Наталия Будур - Повседневная жизнь колдунов и знахарей в России XVIII-XIX веков

• Название: Повседневная жизнь колдунов и знахарей в России XVIII-XIX веков
• Автор: Наталия Будур
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-235-03158-6

Вот уже более десяти лет в нашей стране продолжается настоящий бум на книги, в которых рассказывается об обычаях и традициях русского народа, о том, что определяет его характер и душу. И это не случайно, так как отличительной чертой последних лет является стремление возобновить и возродить давние традиции. В этой ситуации обращение к фольклору — это обращение не к прошлому, а к тем резервам души, которые есть в каждом и бывают востребованы в самые сложные, трудные минуты.

В книге, которую вы сейчас держите в руках, автор коснулся одновременно «коммерческой» и очень тяжелой темы ведовства и знахарства, попытался представить общую картину обычаев и обрядов, поверий и суеверий, мифов и легенд русского народа, связанных с колдунами и ведьмами.

---

Крестьянин так и сделал. Некто весь рассыпался на медные пятаки старинные. Однако всего поболе тысячи ассигнациями вышло.

А в другой деревне ходил мужик в пустую избу ночевать.

Придет, бывало, только начнет засыпать, вдруг выскочит рыжая кошка и начинает бегать по избе. Сама вся светится, словно золото, а хвостом где ударит, точно мелкими деньгами звякнет.

Мужик и давай советоваться на счет этого виденья со знающими людьми. Ему и посоветовали: «Поймай эту кошку, — постарайся, — за хвост, и прежде чем она вырвется из рук, проговори три раза: «Аминь аминь, рассыпься!»»

Мужик так и сделал. После третьего раза кошка рассыпалась на пятирублевые червонцы. Знать, тысяч с пять мужик огреб тут денег этими червонцами и, знаю, разбогател.

А еще в одной деревне заприметили мужики: не год, не два, а испокон уж веку, что как пойдет дождик али снег весной растает, да нальется водой одна ямка на задворках, тотчас же откуда ни возьмется утка и плавает на ней. Кто спугнет, чрез несколько времени опять прилетит и плавает, а убить никому не поддается, сколько ни пробовали. Приходит Иванов день, если сухой, в этой ямке свечка горит, а мокрый, опять та же утка плавает.

Мужики посоветовались меж собой, решили, что тут клад, и давай рыть. Рыли, рыли — нашли один пустой котелок. Стали сказывать об этом знающим людям, им и говорят: «А вы вот что: ройте эту яму на саму Иванову ночь, ройте и чурайтесь; а как чей заступ стукнет об котел, сейчас и зааминивай, кричи: «Аминь, аминь, аминь!» — и опять ройте, тогда деньги выроете!»

Мужики так и сделали и отрыли огромнейший котелино с золотыми старинными. Разделили их промеж себя и все разбогатели так, что сразу в купцы первой гильдии пошли, а деревню прозвали городом.

Ночь на Ивана Купалу

У одного барина был холоп кабальный. Вот и вздумал этот холоп на Ивана Купалу в самую ночь сходить в лес, сорвать папоротник, чтобы клад достать.

Дождался он этой ночи. Уложил барина спать, скинул крест, не молясь Богу, в одиннадцать часов ночи и пошел в лес.

Входит в лес. Жутко ему стало, раздался свист, шум, гам, хохот, он все ничего, хоть жутко, а идет. Только глядь, черт с ногами на индейском петухе верхом едет. И это ничего, прошел холоп и слова не сказал. Глядит: вдали растет цветок, сияет, точно на стебельке в огне уголек лежит.

Обрадовался холоп, бегом бежит, уж почти к цветку подбежал, а черти его останавливают, кто за полу дернет, кто дорогу загородит, кто под ноги подкатится — упадет холоп. Не вытерпел он да как ругнет чертей: «Отойдите вы от меня, проклятые!» Не успел он выговорить, вдруг его назад отбросило.

Делать нечего, поднялся опять холоп, пошел, видит, на прежнем месте блестит цветок Снова его останавливают, опять дергают, он и знать не хочет, идет себе, не оглянется, ни словечка не скажет, не перекрестится, а сзади ему такие-то строят чудеса, что страшно подумать. Холоп и знать ничего не хочет, подошел к цветку, нагнулся, ухватил его за стебелек, рванул, глядь: вместо цветка у черта рог оторвал, а цветок все растет по-прежнему и на прежнем месте. Застонал черт на весь лес. Не вытерпел холоп да как плюнет ему в рожу: «Тьфу ты, чертова харя!» Не успел проговорить, вдруг его опять отбросило за лес. Убился больно, да делать нечего.

Вот он встал, опять идет в лес, и опять по-прежнему блестит цветок на прежнем месте. Снова его останавливают, дергают, терпит холоп, тихонько подполз к цветку и сорвал его. Пустился с цветком домой бежать и боли не чует. Уж на какие хитрости ни подымались черти — ничего, холоп бежит и думать об этом забыл, раз десять упал до дому.

Подходит домой, вдруг барин выходит из калитки, ругает холопа на чем свет стоит

— Алешка! Где ты, подлец, был? Как ты смел без спросу уйти?

Струсил холоп: злой был барин у него, да и вышел с палкой. ПОВИНИЛСЯ:

— Виноват, за цветком ходил, клад достать.

Пуще прежнего барин озлился:

— Я тебе дам за цветком ходить, я тебя ждал, ждал! Подай мне цветок-клад найдем, вместе разделим.

Обрадовался холоп, что барин хочет клад вместе разделить, подал цветок, и вдруг барин провалился сквозь землю, цветка не стало, и петухи запели.

Остался один холоп, поглядел, поглядел кругом себя, заплакал бедняга и побрел домой. Приходит домой, глядь, а барин спит по-прежнему. Потужил, потужил холоп, да так и остался ни при чем, только с побоями.

Рассказ пономаря

Пришли мы с батюшкой Рождество славить к колдуну Ивану Степанычу. И только мы вошли, братец ты мой, в избу, видим — никого нет, не успели и перекреститься, вдруг с напыльника полетели на нас поленья. Мы испугались, подхватили свои пожитки да убегли. Выбежали на мост да и кричим:

— Степаныч, Степаныч!

А он со двора откликается.

— У тебя кто-то кидает дрова с напыльника, — говорим мы на его приглашение войти в дом.

— Ах они, черти лысые, я вот им дам работу. — Взял потом лукошко семени и рассыпал по двору. — Пусть их подбирают.

После этого пригласил в избу, выставил штоф водки, кулебяку, и мы порядочно угостились.

Был один колдун, который раздавал пастухам приводы для скота. Один пастух по имени Василий и обратился к нему дать привод. Колдун дал ему зайца и велел каждое утро выпускать его на место, куда он желает, чтобы вышли коровы. Пастух так и делал. В одно время старушка и говорит ему:

— Васька, что ты не ходишь с коровами-то?

А он спроста и скажи:

— Да у меня заяц пасет.

Разгорелось у старушки любопытство посмотреть его, этого зайца, и каждый день пристает к Василию показать зайца.

Как-то вечером Василий приносит зайца в избу старухи, но не успел выпустить его из рук, как косой кинулся в переборку и поразбивал там горшки, кринки, плошки, одним словом все, что возможно разбить.

На другой день все стадо ночевало в лесу и оставалось там дня четыре, домой идти не хотело, а на пятый явилось-таки в деревню.

Прожил Василий в найме до Покрова и пошел домой, но черт и тут не дает покоя: водил его по различным дорогам две недели вместо трех дней пути. А дома тоже то и дело просит работы.

Наконец Василий решился расстаться с зайчиком и отнес его обратно к колдуну. Тут и черт от него отстал.

Что на белом свете случается

Дедушко сказывал…

А и было то в Турецкую кампанию… И был у их в полку солдатик, Степаном звали. Как сейчас помню — покойничек сказывал, росту Степан богатырского, плечи, что печка, хват-парень. И стал это он сохнуть. Сохнет и сохнет, на себя не похож Его товарищи и спрашивают:

— Что такое, Степанушко, извелся ты вконец… Ай не можется?!

А не ладно дело, братцы. Ктой-то ездит на мне кажинну ночь. Просто рубаху хоть выжми. Силушки моей боле нет, извелся вконец.

Поохали, поахали. И подошел к ним тут старичок, знающий человек, побирался он у них, корочки собирал. Солдаушки-то его подкармливали, жалеючи. Послушал он Степана да и говорит:

— А твоему горю помочь можно, узнаем, кто на тебе ездит-то. На вот тебе уздечку. Возьми ты эту самую уздечку да и ляжь с уздечкой под койку. А на койку сноп соломы положь да шинелишкой же и укрой, будто сам лежишь… Как увидишь — кто придет, так этой самой уздечкой-то и взнуздай.

Сказано — сделано. Взял Степан уздечку ту, сноп под шине-лишку положил, а сам под койку спрятался. Старичок под другой койкой лежит. Ровно в полночь и приходит, матушка ты моя, старушонка — и древняя старушонка-то.

Скок на сноп-то да и взнуздала за подушку. «Н-н-ноо!» — да по шинели кнутом, а сноп ни с места.

Туг Степан-то ка-а-ак выскочит! Да и взнуздал старуху — и в тот же миг очутилась в казармах лошадь серая в яблоках. Старичок тоже выскочил да и научает: «Не снимай уздечки, а не то замучит тебя вконец».

Так ее в конюшню и свели. Корму не велел старичок давать. Ее не кормят, а она все в теле…

Все на ней ездили. Сам командир ездил. Лучше лошади не было. Только не кована стояла.

— А можно ее подковать? — старичка Степан спрашивает.

— А чего ж не можно? Можно!

Ее и подковали… Привели с кузницы, а солдаты и пожалели: «Штой-то она всё в узде да узде. Дай-ко снимем…» Да и сняли уздечку-то.

Сняли уздечку, а заместо лошади и очутись старуха, руки-ноги у ней подкованы… Лежит да стонет. Аж ужаснулись все. Туг же ее и пристукнули да и закопали.

А старичок-то осиновый кол в могилу ту забил — прочнее, мол, будет… А закопали-то ее вверх спиной.

Так сказывал дедушко-то мой. Сам всё видел. Чего только нет на белом свете. Сам дедушка покойничек сказывал.

Колдунья

Жили-были две сестры, одна бедная, другая богатая. Вот умирает богатая и говорит:

— Сестра! Я оставляю тебе дом, как я умру, будешь ли сидеть надо мной?

— Буду, — говорит.