Марина Казанцева - Воздаяние Судьбы

• Название: Воздаяние Судьбы
• Автор: Марина Казанцева
• Жанр: Фэнтези

Завершение «Жребия Судьбы». Удивительные истории, которые переживает главный герой и его спутники, есть разрозненные до времени детали большой картины — здесь встречается прошлое, настоящее и будущее героя. Таинственные лица и таинственные судьбы, потери и приобретения.

---

— Эй, Ганс. — с характерным немецким твёрдым произношением сказал чей-то голос. — Опять гномы напроказили.

— А это значит, что пора собирать урожай. — ответил невидимый Ганс. — Вчера было ещё рано, а завтра будет поздно. Скорей в деревню — звать народ.

И люди торопливо удалились, скрипя подошвами и освещая межу неровным светом масляного фонаря.

— Вот так-то. — назидательно сказал Вещун. — Благодаря гномам, люди обрели рецепт таинственного ледяного вина, когда заметили маленькие следы среди заснувших в зиму виноградников — это гномы обирали мороженые ягоды, оставшиеся на лозе.

— Попробовать бы. — мечтательно проронил Евгений.

— А то нет! — обрадовался Вещун. — Зачем же я вас сюда притащил — любоваться, что ли?! Хватит тут мёрзнуть, нынче Вальпургиева ночь, а это просто экскурсия с познавательной целью!

Он свистнул, и прямо к ногам людей шумно приземлились три жабы и тритон. Гид ловко вскочил на своего летучего коня, и мужики тоже осмелели — они уже без сомнений оседлали огромных жаб, и вся четвёрка ринулась в ночное небо. По пути с мужчин слетели, как прошлогодние листья, тёплые одёжки, воздух внезапно наполнился сырой весенней свежестью, а земля внизу утратила белый покров — природа словно перескочила из зимы в весну.

Уже ничему не удивляясь и не пытаясь как-то объяснить это странное путешествие втроём с необычным провожатым, любящее выпивку трио с удивлением обнаружило, что оказалось, минуя все промежуточные этапы в каком-то тёмном подвале. Непонятно откуда идущий свет обнаруживал высокие каменные своды, сухие плиты пола и — главное! — длинный ряд дубовых бочек, стоящих вдоль обеих стен.

— Винный погреб! — сразу догадался Карп Полумудрый, на то он он был и аристократ в душе, чтобы сразу признать в этом помещении хранилище благородных напитков.

Вещун повёл всю компанию дальше, при том рассуждая:

— Конечно, я хотел бы побывать в кабаке, но не могу же я вас одних оставить — последствия невозможно просчитать.

Рассуждая так, он привёл всю троицу к стойкам с бутылками, запечатанные воском дула которых так соблазнительно торчали из стоечных амбразур. Тут же стоял деревянный стол на козлах с четырьмя стульями средневекового дизайна. Никакой закуски — только высокие стеклянные бокалы на низкой толстой ножке.

— Вот это и есть знаменитое немецкое айсвайн — ледяное вино. — торжественно провозгласил Вещун, любовно разливая по бокалам тёмное густое вино. В центре стола сам собой образовалась маленькая глиняная плошка с горящим в ней фитильком, и под слабым светом этой лампы три человека с жадным любопытством следили, как таинственно мерцает винная струя, когда лилась она из покрытого пылью и паутиной тёмного сосуда в прозрачное стекло. Как она играла, как трепетала, словно бы живая, как издавала тонкий, страстный, дивный аромат! Какой был чудный звук от встречи тонкостенного бокала с дремлющим вином — как будто оно томилось в ожидании, когда коснётся жаждущего терпкой влаги языка!

— Смотрите, слушайте, вдыхайте. — заговорил Вещун, катая тёмную волну по борту прозрачного тюльпана. — Вы слышите, как поёт щегол под благодатным солнечным лучом, как просыпается алая заря, как играет кровь лозы, как накопляет таинство земли, как томно предвкушает сахарную осень? О, этот аромат — века, спрессованные в дивное мгновение. Ты пьёшь, и сон земли рождает в твоих жилах и бурность жизни и радостную лень! Давайте, выпьем, спутники мои, за эту чудную весну, которой ради копила в долгом сне свою любовь священная лоза!

Растроганные этим чудным спичем, трое мужиков благоговейно приложились к благородному вину, как будто в самом деле приобщались к вековым традициям чудесного искусства виноделов. Было ещё много чего — Вещун ходил в подвале, как у себя дома, доставал, показывал старые бутыли. Объяснял, рассказывал и пробовал со спутниками и упомянутое русскими писателями знаменитое рейнское вино, наливал им светлый аарский рислинг, который поначалу мужики посчитали дешёвой выпивкой, поскольку воспоминания бурной юности оставили в них совсем иные впечатления. Пробовали они и мозельское с берегов Саара и Рувера, выразительные Риванер и мягкий Сильванер из Наэ, Вайсбургундер и Шпетбургундер. Вкушали Португизер из Края Тысячи Холмов в районе древнего Вормса. Пфальценское белое Пино и редкие Сен-Лоран, солнечные вина двухтысячелетнего Миттельрейна, изумительное шпетлезе позднего сбора из богатого традициями Рейнгау, пробовали Пино-Гри с холмов Оденвальда — Леса Одина, баденские, заальские, саксонские мускаты, раскупоривали круглые франкфуртские бутылки, дегустировали швабский Троллингер.

Евгений, который считал себя знатоком вин, удивлялся, что оказывается Рислингов великое множество в одной только Германии — что ни область то свой рислинг. Но, как ни пытался следовать советам весёлого гида, не мог отличить франкфуртского Рислинга от аарского или, скажем, вюртембергского.

— Виночерпий, опять моя чаша пуста! — артистично декламировал Вещун, откинувшись на стуле. — Чистой влаги иссохшие жаждут уста, ибо друга иного у нас не осталось, у которого совесть была бы чиста! Так сказал один мой друг по имени Омар Хайям, и у меня нет причин не верить ему.

Удивительное дело, после всех этих проб и дегустаций мужики не были пьяны, а только ощущали приятное тепло в теле и лёгкость в голове.

— Однако, аппетит мы нагуляли в этом чудном Иоганнесбургском замке, теперь недурно бы пойти и всей компанией закусить. — озабоченно заметил обаятельный Вещун. — Ибо, как сказал мой друг Плутарх, человек, который ест в одиночку, просто-напросто наполняет бурдюк по имени желудок.

Пока он говорил всё это, прямо перед глазами изумлённых мужиков подвальная тьма рассеялась, и вокруг них стали проявляться очертания совсем иного места — длинного помещения с обитыми до середины деревянным шпоном стенами, со сводчатыми потолками, с эстампами в тёмных рамках на побеленном верхе, со столами и грубыми деревянными сидениями вдоль стен. На стульях сидели мужчины, одетые в средневековые одежды и шумно выпивали. Здесь было очень людно, играли скрипки, пищали флейты, стоял сплошной гвалт, плавал крепкий табачный дым. Никто и не заметил, как среди посетителей возник стол с четырьмя гостями.

Вещун с удовольствием оглядывался, видимо, чувствуя себя в этом месте совершенно своим.

— Знаете ли вы, — сообщил он. — Что это и есть знаменитый погребок Ауэрбаха, где, как говорит старая легенда, некий доктор Фауст после достопамятной попойки вместе со своим провожатым-чёртом взлетел по лестнице на бочке? Ну, конечно, откуда знать вам? Но вот смотрите, видите, эту дырку в столе, заткнутую пробкой? Учёные гадают до сих пор, из какого пьяного измерения извлёк герр Мефистофель струю вина, чем очень удивил компанию гуляющих студентов.

Ничего подобного его спутники не знали, также не были знакомы с доктором Фаустом, но очень оживились, когда перед ними было поставлено на стол широкое объёмное блюдо, в котором горой лежала тушёная капуста, а по бортам плотно располагались клешнями наружу, хвостами внутрь крупные красные раки. К угощению подались высокие керамические кружки с шапкой пены.

— Не окосеем? — озабоченно спросил Сан Саныч, жадно поедая сочных раков и запивая их пивом. — Всё-таки намешали всего.

— Ни за что! — сказал Вещун. — С такой закуской?! Впрочем, это только червячка заморить на дальнюю дорожку, а основное угощение будет далее.

Тут тьма объяла гостеприимный подвал, четвёрка винолюбов вновь оказалась на летящих куда-то трёх жабах и одном тритоне.

Панорама, что открылась внизу, была великолепна — это ранний вечер, окрашенный уходящим солнцем в прозрачный малиновый закат. Всё утопало в этой розовой минуте — высокие холмы, увитые лозами, тёмные масличные сады, играли рубиновыми волнами озёра, реки и ручьи. И белоснежный портик, стоящий на горе, казался сплошь отлитым из розового сахара. Вот мирные пасторальные картины промелькнули, так что гости Вещуна молча пожалели, что не успели насладиться этим редким мигом.

Тритон снижался, делая круг над белой виллой, стоящей среди зелёных кущ. Мелькнули какие-то постройки, открылся прекрасный розарий перед домом, а в следующий миг трое мужиков обнаружили себя лежащими на каких-то занятных кушетках — у каждого в руке была широкая чаша с вином, на голове плющовый венок, а на теле какие-то белые хламиды. Ноги были босы. Карп Полумудрый со смущением поджал свои давно немытые конечности с загрубевшими ногтями, а Евгений с удивлением узрел, что на одной его ноге остался носок, причём с дырой на пальце. Вещун же был великолепен — его встретили овациями и криками «виват!»

— Друзья мои! — воззвал он, обводя поздравительной чашей всё собрание, включая и своих подопечных. — Восславим сей бесценный дар — священную кровь винограда, божественной лозы. Сок жизни, вкус бессмертия, дитя земли и солнца! Даритель радости общения с друзьями, утешитель в скорби, рука, играющая струнами сердец! Пусть будет благороден наш союз, и пусть последняя из чаш не станет вашей чашей правды!