Роберт Хайнлайн - Луна жестко стелет

• Название: Луна жестко стелет
• Автор: Роберт Хайнлайн
• Жанр: Научная Фантастика

Один из лучших переводов романа «Moon is a Harsh Mistress».

---

Вонючка губы поджал, будто ему впервые в голову пришло.

– Опять же, если говорить лично обо мне, я не располагаю данными, безусловно подтверждающими правоту ваших слов. У одних это так, у других – иначе. Люди разные бывают. Например, ваше присутствие здесь доказывает, что возвращение на Землю для жителя Луны не связано со смертельным риском. В любом случае у нас нет намерения возвращать кого бы то ни было принудительно. Мы надеемся, что многие предпочтут остаться. Мы надеемся поощрить многих к эмиграции на «the Moon». Но это дело индивидуального выбора в пределах свобод, гарантируемых Великой Хартией. А что касается упомянутых физиологических изменений – это не оговорено законом. Если кто-то благоволит считаться с этим или во имя своего блага предпочтет «the Moon» в качестве места проживания, – это его личное дело.

– Понял, сэр. Мы свободны. Свободны либо оставаться на Луне и трудиться по нормам и ставкам, которые установите вы, либо вернуться на Землю, чтобы здесь умереть.

Председательствующий пожал плечами.

– По-вашему, так мы душегубы. Ничего подобного. Да будь я молод, я сам выехал бы на «the Moon»! Величайшие возможности! Вы просто искажаете факты, но это меня не волнует. История оправдает нас.

Я надивиться не мог на профа: он не боролся. Тревожно сделалось: столько недель напряжения и вдобавок дурная ночь. А он всего-навсего сказал:

– Высокочтимый господин председательствующий, я полагаю, вскоре будет возобновлена отправка на Луну. Нельзя ли устроить моего коллегу и меня на первый же корабль, который туда отправится? Ибо приходится признать, сэр, что гравитационное недомогание, о котором идет речь, в наших случаях – сугубая реальность. Наша миссия окончена, мы нуждаемся в возвращении домой.

(И ни слова насчет барж с зерном. И насчет зафитилить булыганами тоже ни слова. И насчет ни к чему бить корову. На слух, проф был просто уставши.)

Председательствующий подался вперед и сказал со злобной радостью:

– Профессор, тут есть ряд трудностей. Говоря без обиняков, вам, очевидно, будет предъявлено обвинение в действиях против Великой Хартии, а также против человечества в целом. Обвинительный акт находится в процессе рассмотрения. Однако сомневаюсь, что к человеку в вашем возрасте и при вашем состоянии здоровья будет применена более строгая мера пресечения, чем условное наказание. Неужели вы полагаете разумным с нашей стороны дать вам возможность вернуться туда, где вы совершили указанные действия и способны продолжить ваши бесчинства?

Проф вздохнул.

– Ваша точка зрения мне понятна. Могу ли рассчитывать на извинительное отношение присутствующих? Я крайне утомлен.

– Разумеется. Вы задержаны в распоряжении настоящего комитета. Дальнейшие слушания отложены. Полковник Дэвис!

– Сэр?

Я как раз разворачивал коляску, чтобы выкатить профа, поскольку нашу обслугу в зал не допустили.

– Позвольте на одно слово. У меня в кабинете.

– Хммм, – глянул я на профа, а у него глаза закрыты, и гид, как без сознания. Но пальцем мне тычет, в сторону этого типа тычет. – Высокочтимый господин председательствующий, я больше нянька, чем дипломат. Мне поручено присматривать за ним. Он старик, он больной.

– Персонал о нем позаботится.

– Тогда… – пристроился к профу поплотнее, как мог на своей коляске, нагнулся к нему. – Проф, насчет вас порядок?

А он одними губами шепчет:

– Разведай, чего он хочет. И не ершись. Но потяни резину.

Раз-два, и мы с председательствующим остались нос к носу, двери звуконепроницаемые, но это ничего, не значит: в самой комнате дюжина ушей, и еще одно – в моей левой руке.

– Рюмочку? – говорит. – Или кофе?

– Нет, благодарю вас, сэр, – отвечаю. – Здесь вынужден воздерживаться.

– Предположим. Вам действительно никак без этой коляски? Вид-то у вас здоровый.

– Мог бы, если придется, встать и пройтись по комнате, – отвечаю. – Мог бы при том заслабнуть. Или даже хуже. Предпочитаю не рисковать. Шестикратный вес против моей нормы. Сердечко не приучить к такому.

– Предположим. Полковник, я слышал, у вас была нелепая неприятность в Северной Америке. Весьма сочувствую, причем от души. Некультурное место. Терпеть не могу заглядывать в те края, когда приходится. Полагаю, вы теряетесь в догадках, зачем вы мне понадобились.

– Нет, сэр. Думаю, вы сами скажете, когда сочтете нужным. Теряюсь в догадках, почему вы называете меня «полковником».

Он хохотнул, как залаял.

– Предположим, по привычке. Всю жизнь приходилось блюсти протокол. Но, впрочем, это звание в дальнейшем может сослужить вам службу. Скажите, что вы думаете о нашем пятилетнем плане?

Что срань он подлая.

– Он выглядит тщательно продуманным.

– Причем весьма тщательно. Полковник, вы на вид разумный человек, а уж я-то знаю: это именно так и есть. Я знаю всё ваше прошлое, мне известно каждое сказанное вами слово и почти все ваши мысли с той минуты, как вы ступили на Землю. Вы родились на Луне. И вы считаете себя патриотом? Я имею в виду, Луны?

– Предположим. Хотя больше склоняюсь к мысли, что всё нами сделанное – это то, что так или иначе следовало сделать.

– Между нами, да. Всё из-за Хайберта, из-за старого дурака. Полковник, это действительно хороший план, но ему не достает исполнителя. Если вы действительно патриот или, скажем так, практичный человек, принимающий близко к сердцу интересы своей страны, вы могли бы стать человеком, который приведет его в исполнение, – он даже ручкой замахал. – Не спешите! Я не предлагаю вам продаться, пойти в изменники или что-то в этом роде. Что за глупости! Это ваш шанс действительно оказаться патриотом, а не пресловутым героем из тех, что идут на смерть за гиблое дело. Взгляните с этой точки зрения. Неужели вы полагаете, что лунные трудоколонии устоят против силы, которую способны обрушить на них Федеративные Нации Земли? Вы не профессионал-военный, я это знаю, и, кстати, мне очень приятно. Но вы знаток по технической части, причем хороший знаток, и это я тоже знаю. Положа руку на сердце, скажите, сколько кораблей и бомб, по-вашему, будет достаточно, чтобы покончить с лунными колониями?

– Один корабль, шесть бомб, – ответил я.

– Совершенно верно! Господи, как приятно говорить с разумным человеком. Две из шести, судя по всему, омерзительно крупные, вероятно, специальной конструкции. Кое-кто останется в живых ненадолго. В небольших поселениях вне зон прямого поражения. Но с этим справится один корабль за каких-нибудь десять минут.

– Допускаю, сэр, – сказал я. – Но профессор де ла Мир подчеркнул, что битьем от коровы молока не получишь. А уж расстрелом – тем более.

– Вы что же, думаете, мы тянули и целый месяц ничего не делали? Этот кретин, мой коллега, – не будем упоминать имен, – намекал насчет ваших «хамских выпадов». Хамские выпады меня не волнуют, переговоры суть переговоры, и я заинтересован в их исходе. Но, мой дорогой полковник, мы не расстреляем корову, мы просто в том случае, если нас вынудят, дадим ей понять, что она может быть расстреляна. Ракеты с термоядерными боеголовками – дорогая игрушка, но нас хватит потратить несколько штук на предупредительные удары по голым скалам, чтобы дать корове понять, чем это может кончиться. Однако и это более сильное средство, чем хотелось бы: неровен час, корова испугается, и молоко скиснет, – он еще раз хохотнул, как залаял. – Желательней было бы убедить старичка быть неуступчивее.

Жду, молчу.

– И знаете, как? – он спрашивает.

– Как? – я подпеваю.

– Через вас. Не спешите с лишними словами, я вам объясню…

И вознес он меня на весьма высокую гору и показал мне все царства земные. Вернее, лунные. Предложил должность и.о. Протектора, понимай и без «и.о.», если я потяну. Втолкомячу лунтикам, что им не победить. Втолкомячу, что задумано было ради их блага и процветания, – все эти школы задаром, больницы задаром, то да се задаром, детали позже, но только ни в коем случае не правительство, как на Терре. Налоги, поначалу низкие и как бы нечувствительно – при машинном учете и через отчисления от платы за зернопоставки. И что самое важное, на этот раз Главлуна не сунет пацана вкалывать за мужика, – при двух полках жандармерии, не сходя с места.

– С этими миротворцами-карателями, будь они неладны, ошибочка вышла, – говорит. – И мы ее впредь не повторим. Между нами, именно поэтому мы месяц тянули, пока убедили контрольную палату по поддержанию мира, что горстка людей не в силах управиться с тремя миллионами народу в шести крупных поселениях и полусотне с лишком мелких. Так что вы стартуете с достаточной поддержкой: не со строевыми частями, а с военной жандармерией, которая расправляется с гражданскими при минимальном шуме. И кроме того на этот раз будет придано вспомогательное женское подразделение, как положено по норме – десять процентов численности, так что жалоб насчет изнасилований не будет. Ну, что, сэр? Думаю, вы в силах замахнуться на это Причем с ясным пониманием, что это в смысле дальнего прицела лучше некуда для вашего собственного народа.