи чувствовалась решимость идти до конца и не отступать ни перед чем.

Стушевавшись, Сода с кислой миной ответил:

— Как сочтете нужным.

Дэмпатиро, всем своим видом давая понять, что иного и быть не могло, объявил Тамуре:

— Передайте, что свидание разрешается.

Обрадованный таким поворотом событий, Тамура ретировался.

Один из самураев Тамуры провел Гэнгоэмона в сад близ Малого флигеля, предварительно попросив сдать оба меча, и оставил там дожидаться князя. Разговаривать с осужденным было запрещено, но верному вассалу довольно было и того, что ему разрешили проводить господина в последний путь.

Тем временем церемония началась.

Князя Асано, облаченного в белое кимоно-косодэ, ввели в Большой флигель, где собрались все свидетели и участники церемонии. Князь был изжелта бледен, без единой кровинки в лице, однако не выказывал никаких признаков страха. Неслышно ступая, он прошел в дальний конец зала, опустился на колени и простерся ниц в повинной позе, припав лицом к циновке.

В полумраке, окутавшем павильон, торжественно прозвучал голос главного надзирающего Соды, зачитавшего приговор:

— «Князь Асано Такуминоками сегодня во время торжественной церемонии, находясь в пределах замка его высочества, осмелился, невзирая на окружение, своенравно напасть с мечом на Кодзукэноскэ Киру, нанеся последнему ранения. За сей дерзкий и беззаконный проступок высочайшей волей виновник приговаривается к совершению сэппуку».

— Повинуюсь высочайшему повелению, — тихо отвечал князь. — За допущенное своеволие я готов понести любую кару. Почту за милость приказ совершить сэппуку. Прошу господ надзирающих удостовериться на церемонии.

Внезапно тон его переменился. Оторвав лоб от циновки и глядя снизу вверх на надзирающих, князь спросил:

— Хотелось бы узнать только одно: что сталось с Кодзукэноскэ Кирой?

Пожертвовав ради благородного отмщения своим домом, родом и самой жизнью, князь так и не сумел расправиться с врагом… Сострадание переполняло сердца Гонуэмона и Дэмпатиро.

— Кира ранен в двух местах, состояние довольно тяжелое, но опасности для жизни нет, — сказал Дэмпатиро, вкладывая в слова посильное сочувствие к князю.

Тот благодарно улыбнулся ему в ответ и вновь пал ниц. Для всех присутствующих его простертая на полу фигура являла невыносимое зрелище. Был час Петуха,[78] около шести вечера.

Тамура сделал знак глазами одному из охранников, и тот потихоньку отодвинул перегородку-фусума. За ней тянулась длинная галерея, озаренная тусклым сияньем заходящего весеннего солнца. Галерея вела к тому месту, которое должно было стать последним прибежищем князя в его земной жизни. Дневной свет, угасая, еще золотил верхушки сосен, а вдали на востоке, словно белый цветок, уже проявилась в небесах полная луна. Легкая прозрачная дымка в предвестье летнего тепла поднималась над садом.