Хуан Хименес - Вечные мгновения

• Название: Вечные мгновения
• Автор: Хуан Хименес
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Поэзия
• Год: 1994
• ISBN: 5-8352-0333-0

Хуан Рамон Хименес (1881–1958) — один из крупнейших поэтов Испании, лауреат Нобелевской премии (1956). Настоящий сборник «Вечные мгновения», выходящий на испанском и русском языках, составлен на основе «Третьей поэтической антологии», над которой Хименес работал незадолго до смерти и в которую включил лучшее из того, что было им создано более чем за полвека. Ряд переводов в сборнике публикуется впервые.

---

Перевод А. Гелескула

106

Я знаю, наверно, —
я вечности древо
и кровью моею
накормлены звезды,
а птицы в листве —
мои сны и мечты.
И если паду я,
подрубленный смертью, —
обрушится небо.

Перевод М. Самаева

107

Я не я.
Это кто-то иной,
с кем иду и кого я не вижу
и порой почти различаю,
а порой совсем забываю.
Кто смолкает, когда суесловлю,
кто прощает, когда ненавижу,
кто ступает, когда отступаюсь,
и кто устоит, когда я упаду.

Перевод А. Гелескула

108

Я как бедный ребенок,
которого за руку водят
по ярмарке мира.
Глаза разбежались
и столько мне, грустные, дарят…
И горше всего, что уводят ни с чем!

Перевод А. Гелескула

109

О да! С усилием густую крону
природы лбом раздвинуть пред собой.
И, дав своим раздумьям больше света,
навеки заключить их в круг иной,
расширенный!..
Чтоб бесконечность эта,
оставшаяся вне, была такой,
как улица пустая в день воскресный:
безмолвной, неживой, неинтересной
и духу озаренному —
чужой.

Перевод Н. Ванханен

110

Давно уже созрело мое сердце,
и для него — что петь,
что умирать.

Как чистая страница
для дум и сновидений,
раскрыта книга жизни,
раскрыта книга смерти.

И в той, и в этой — вечность, мое сердце.

Одна и та же. Пой и умирай.

Перевод А. Гелескула

Камень и небо (1917–1918) Поэзия (1917–1923) Красота (1917–1923)

111. Рассвет

(Пять часов)

Младенец заплакал…
Мирозданья вершины
на рассвете плача!
И крик петушиный.

Младенец заплакал…
Всего мирозданья
детские губы!
И холод ранний.

Перевод Н. Горской

112

На целый день
я отдаю мое сердце:
матери — розой,
морю — любовью,
славе — печалью…

Ночь на дворе,
а сердце мое, непослушный ребенок,
еще не вернулось.
— Спи, сынок, — шепчет мама.
Я улыбаюсь и уже засыпаю,
а его еще нет.
А утром:
— Сынок, полежал бы еще… —
Каким криком радости ты, мое сердце, во мне
теснишься за миг до того, как уйти!

Перевод М. Самаева

113. Смерть

Завороженно
— на воскресном солнце —
глядели в пустоту калейдоскопа
твои большие черные глаза.

И вот они, печальные, закрылись…

И ты теперь — пустой калейдоскоп,
душа твоя полна цветных узоров,
и, глядя вглубь, ты с них уже не сводишь
зрачков, завороженных навсегда!

Перевод А. Гелескула

114. Моря

Я чувствую, что в темной глубине
мой парусник на что-то натолкнулся
огромное…
И только. Ничего
не происходит! Волны… Тишина…

— А если все уже произошло
и, безмятежных, нас переменило?

Перевод А. Гелескула

115. Ночь

Крик среди моря!

Чье сердце, ставши волной, — о волны грусти! —
в море кричало? Голос, откуда голос?
Какие крылья тебя занесли в пучину?

…Каждый вал тебя увлекает, и — вал рассекая грудью,
острей, чем плавник дельфина, — ты снова исходишь
криком:
хрипом, хрипом, хрипом…
О, крыльев парус бессильный! На крыльях ласточки
хрупкой
все дальше, все глубже, глубже, глубже…

Крииик среди моооря!..

Разве поможет звездное эхо?

Крииииик среди моооооря!..

Перевод Н. Горской

116

Светозарная бабочка,
но красота исчезает, едва прикасаюсь
к розе.

Слепец, я бегу за ней…
Пытаюсь поймать…

И в моей руке остается
очертанье исчезновенья.

Перевод В. Андреева

117. Ноктюрн

Моя слеза и звезда
друг с другом слились, и в мире
стало больше одной слезой,
стало больше одной звездой.

Я ослеп, и ослепло
от любви небо,
переполненное до края
жалобой звезд, блеском слез.

Перевод В. Михайлова

118. Настоящее

Необъятное сердце
в ежедневном сиянии солнца
— дерево, шелестящее пламенем листьев, —
апельсин синевы небесной!

Да станет истина дня — великой!

Перевод В. Андреева

119

Был ее голос отзвуком ручья,
затерянного в отсветах заката,
или последним отсветом закатным
на той воде, которая ушла?

Перевод А. Гелескула

120. Любовь

Мое сердце —
словно свинцовая туча,
сожженная пламенем заката;
сжавшееся, потемневшее от боли,
пронзенное — светом, пламенем, золотом!

Перевод В. Андреева

121. Вечер

Блуждая средь равнин
в закатном золоте, мне говорит душа,
что с миром я — един!

Перевод В. Андреева

122. Бессонница

Ночь проходит, как черный бык, —
глыба мрака и страха с траурной шкурой, —
оглашая округу ревом, подобным буре,
сражая измученных и усталых;
и приходит день — белокурый,
жаждущий ласки ребенок малый,
который за далью где-то,
в обители тайны,
где встречаются все концы и начала,
поиграл мимоходом
на лугах заповедных,
полных тени и света,
с уходящим быком.

Перевод Н. Горской

123. Могерские[28] рассветы

Тополя-изваянья
серебрятся в тумане!
А неприкаянный ветер,
скользя над темным заливом,
колышет в размытой дали
землетрясеньем сонливым
розовую Уэльву[29]!
В сиром жемчужном просторе
над Ла-Рáбидой[30] смутной,
где ночь покидает море, —
в рассветной остуде хмурой,
за соснами над лагуной,
в рассветной остуде белой —
сияющий образ лунный!

Перевод П. Грушко

124

Поэзия! россыпь росы,
рожденная на рассвете!
прохлада и чистота
последних на небосводе
звезд — над свежею правдой
утренних первых цветов!

Поэзия! зерна росы!
посеянное на земле небо!

Перевод Г. Кружкова

125

Пой, голос мой, пой!
Ведь если о чем-то
ты умолчал,
ты ничего не сказал!

Перевод Г. Кружкова

126. Бессонный

Глазам, что бессонны,
быть может, я сон верну
у морей отдаленных.

Вдали от морей соленых
я не сомкну
моих глаз бессонных.

Плачи и стоны
слились в волну
желаний неутоленных.

Печалью бездонной
наполнили глубину
бессонницы перезвоны.

Не навеет влюбленным
любви новизну
ветер неугомонный.

Ветер неугомонный!
Позволь отойти ко сну
у дальних морей соленых!

Перевод Н. Горской

127

К тебе я в сон закрался,
чтобы найти, притихшая вода,
твоих глубин невиданные клады.

И я почти нашел, почти нашел —
там, в отраженье звездном
небес, таких высоких и прозрачных, —
нашел… Но захлебнулся твоим сном!

Перевод А. Гелескула