Дуглас Брайан - Кошачий глаз

• Название: Кошачий глаз
• Автор: Дуглас Брайан
• Жанр: Фэнтези

Конан-киммериец скитается по свету и поисках приключений. Он охотится на загадочных чудовищ, воюет с колдунами и некромантами от Вендии до Кхитая и восстанавливает справедливость по всей Хайбории, спасая невиновных и карая Зло.

---

Но Галкарис была дочь таких простых и бедных людей, что мать продала ее в рабство, лишь бы накормить остальных. Всю жизнь девушка прислуживала другим, согревала своих господ в постели или подавала им еду, ею же самой и приготовленную. Нет, она не могла принадлежать к жреческой касте.

До приезда в Стигию она вообще ничего не знала о стигийских божествах. Что до демонов, зверолюдей, прочих жутких существ, обитающих здесь, – то их она боялась до обморока.

И только потеряв сознание и погрузившись в свои странные сновидения, Галкарис начинала понимать происходящее и каким-то образом управлять им.

Поэтому предположение об одержимости было, с точки зрения Конана, наиболее вероятным. И киммериец хотел бы знать, как далеко может завести их то незримое создание, которое избрало своим обиталищем тело Галкарис.

Люди-гиппопотамы? Хорошо, киммериец согласен: следует проследить за ними.

Путники покинули Палестрон, даже не потрудившись забрать лошадь и скудные пожитки. О коне прекрасно позаботится тот, кто в конце концов решится присвоить его; что до пожиток, то там не оставалось ничего такого, о чем стоило бы жалеть.

Скоро они оказались на берегу реки. Это был не сам Стикс, а какой-то его приток. Стройные пальмы росли здесь повсеместно. У оснований широких листьев уже созревали плоды, и особые пальмовые служители надели на эти плоды специальные тонкие сетки. Когда фиги окончательно станут спелыми, останется только подцепить сетку крюком на конце длинной палки – и снять ее вместе с содержимым. А потом прямо в этой сетке фиги понесут на рынок.

Большинство таких пальмовых плантаций принадлежат в Стигии богатым храмам Сета. Наверное, и эта – не исключение.

Впрочем, можно было не опасаться встретить кого-либо из жрецов змеиного бога: никто из храмовых служителей, разумеется, не трудился и ничего не выращивал; этим занимались рабы, принадлежащие храму.

– По-твоему, среди рабов не может оказаться рьяных приверженцев бога? – удивился Муртан, когда Конан поделился с ним своими соображениями.

Киммериец пожал плечами.

– Рабы редко разделяют верования и убеждения своих хозяев. Особенно если эти верования опасны и могут закончиться кровью для тех, кто не имеет возможности уклониться от участия в жертвоприношении.

– Но случается и иначе, – настаивал Муртан. – Разве не встречаются люди, понявшие, в чем состоит их выгода, и начавшие помогать своим хозяевам против собственных же товарищей?

– Встречаются и такие, – не стал возражать Конан, – однако гораздо реже, чем хотелось бы иным хозяевам… Кроме того, предавать своих – небезопасно. Об этом тоже следует помнить.

– Смотрите! – прервала их разговор Сешет. – Там деревня.

– Что я говорил? – заметил Конан (хотя о деревне он не говорил ровным счетом ничего). – Вот мы и нашли деревню. Здесь наверняка живут те, кто повесил сетки на пальмы. Можно будет расспросить их о гиппопотамах. Наверняка они знают об этих существах что-нибудь интересное.

Между тем гиппопотамы добрались до реки и один за другим скрылись в воде. Теперь они шли по речному дну, выставив наружу только торчащие ноздри, уши и глаза. Вода, как казалось издалека, вскипала, взбудораженная мощными телами животных.

Муртан вдруг пошатнулся.

– В глазах чернеет, – объяснил он с виноватой улыбкой. – Я не то устал, не то… Да, кажется, я напуган.

– Во время битвы ты не был напуган, – указал ему Конан.

– Страх догнал меня здесь.

– Хорошо, что это случилось сейчас, когда все уже позади, – рассудил киммериец. – Гораздо хуже, когда человек пугается еще до сражения и бежит от врагов. Такой человек называется трусом.

– А я? – совершенно по-детски спросил Муртан.

Конан пожал плечами.

– Если бы ты не признался в своем запоздалом страхе, то об этом никто бы и не узнал. Наверное, ты не трус.

– Вот еще один талант, о котором я не подозревал.

– Не возгордись, Муртан, раньше времени… Тебя еще ожидают открытия. Стигия – непостижимая страна. Иногда вообще непонятно, как могут здесь жить обыкновенные люди.

Муртан молча кивнул в знак согласия, по продолжить разговор в том же роде не захотел.

С каждым шагом путники все лучше видели деревню. Десяток круглых хижин, покрытых тростником.

– Похожие строят в Черных Королевствах, – отметил Конан. – Очевидно, здешние жители – выходцы оттуда.

– Это подтверждает твое предположение о том, что обитатели деревни – храмовые рабы, – добавил Муртан. – Вряд ли найдутся поселенцы, которые захотят по доброй воле покинуть родные Черные Королевства и перебраться на жительство в Стигию, да еще поближе к храму Сета, пусть и небольшому.

– Ты прав, – сказал Копан. – Однако теперь помолчи. Я бы хотел послушать, что здесь происходит.

Они остановились и замолчали. Потом Галкарис осторожно коснулась руки киммерийца:

– А что здесь такого происходит? Я ничего не слышу.

Конан повернулся к ней и внимательно всмотрелся в ее лицо. Никаких признаков того, что за девушку говорит вселившийся в нее дух. Все то же ясное, открытое лицо, которое так понравилось Конану с первого мгновения его знакомства с Галкарис.

– В том-то и дело, Галкарис, – подтвердил киммериец, – я тоже ничего не слышу. А должен бы. Звяканье посуды, шум голосов, хотя бы звуки шагов… Здесь слишком тихо.

– Наверное, все просто ушли на работы, – предположила девушка.

Конан, не отвечая, покачал головой.

И тут все разом изменилось.

Навстречу пришельцам вышел человек. Он был высоким, смуглым, с правильными чертами лица и странными при такой темной коже большими, прозрачными, голубыми глазами.

На нем была чистая белая туника, ниспадавшая до пят.

– Привет вам, чужеземцы! – произнес он высокопарно и поднял руки в знак дружеских намерений.

Конан остановился и ответил ему кивком головы и взмахом руки.

Прочие спутники киммерийца рассматривали незнакомца во все глаза. Только Сешет опять закуталась в свое покрывало и задрожала, как будто ей стало холодно. Но Сешет вообще вела себя странно, поэтому на ее поведение никто не обратил внимания.

– Меня зовут Апху, – представился рослый незнакомец. – Я рад встретить новых людей в моей деревне.

– Ты хозяин этого поселения? – уточнил киммериец.

– Здесь живем только я и мои слуги, – ответил Апху, радостно улыбаясь. – Могу ли я пригласить вас ко мне, чтобы вы передохнули и вкусили пищу под моим кровом?

Мы с удовольствием принимаем твое приглашение, Апху, – вмешался Муртан, видя, что Конан колеблется. Молодому зингарцу вдруг показалось, что нет ничего более желанного, чем очутиться под крышей одного из этих круглых домиков и выпить прохладной воды из чаши, сделанной из половинки кокосового ореха. А угощение, которое сулил Апху! Наверняка какое-нибудь чудесное местное блюдо, приготовленное из смокв!

Конан посмотрел на Муртана искоса, и в глазах киммерийца Муртан прочитал явное неодобрение. Однако отступать было уже некуда: повернуться спиной и уйти – не лучший выход, когда предложение нанести визит уже принято.

Апху держался просто и приветливо. Казалось, он испытывает искреннее удовольствие, видя у себя в доме гостей. Первым в хижину вошел Муртан, за ним последовал киммериец. Галкарис ввел за руку сам хозяин; что до Сешет, то та наотрез отказалась входить.

Когда Апху попытался настаивать, она повалилась на землю и, лежа лицом вниз, закричала:

– Кто я такая, чтобы сидеть рядом с господами? Я недостойна разделять кров с моей госпожой! Я – никто, я – пыль и прах! Нет, я должна остаться там, где мне самое место, – в пыли и прахе!

Апху понял, что самое разумное было бы оставить ее в покое.

В деревне по-прежнему не было ни души, если не считать самого хозяина и его гостей. Впрочем, никто не задавал никаких вопросов. Конан понимал: рано или поздно эта загадка разрешится. Он не хотел торопить события.

Помалкивал и Муртан. Теперь он почти жалел, что согласился навестить Апху в его доме. То есть самому Муртану было здесь хорошо. Прохлада, вода, сладкие фиги – все как мечталось. Но настороженный вид киммерийца заставлял Муртана нервничать. Муртан привык доверять варварским инстинктам своего спутника.

А Конан явно ощущал здесь нечто нехорошее.

– Я хочу поднять эту чашу, полную чистой, прохладной воды, за доброе здравие моих неожиданных гостей! – произнес Апху.

Все присоединились к тосту. «Интересно, как там Сешет? – подумала Галкарис. – Она не вошла, но ведь и ее мучает жажда. Может быть, мне следовало бы выйти к ней с водой и напоить ее, коль скоро она отказывается находиться под одной крышей с нами».

Но Галкарис не осмелилась на столь самовольный поступок. Сейчас, когда она оказалась в доме, рядом со своим господином, она вдруг вспомнила о том, кем является на самом деле. Путешествие уничтожило было разницу между нею и Муртаном, но пребывание в обществе вернуло ей сознание своего положения.