Роберт Хайнлайн - Луна жестко стелет

• Название: Луна жестко стелет
• Автор: Роберт Хайнлайн
• Жанр: Научная Фантастика

Один из лучших переводов романа «Moon is a Harsh Mistress».

---

– Не дай готт, ведь обнаружится. Пусть сами продумывают, как с Главлуной тягаться. Они – по-своему, мы – по-своему. А что касается вашего плана, Ваечка, то в нем две ошибки. Во-первых, вы никогда не добьетесь «солидарности»: типы вроде Хаузера ее подорвут, потому что они и впрямь в западне; не удержатся. А во вторых, предположим, что вы ее добились, солидарности этой самой. Такой прочной, что на срез катапульты не поступает ни одной тонны зерна. Забудем про лед, весу Главлуне придает именно зерно, но ведь она не просто агентство, ради этого учрежденное. Итак, зерна нет. Что последует?

– Переговоры насчет справедливой цены, вот что!

– Дорогуша, ты и твои дружки, вы слишком слушаете то, что сами поете. Главлуна объявит это бунтом, выведет на орбиту крейсера с бомбами, а те возьмут на мушку Эл-сити, Гонконг, Саб-Тихо, Черчилль и Неволен, высадят десант, и фрахтовики с зерном пойдут, по приказам комендатуры пойдут, а фермеров заставят сотрудничать. У Эрзли есть пушки, есть власть, бомбы и крейсера, и она не потерпит беспорядков со стороны бывших зеков. Подстрекателей вроде вас и меня, – ведь я в душе с вами, – переловят и ликвиднут, проучат нас. А эрзлики подряд скажут, что по заслугам, поскольку нас-то с вами на Эрзле ни одна душа в жизни не выслушает. Ваечка, похоже, заупрямилась.

– Но ведь прежде революции побеждали. Ленин победил, а с ним была всего горсточка.

– Ленин действовал в условиях вакуума власти. Вай, поправь меня, если я неправ: революции побеждали в том случае, – и только в том случае, – когда правительства начисто сгнивали или отсутствовали.

– Неправда! А Американская революция?

– Это когда Юг откололся?

– Нет, не тогда, а сотней лет раньше. У американцев было с Англией примерно то же, что у нас с Эрзлёй, и они победили.

– Ах, ты про ту. Но ведь Англию тогда крепко взяли в оборот. Франция, Испания, Швеция, то есть, я хотел сказать – Голландия. И Ирландия. Ирландия тоже в ту пору бунтовала. О'Келли в ту пору жили там. Ваечка, если бы вы смогли подстрекнуть беспорядки на Эрзле – ну, скажем, устроить войну между Великим Китаем и Северо-Американским директоратом или протолкнуть бомбардировку Европы Пан-Африкой, – я первый сказал бы: вот подходящий случай прикончить Вертухая и послать Главлуну, куда следует. Но не в нынешних условиях.

– Ты пессимист.

– Нихьт. Реалист. В жизни не был пессимистом. Слишком я лунтик, чтобы хлестаться без подсчета шансов. Дайте мне один шанс из десяти, и я попру «ва-банк». Но чтобы наверняка один из десяти.

Встал, креслице отодвинул.

– Поели?

– Да. Балшойе сэпснбоу, таварисч. Великолепно!

– Очень рад. Вали на койку, я стол и тарелки приберу. Нет, помощь не требуется. Я хозяин.

Убрал стол, отослал посуду, кофеёк и водку оставил, сложил стол, креслица пристегнул, обернулся поговорить.

А Ваечка моя во весь рост вытянулась на коечке, спит, рот открыт, и лицо как у малого ребенка.

Тихонечко прошел в ванную, закрыл за собой. Соскоблил с себя грязь – легче стало, но прежде простирнул трико и повесил сушиться, чтобы надеть, когда из ванны вылезу. По мне, хоть мир перевернись, лишь бы я был после ванны и в свежевыстиранном.

Ваечка спала, и в этом вся проблема. Я взял номер с двумя койками, чтобы она не подумала, что я к ней пристану насчет эник-беник. Не то, чтобы я был против, но она ясно сказала, что не хо. Но мою койку надо было разложить из ее и комплект белья тоже взять из-под нее. Получится у меня развернуть станок без грохота, поднять ее, как хилое дите, и потом уложить обратно? Сходил в ванную, привинтил руку.

И решил подождать. Телефон был с заслонкой, вряд ли я Ваечку разбужу, а на душе тревожно. Я сел при телефоне, опустил заслонку и набрал «MYCROFTXXX».

– Здоров, Майк.

– Хэлло, Май. Хохмочки разметил?

– Чего? Майк, у меня минуты свободной не было, а за минуту только ты успел бы, я – нет. Как выдастся время, первым делом займусь.

– Окей, Ман. А нашел не-дурака, с которым мне поговорить?

– И на это тоже времени не было. Хотя, впрочем, погоди.

Я глянул поверх заслонки на Вайоминг. «Не-дурак» в этом случае – это прежде всего человек, способный на сочувствие. Кому-кому, а Вайоминг этого не занимать. Хватит ее на дружелюбие к машине? По-моему, да. И доверяя заслуживает. Не только потому, что мы с ней вместе в переплет угодили, но и поскольку подпольщица.

– Майк, ты как насчет того, чтобы побалакать с девушкой?

– Девушки – не-дураки?

– Некоторые очень даже не дуры, Майк.

– С девушкой – не-дурой поговорю с удовольствием, Май.

– Попробую устроить чуть позже. Майк, я попал в переплет и нуждаюсь в помощи.

– Май, только скажи.

– Спасибо, Майк. Хочу позвонить домой, но хитрым образом. Сам знаешь, кое-какие разговоры на подслухе и, если Вертухай прикажет, можно выследить, откуда звонят.

– Ман, ты хочешь, чтобы я взял твой разговор на подслух и выяснил, откуда ты звонишь? Ставлю в известность, что знаю твой домашний номер и знаю, откуда ты звонишь.

– Нет-нет. Как раз не хочу попасть на подслух, не хочу, чтобы выяснили, откуда звоню. Ты можешь вызвать мой домашний номер, соединить меня, но так, чтобы нельзя было подслушать, нельзя было засечь и выследить, откуда звоню, даже если такая программа тебе задана? И можешь сделать это так, чтобы никто не догадался, что ты обходишь задание?

Майк примолк. Поди-ка, таких вопросов ему никогда не задавали и надо было прогнать несколько тысяч вариантов, чтобы убедиться, что его программа управления телефонной сетью такую возможность допускает.

– Ман, это можно сделать. И я сделаю.

– Отлично. Ах да, надо метку поставить. Майк, если мне такое еще раз понадобится, я попрошу связь по способу «Шерлок».

– Записано. Шерлок – это мой брат. Год назад я объяснил Майку, откуда пошло его имя. Потом он прочел все рассказы про Шерлока Холмса с микрофильма в луноситской библиотеке Карнеги. Понятия не имею, как он представлял себе родство с Шерлоком. Я не решился спросить.

– Отлично! Дай мне «Шерлока» с моим домашним номером.

Чик-трак – и я окликнул:

– Мама? Это твой муженек разлюбезный.

Слышу ответ:

– Мануэль! Ты опять во что-то ввязался? Я Маму люблю больше всех женщин на свете, включая всех моих прочих жен, но она меня всю жизнь не переставала воспитывать, лишь теперь перестала, но на то была воля Божия. Я притворился обиженным.

– Я?! Мама, ты же меня знаешь!

– Вот именно. Если не ввязался, то, может, объяснишь, зачем ты так срочно нужен профессору де ла Миру, – он уже три раза тебе звонил, – почему он разыскивает некую Вайоминг Нотт, – вот уж имечко! – и с чего он решил, что ты, наверное, с ней? Мануэль, ты завел себе подружку на эники-беники, а мне ничего не сказал? Милый, у нас в семье свобода, но ты же знаешь, что я всегда предпочитаю быть в курсах. Чтобы меня не застало врасплох.

Мама всю жизнь ревновала всех женщин, кроме домашних, и ни в какую не признавала, хоть ты тут лопни.

– Мама, да разрази меня готт, никакой подружки на эники-беники у меня в помине нет, – горячо сказал я.

– Очхорошо. Я тебя знаю, ты врать не умеешь. Так что за секреты?

– Сначала надо поговорить с профессором, – (это я не врал, а зело приперло). – Он не оставил номера?

– Нет. Он сказал, что звонит по автомату.

– Ах, вот как. Если он еще раз позвонит, скажи, чтобы назвал, куда и когда мне ему звякнуть. Я тоже по автомату звоню, – (опять же, поскольку приперло). – И кстати: ты «Новости» слушала?

– Как всегда, ты же знаешь.

– Что-нибудь было?

– Ничего интересного.

– Никаких событий в Луна-сити? Ни про убитых, ни про бунт? Так-таки ничего?

– Да нет. Кто-то с кем-то поквитался в Придонном переулке, но… Мануэль! Ты кого-то порешил?

– Нет, Мам.

(Челюсть сломать ведь не значит порешить.)

Мама вздохнула.

– Ты меня доведешь когда-нибудь до кондрашки. Ты же знаешь, я тебе всё время говорю: у нас в семье драк терпеть не могут. Если припрет кого-то кокнуть, – что бывает крайне редко, – значит, надо собраться, спокойно обсудить en famille <en famille (франц.) – в кругу семьи. – 3десь и далее примечания переводчика> и наметить, как да что. Если уж так надо ликвиднуть новенького, все должны быть в курсе. Ради доброго совета и поддержки маленько обождать – это всегда имеет смысл, и…

– Мам, да никого я не убил и не собираюсь. А эту твою проповедь наизусть знаю.

– Дорогой, держи себя в рамках.

– Прости, пожалуйста.

– Прощено. Позабыто. Надо сказать профессору де ла Миру, чтобы оставил номер. Бусде.

– И еще одно. Забудь имя «Вайоминг Нотт». Забудь, что профессор меня искал. Кто бы мне ни звонил, – знакомый, незнакомый – не важно, – ты со мной не говорила, не знаешь, где я, думаешь, что уехал в Новолен. Всех прочих в доме это тоже касается. Ни на какие вопросы не отвечать, особенно от тех, кто связан с Вертухаем.

– За кого меня принимаешь? Мануэль, ты и впрямь во что-то впутался!