Николай Хайтов - Дракон

• Название: Дракон
• Автор: Николай Хайтов
• Жанр: Проза

---

* * *

Никто в Петухах не ожидал, что поход Зверолова окончится столь бесславно. Никто! Ни один человек. И меньше всех боярин Калота. Он был столь уверен в победе Главного Охотника, что заранее велел натянуть на двух шестах баранью шкуру, нарисовать на ней обеденный стол, ложку и жирный бараний курдюк. Стол и ложка на местном языке означали "Добро пожаловать", а курдюк - "Славные победители", потому что на пирах по случаю победы над врагом самые жирные бараньи курдюки подносились храбрейшим из воинов. Два парня держали наготове шкуру. За ними толпились девушки с букетами первоцвета, женщины с бутылями медовухи, чтобы усталые воины могли утолить жажду. Были тут и седобородые старцы, и боярские советники, и сам боярин Калота, сияющий, в праздничных доспехах, окружённый своими телохранителями. Боярин то и дело спрашивал дозорного на сторожевой башне: - Не видать? Но дозорный отвечал: - Не видать! - Разобьют дракона как пить дать, не уйдёт от расправы! - успокаивал сам себя Калота. - Зверолов служил под моими знаменами и сумеет одолеть проклятое чудище. Только почему они так долго не возвращаются? - Может, свежуют драконову тушу? - высказал предположение Гузка. - А зачем нам свежевать дракона? - удивился Варадин. - Если драконово мясо вкусом похоже на медвежатину, целую гору вяленого мяса наготовим! - ответил Гузка. - Представляете, какая о нас пойдёт слава, если мы привезём на ярмарку вяленое драконово мясо! - А из драконовой шкуры нашьём царвулей! - Варадин сказал это таким тоном, словно уже видел перед собой обезглавленное чудище. - Царвули из драконьей кожи - шутка ли! - Почему царвули? - вмешался в спор Кутура. - Лучше сапоги. Всё селение в сапоги обуем! - Как вам это нравится? Мужиков собирается в сапоги обувать! - Калота даже поперхнулся от возмущения. - Где это видано, чтоб мужики в сапогах щеголяли! Сапоги мы сошьём только для моей боярской рати. - Конечно, конечно, - поспешили поддакнуть боярские советники. - А из драконовой чешуи, - вошёл в азарт Калота, - щитов наготовим. Двести, триста щитов, а может, и целую тысячу! Непробиваемые щиты! Все соседние земли завоюем. Заставим платить нам дань, а на щитах прикажем нарисовать головы драконьи. Что скажете, старейшины? - Он поглядел на своих советников, будто говоря: "Видали, какой я хитрый да умный?" Старейшины хотели, как всегда, поддакнуть своему повелителю, но Кутура, опередив всех, неожиданно воскликнул: - Нет! Лучше набить драконову шкуру соломой и сделать чучело. Представляете? Погрузим чучело на телегу и поедем с ним по белу свету! - Это для чего же? - изумился Гузка. - Как - для чего? Да мы этим чучелом на весь мир страху нагоним! А коли нас будут бояться, то и дань платить станут... - горячо доказывал Кутура. - Лопатами будем деньги загребать! - Об этом стоит подумать! - При слове "деньги" Калота оживился и одобрительно закивал. - А ещё приятно, что, завидев чучело, люди будут приветствовать нас криками: "Победители дракона едут! Победители дракона! Вон они какие! Ой-ой-ой!" - Ой-ой-ой! - раздался тот же возглас, но на этот раз не из уст боярина. Ой-ой-ой! - повторился крик, и тогда стало ясно, что кричит дозорный на сторожевой башне. Все задрали головы и увидели, что он указывает рукой в сторону пещеры... По дороге стремительно приближалось облако пыли. И тут же глухой рёв разорвал тишину над селением, потряс ближние горы. - Что это? - в ужасе закричал Калота и хотел выхватить меч, но трясущаяся рука никак не могла нашарить ножны. - Дракон, должно быть, - робко вымолвил Гузка. - Пропали мы! Погибли! - зарыдали женщины и, побросав бутыли с медовухой, бросились по домам. - У-у, бахвалы! Жалкие трусы! - зароптали мужчины, различив в клубах пыли охотников во главе с их хвастуном-предводителем. - Как ты смел удрать, негодяй! - напустился на Зверолова боярин. - Все наши планы губишь! Все надежды рушишь! - Не моя вина, твоя милость! - Зверолов распростёрся ниц перед боярином. Не виноват я. Это рыбаки виноваты - отказались ошпарить дракона! А дровосеки и вовсе взбунтовались перед лицом неприятеля. Вели их покарать страшной карой! - Опять дровосеки! Опять эти голодранцы! - заорал Калота и уже повернулся к страже, чтобы велеть связать дровосеков, но в эту минуту снова взревел дракон, ещё оглушительней и страшней, чем прежде. Значит, он приближался. Сообразив это, Калота примолк, а толпа на площади задвигалась, зашумела: - Спаси нас от дракона, боярин! Пошли своё войско! - Войско?! - снова разбушевался Калота. - А если вы бунт поднимете?.. Могу я без войска остаться? Не-ет! Меня на эту удочку не поймаешь! Заметив, что ропот в толпе нарастает, Гузка выступил вперёд и, взмахнув своим посохом, сказал: - Слушайте меня, люди! Время дорого! Скорей гоните сюда телят, ведите девушек. Заплатим дракону дань, пока он сам не пришёл за нею. По всему видно - дракон голодный. - Не только голодный, он в лютой ярости! - сказал Зверолов, радуясь, что его вина забыта. - Гузка дело говорит! - решительно произнёс Калота. - Надо накормить дракона. Эй вы там! - крикнул он притихшим крестьянам. - Скорей ведите десять коз! - Разве только коз? - шёпотом подсказал ему Гузка. - И телят! - добавил Калота. - Трёх-четырёх телят пожирнее. - А девушку, боярин? Забыл про девушку? - напомнил Варадин. - И девушку тоже! - сказал Калота. - Бранко пустит в небо стрелу. На чью крышу та стрела упадёт, из того дома и возьмём девушку. - Помилуй, боярин! Как можно? - на редкость дружно возразили Калоте старейшины. - Такое дело с бухты-барахты не решить. Надо хорошенько обдумать. Крестьяне снова зароптали, и Калота понял, что придётся сейчас уступить. - Хорошо, - согласился он. - Младший пастух погонит к дракону телят и коз, чтобы чудище поело и успокоилось, а мы тем временем обдумаем, как выбрать девушку. Эй, пастух, слышишь? Живей поворачивайся! Вскоре телята и козы затрусили по дороге и скрылись из виду. Спустя немного времени рёв дракона утих, и толпа облегчённо вздохнула. - Слава небесам! - воскликнул Гузка. - На какое-то время дракон остановлен! - Скажи лучше "слава телятам"! - хмуро обронил Козёл, но тут же смолк, потому что Зверолов метнул в него убийственный взгляд и, схватившись за меч, крикнул: - Богохульник! Вот такие, как он, и отказались исполнить мою команду! Взбунтовались перед лицом неприятеля! Такие, как он, помешали мне уничтожить дракона! - Оставь! - остановил его боярин. - Придёт срок, они за это поплатятся. А теперь мы удаляемся в замок, чтобы обсудить в тишине, кого из девушек отправить к дракону. Калота удалился, старейшины и военачальники поспешили за ним, и вскоре их шаги заглохли за дубовыми, окованными железом воротами. Стелуд, Бранко и ещё трое стражников, скрестив копья, встали перед воротами, недвижные, точно каменные изваяния. - Ну, дракон сыт, теперь пошли по домам, утро вечера мудренее, - сказал дед Панакуди. - Новый день - новое счастье! - Наше счастье - дождь да ненастье! - отозвалось разом несколько голосов. - Телят подавай, коз, девушек - вот и всё наше счастье! - Разой-дись! - рявкнул Стелуд, услыхав крамольные речи, и глаза его грозно сверкнули из-под стального шлема. - Разой-ди-ись! Первым повернул домой Панакуди, остальные - за ним, и вскоре площадь перед боярской крепостью опустела. Солнце спряталось за помрачневшими горными вершинами, тени от деревьев и скал потянулись друг за дружкой, сошлись вместе и - чёрные, зловещие - легли на соломенные кровли крестьянских домов. Только в замке горел свет: боярский совет обдумывал решения, которые будут иметь важные последствия для всех обитателей селения...

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ТРЕВОЖНАЯ НОЧЬ В СЕЛЕНИИ ПЕТУХИ.

Зала боярского совета помещалась в самой середине замка. Она была круглая, огромная, вокруг каменного стола стояли каменные скамьи, на которых восседали советники боярина. Ничего примечательного не было в этой зале, если не считать входов в неё. Их было два: один - обыкновенный, через одну дверь, а второй - через девять дверей. Назывался он "длинным" или "страшным". "Длинным" - потому, что проходил через девять подземных и наземных помещений и зал, а "страшным" - потому, что там можно было натерпеться всяких страстей и ужасов. В первой зале, например, находились псы боярина, обученные специальными псарями бросаться на людей и раздирать их на куски. Псов была целая сотня, ростом с телёнка, кровожадные, как волки, на шее - железный ошейник, а на груди - шило острее кинжала. Осуждённых на смерть бунтовщиков передавали в руки псарей, чтобы те обучали на них боярских псов, и несчастные - кто раньше, кто позже погибали мучительной смертью. Вторая зала именовалась "Змеиной" - она была без окон, всегда погружена во тьму и лишь изредка, в случае необходимости, освещалась факелами. Третья зала называлась "Морской", потому что её можно было затоплять водой. Была ещё "Оружейная зала", "Зала призраков". В "Зале страданий" доживали свои дни узники, прикованные ржавыми цепями к стене, обросшие, бледные, отощавшие, похожие на загробные тени. У них уже не было сил кричать, и они только тихо стонали и позвякивали цепями. В "Зале трофеев" хранилось отбитое у неприятеля оружие. Оно было размещено так, чтобы посетитель собственными глазами убедился, как безмерны сила и могущество боярина Калоты, и помнил об этом, вступая с ним в переговоры или решаясь что-либо посоветовать ему. Вот отчего каждый, кто проходил к боярину с намерением поспорить с ним, становился сговорчивым, а те, кто собирался дать ему совет, спешили во всём с ним согласиться. По этой же причине, когда старейшины уселись в парадной зале боярского совета вокруг каменного стола и боярин предложил им высказать своё мнение, никто из них не спешил заговорить первым. - Нам с вами предстоит решить, на ком из девушек остановить свой выбор, кого из них первой отослать к дракону, - повторил Калота. - Говорите же! Кутура сделал вид, будто погружён в глубокое раздумье, Варадин притворно закашлялся, а Гузка впился взглядом в лицо боярина, пытаясь угадать его мысли, чтобы сказать в точности то же самое, что думает тот. - Я слушаю вас, старейшины! - в третий раз обратился к ним боярин. - Что молчите? Дождётесь, что дракон сам явится сюда за девушкой! - Я всё же хотел бы спросить, - отважился в конце концов Кутура. - Почему бы и впрямь не послать против дракона войско? Если три сотни закованных в латы воинов нападут на чудище, это будет... - ...невиданной глупостью! - топнул ногой боярин, угрожающе звякнув шпорами. - Проливать кровь моих воинов, когда можно поладить миром! Вечно ты, Кутура, попадаешь пальцем в небо! Скажи лучше, как нам выбрать девушку... Боярин не только топнул ногой, он вдобавок так посмотрел на Кутуру, что тот решил быть кратким. - Жребий, - предложил он. - Это будет самое справедливое. - Опять глупость сморозил! Ха-ха-ха! - покатились со смеху остальные старейшины. - Ты понимаешь, что говоришь? - подскочил к Кутуре Гузка. - В таком важном деле положиться на слепой случай! "Жребий"! А представь себе, что он твоей дочери выпадет? Урон, значит, знатному старейшинскому роду? Хорошо это? Разумно? - Разумней всего, - взял слово Варадин, - выбрать девушку из такой семьи, где несколько дочерей. - О какой семье речь ведёшь? - Боярин так и впился в Варадина своими выпученными, как у лягушки, глазами. - У кузнеца три дочери. - Ни за что! - Кутура подскочил, точно ужаленный. - Потому что он тебе кум? - ехидно спросил Кукуда. - Потому что он кузнец! - со злостью бросил Кутура. - А если мы обидим нашего единственного кузнеца, кто будет ковать топоры и мотыги, наконечники для стрел? Кто будет калить сталь для мечей? Кто? Отвечай! - Он прав! - вмешался в спор Калота. - Это причинит вред нашему славному войску. - У Зубодёра тоже три дочери, - снова раздался голос Варадина. - Ну нет! - На этот раз подскочил сам боярин. - У Зубодёра двоюродный брат - Главный Копьеносец, с ним ссориться опасно. - Да, да, военачальников лучше не трогать, - поспешил согласиться с боярином Кукуда. - Подумаем ещё... - А что, если взять сироту безродную, без отца и матери? - подал мысль Гузка. - Некому по ней убиваться, некому на нас обижаться. Верно? Иначе подумайте только, какой поднимется шум! Отцы и матери ревут-голосят, братья и сестры - туда же! Такое начнётся - не приведи господь! А так, кроме самой девушки, все спокойны. - Да и ей, собственно, чего тревожиться? - подхватил Калота, которому мысль Гузки сразу пришлась по душе. - Чего ей тревожиться, я спрашиваю. Что на смерть идёт? А будь она воином, не пришлось бы разве на смерть идти? И не только б шла, а ещё бы "ре-ре-рей" кричала. Разве не так? В конце концов, двум смертям не бывать, а одной не миновать! - Что верно, то верно! - хором подтвердили боярские советники. - Мы все готовы умереть, - добавил Гузка. - Было бы за что. - А вдруг, - заговорил Кутура, - дракон скажет: "Подавайте мне девицу хорошего рода". Что тогда? В сказках сказывается, что дракон обязательно богатую требует, родовитую. - Если о моей дочери речь, - забеспокоился Гузка, - то дракон на такую уродину и взглянуть не захочет, а уж есть и подавно. - У меня дочка тощая, как жердь, - сказал Кукуда. - А дракону жирненькую подавай! - Да что вы там мелете? - стукнул по столу мечом боярин. - Ведь решено: сироту! Назовите имя, и дело с концом! Скоро светать начнёт, и дракон опять рёв поднимет. - Из сирот самая красивая Джонда, - сказал Гузка. - Жалко! Этакую красавицу в пасть чудищу кидать! - пробормотал Варадин, но тут же поправился: - Согласен! Согласен! Если подсунуть некрасивую, дракон может обозлиться. - Это верно! Не будем сердить дракона, - согласились остальные старейшины. Один Кутура ничего не сказал, только головой кивнул. Решение было принято. Оно гласило: на рассвете Бранко и Стелуд ворвутся в дом Джонды, свяжут девушку и вместе с козами и телятами доставят чудищу на завтрак. Решение закрепили несколькими зарубками на посохе Гузки. Старейшины один за другим отвесили поклоны боярину и удалились в сопровождении стражников. Оставшись один, Калота хлопнул в ладоши. Тут же открылась потайная дверца, и перед боярином вырос вооружённый до зубов начальник стражи. - Говори! - приказал ему боярин. - Какие новости? - В крепости, твоя милость, всё спокойно, но соглядатаи донесли, что в селении люди говорят неладное... - Точнее? - Что ты боишься послать войско на дракона, заключил с чудищем позорный мир и что терпеть этого нельзя. - Да это бунт! - в бешенстве затопал ногами Калота, и его лягушачьи глаза ещё больше выпучились. - Кто смеет говорить такое? Отрезать их мерзкие языки! А ещё лучше - головы! - Их много, твоя милость. Во-первых, - загибая пальцы, начал перечислять начальник стражи, - во-первых, старый злоязычник Панакуди. Потом пройдоха по прозвищу Козёл. Третий - того же поля ягода, прозвищем Двухбородый. - По волоску обе бороды ему выщиплю! По волоску! - злобно прошипел боярин. - Несколько пастухов, почти все дровосеки... - У-у, олухи безмозглые!.. - скрипнул зубами Калота. - Ещё кто? - Колун. - Небо свидетель, я так этого Колуна разделаю, что он костей не соберёт! Пёс шелудивый! Собственными руками вскормил его, в Главные Дровосеки произвёл! - в приступе ярости орал и топал ногами Калота. - Готовы твои молодцы? - спросил он начальника стражи, истощив наконец запас ругательств и угроз. - Стража всегда готова, твоя милость! Но знамение было недоброе: на правой лопатке жертвенного агнца проступили дурные знаки... - Что же делать? Как усмирить злоязычников? - Не знаю, твоя милость. Приказывай, я всё исполню, а что делать надо - о том Прорицателя спрашивай. Советы - по его части, - с поклоном ответил начальник стражи. - Хорошо. Зови сюда Прорицателя! Трижды успел Калота прошагать взад-вперёд по парадной зале, пока перед ним предстал Главный Прорицатель. Он был до того тощий, словно никогда не прикасался к пище, ногти на руках длинные, нестриженые, во всклокоченных волосах - три павлиньих пера. Услыхав, для чего призвал его к себе боярин, Прорицатель покачал головой и ответил коротко, но решительно: - Нет! - Что "нет"? - удивился боярин. - Стража не должна ни хватать, ни избивать виновных, - объяснил Прорицатель. - Спрячь, боярин, свой справедливый гнев в самое глубокое подземелье крепости. Ты понял меня? - Пока ещё нет, - признался Калота. - Тогда слушай дальше, - продолжал Прорицатель. - Крестьяне и без того ненавидят тебя, поэтому не дразни их, не распаляй своей - прости мне это слово, - своей грубостью. При этих словах Калота вздрогнул, но подавил гнев. Главному Прорицателю были ведомы все небесные тайны, и поэтому боярин его побаивался. - Ты не обижай их, а наоборот - пригласи злоязычников к своему застолью. Побеседуй с ними, посмейся их шуткам, будь с ними милостив и приветлив. А твои люди сделают то, что нужно; нападут на них и перебьют всех до единого. Повод? Повод найдётся, - втолковывал Прорицатель, - Простой народ любит из-за всякого пустяка затевать спор. А где спор, там и драка. Вот как драка начнётся, мы вроде бы ненароком кого надо, того и уложим. - Ну и голова у тебя! Ну и голова! Позавидуешь! - воскликнул Калота, уразумев наконец, в чём состоит коварный план Прорицателя. - С моими мозгами да твоим могуществом, то есть наоборот, - поправился он, - с твоими мозгами и моим могуществом мы сотворим чудеса! Знаешь, я даже придумал, кто это сделает. - Что сделает? - на этот раз не понял Прорицатель. - Да уберёт с моей дороги злоумышленников. Сделает это Главный Охотник, Зверолов. - Да, этот годится - из подлецов подлец, - одобрительно сказал Главный Прорицатель. - Любого прикончит за милую душу и глазом не моргнёт! Вооружён отлично, его люди тоже, и убивать для них дело привычное. Кроме того, они разобижены. А сверх всего - в долгу у тебя, ибо заслужили за свою трусость кару, а ты их не покарал. Им только прикажи, в любую минуту схватятся с дровосеками, а как только начнётся свалка, пойдут в ход ножи, и кое-кому придётся худо! - Прекрасно! - обрадовался Калота и в первый раз за много часов расплылся в улыбке. - Но только, - вновь помрачнел он, - охота мне помучить их перед смертью. Хоть ненадолго собакам кинуть! Или кремнём шкуру содрать! - Нельзя, твоя милость! Удовольствуйся их гибелью. Мало того, тебе придётся пролить слезы над их могилой и предать Зверолова суду за то, что он лишил жизни честных и добрых людей. Тогда ты прослывёшь справедливейшим боярином на земле. - Но Зверолов может выболтать... - Сначала он попробует удрать, а твоя стража настигнет его и рассечёт на сто частей. - О-о боже! Что за голова! Дай я потрогаю тебя, посланец неба! - попросил Калота. - Хочу увериться, что ты не привидение. - Изволь, трогай, - наклонился к боярину Прорицатель. - Только к волосам не прикасайся, потому что они не мои. - А твои где же? - Спалили, когда я был ещё молодым прорицателем, неопытным. Предсказал лёгкий дождик, а на самом деле повалил град и побил все посевы. И обидчики мои - те же самые люди, которые теперь возводят хулу на тебя, твоя милость. Они ни тебе не верят, ни мне. Говорят, будто я не умею предсказывать, будто неведомы мне земные и небесные тайны... - Ну, дальше уж некуда! - негодующе воскликнул Калота. - Сами не знают, чего хотят... - Нет, это они хорошо знают... - сокрушённо покачал головой Главный Прорицатель. - Они хотят, чтобы не было ни крепости, ни боярина, который забирает у них треть их добра, ни Главного Прорицателя, который отбирает вторую треть. Вот чего они хотят. Но этого не будет. Клянусь небом, не бу-дет! - Я тоже клянусь! - воскликнул боярин. - Ступай, посланец неба, сыщи Зверолова и обо всём с ним условься. Вот тебе мой боярский перстень, покажешь ему, если он усомнится в том, что слова, которые ты ему скажешь, - мои слова, что твоё повеление - это моё повеление. И ещё скажи ему, что я назначу его капитаном моих стрелков, если он докажет свою преданность нашему святому делу. - Слушаюсь! - ответил Прорицатель и направился к двери. Но боярин остановил его: - Погоди! А дракон как же? - Прежде разобьём врагов, а дракон нам не страшен. Через крепостные стены ему не перебраться. Он ведь не летающий змей, так что тревожиться не о чем. - Прекрасно! Ступай! - Калота махнул рукой, и Прорицатель скрылся за потайной дверью. Довольный таким оборотом дела, боярин направился в свою опочивальню. За окном одна за другой гасли звёзды. Занималась заря...