Леонид Борич - Случайные обстоятельства

• Название: Случайные обстоятельства
• Автор: Леонид Борич
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1986

Герои нового романа Леонида Борича «Случайные обстоятельства» — наши современники. Опытный врач, руководитель кафедры Каретников переживает ряд драматических событий, нарушающих ровное течение его благополучной жизни. Писатель раскрывает опасность нравственной глухоты, духовного мещанства.

В книгу входит также роман «Третье измерение» — об экипаже атомной подводной лодки.

---

Довольный такой уступкой, Ковалев усмехнулся, они встретились глазами и вдруг оба на какую-то секунду так хорошо поняли друг друга — и каждый еще почувствовал не только в себе, но и в другом это понимание, — что им сразу стало вдруг легко и свободно, и они дружно расхохотались.

Это было каким-то сближением, хоть оно тут же, не задерживаясь, и промелькнуло как будто, но Ковалеву уже легче было теперь признаться в своей неудаче.

— Между прочим, он сам о нашем плаванье заговорил, — сказал Ковалев. — Мол, наслышаны даже в Москве. Ну, раз так, думаю, надо его на конкретный разговор переводить. Такую, говорю, наши трюмные неисправность в море устранили... Даже напомнил ему, что мы тогда радиограмму получили: «Гордимся мужеством экипажа...»

— А ваш друг что? — не утерпел Букреев.

— Молодцы, говорит... Ну, думаю, пора напомнить о наших представлениях к медалям: все-таки четвертый месяц пошел.

— Дрогнул он от этих слов?

— Нет, — вздохнул Ковалев. — Но все же забеспокоился: а что, спрашивает, сверху было указание представить к наградам? Как же это, мол, так? Если было такое указание сверху, то как же он мог упустить, не знать о нем?!

— Я бы ему ответил!.. — мечтательно-зло проговорил Букреев.

— Ну да, — кивнул Ковалев, — а люди без медалей останутся.

— А медали, товарищ заместитель по политической части, это, по-моему, не милость какого-то там Ивана Ивановича, — сердито прищурился Букреев.

— Конечно, — невозмутимо согласился Ковалев. — Но этот конкретный Иван Иванович все-таки решает иногда — быть или не быть. Короче говоря, вынужден был я ему признаться, что указаний сверху пока не было, а есть, мол, просто желание снизу — мнение командования корабля.

— Ну?

— Ничего, — пожал плечами Ковалев. — Ничего определенного.

— На том все и закончилось?

Ковалев невесело улыбнулся:

— Если бы!.. Только что Мохов к себе вызывал. Я же, говорит, еще тогда предупреждал Букреева, что все это несвоевременно, уже вот из штаба флота звонили...

— Поступок, что ли, несвоевременный? — закипая, спросил Букреев.

— Зачем же, Юрий Дмитриевич, так плохо о начальнике штаба думать? — улыбнулся Ковалев. — О поступке трюмных ничего не было сказано. А вот наша инициатива — несвоевременна. Нужно, оказывается, только в конце года, а мы еще летом с представлениями полезли. Летом — вы, а сейчас — я. Так что, простите, я, по-моему, даже подвел вас...

— Ничего, — успокоил Букреев. — Для того и служим, чтобы фитили получать. — Он как-то сразу почувствовал сейчас, что очень устал за последнее время: плавали долго, потом приезд командующего, подготовка к смотру...

Когда о делах закончили, Ковалев поинтересовался, как отметили майорское звание доктора. Ему было немного досадно, что вот впервые мог побыть среди офицеров в другой, не служебной обстановке, а не удалось: слишком поздно вернулся из штаба флота.

— Как отпраздновали? — Букреев с удивлением посмотрел на своего заместителя. — А как? Нормально.

Ковалев молча кивнул, заметил и оттенок, с каким это «нормально» было сейчас сказано: разве могло, мол, при мне иначе быть?!

«Конечно, не могло», — согласился про себя Ковалев.

— Вот только... научную работницу притащили зачем-то, — сердито сказал Букреев.

— Насильно? — Ковалев улыбнулся, понимая, что речь, скорее всего, о Марии Викторовне, с которой он познакомился перед своим отъездом. Кого же еще они могли пригласить? — Мне она понравилась, — сказал он. — Такая вечер не испортит.

— Именно... — Букреев как-то помрачнел. — И знаете, кто ее позвал? — То, что она не сама напросилась, это он уже знал точно. — Наш юный лейтенант! Как вам это?

— А кстати, начальник штаба не передумал насчет этого лейтенанта? — спросил Ковалев.

— Начальники штаба никогда не передумывают, — усмехнулся Букреев.

— А нельзя все-таки не сажать?

Букреев помолчал и спросил в свою очередь:

— А зачем?

— Что — зачем? — не понял Ковалев.

— Зачем, спрашиваю, не сажать?

«Да затем, что просто жаль парня», — хотелось сказать. Другое дело, если б он не старался, не хотел, как лучше... Но для Букреева это не могло быть доводом.

— Неудобно как-то получилось, Юрий Дмитриевич. — Ковалев улыбнулся. — Мы же сами его подвигнули на этот «Капитальный ремонт»...

— Ну, положим, не «мы», а я, — уточнил Букреев. — Так что лейтенант, можно сказать, сгорел на выполнении моего же приказания.

Он уже и сам улыбнулся, широко, откровенно, но тут же и несколько удивился в душе определенной нелепости того, что случилось и что действительно могло казаться Филькину чуть ли не выполнением его приказания. Потом Букреев спохватился, согнал улыбку и сердито проворчал:

— Но где же он читать вздумал, дурак?!

— А уж где придется, товарищ командир, — как бы ответил за Филькина Ковалев. — Главное, чтоб выполнить беспрекословно, точно и в срок. Как в уставах сказано.

— Ну да, в срок, — кивнул Букреев. — Самое удачное время выбрал: командующий на борту, по отсекам начальник штаба ходит, а он за изящную словесность уселся!

— Не совсем так, Юрий Дмитриевич. Это для Филькина уже не словесность была, а своего рода учебник, инструкция, если хотите.

— Инструкция?!

— Ну да, — невозмутимо подтвердил Ковалев, пряча улыбку. — Настольная книга, инструкция, как быть офицером.

— Чушь какая-то! — сказал Букреев.

— Но он вот так буквально и понял: прочту — и научусь, и сразу стану настоящим офицером.

— Ему, между прочим, двадцать три года уже, — напомнил Букреев. — И в книгах меня убеждают, что на нашего лейтенанта Филькина кольчуга богатыря тесноватой будет.

— Так это же мышцы, Юрий Дмитриевич. Плоть, а не дух.

— Потому что слишком нянчимся с ними, — сказал Букреев. — До сорока лет в мальчиках ходят. Хотя и в кольчугах пятьдесят четвертого размера.

— У Филькина, пожалуй, пятидесятый, — улыбнулся Ковалев. — И парень-то, наверное, не в себе сейчас...

— Ну и на здоровье, — одобрил Букреев. — Значит, на пользу пойдет. А вам, я смотрю, поуспокаивать его хочется? — сощурился он не то от сигаретного дыма, не то с иронией.

— А что ж — и хочется! — подтвердил Ковалев с некоторым вызовом, потому что в тоне Букреева ирония все-таки явно была.

— Беседа по душам? — усмехнулся Букреев. — Мероприятие, конечно, важное. Но от гауптвахты, Максим Петрович, все-таки быстрее взрослеют. Поверьте хоть раз моему опыту.

— У вас большой опыт по этой части?

— По какой части? — насупился Букреев.

— Юрий Дмитриевич, вот вы сами — вы бы его посадили за такое?

— Я?.. — Букреев помедлил. — Во всяком случае — посажу. И это тоже будет беспрекословно, точно и в срок. Как того уставы требуют. Потому что уж если мы с вами будем их нарушать...

Постучавшись, вошел дежурный — высокий щеголеватый старшина первой статьи — и доложил о прибытии корреспондента.

— Корреспондент? — удивился Букреев. Он подумал, что надо бы сделать старшине внушение насчет целой россыпи всевозможных значков на форменке, но уж больно красив и молодцеват был старшина, и Букреев решил промолчать. Впрочем, старпому надо сказать, а то они тут скоро фестивальные значки на форменку понацепляют. Не моряки, а... нумизматы какие-то. Или как там их называют?.. — Максим Петрович, может, вы займетесь?

— Товарищ капитан первого ранга, он лично к вам требует, — сказал дежурный. — Не наш он. В гражданское одет. И в очках.

— Даже требует?! Ладно, веди своего корреспондента, — вздохнул Букреев. — Не люблю я с ними беседовать, — сказал он Ковалеву, когда дежурный вышел. — Говоришь одно, а потом они так разукрасят, что...

— Разрешите? — спросил немолодой мужчина в штатском пальто с шалевым воротником и в меховой шапке, и уже понятно было, что цену он себе знает и что от такого двумя фразами не отделаешься.

Они обменялись рукопожатиями, Букреев назвал себя, представил Ковалева, корреспондент в свою очередь тоже представился — Савинцев, — поблагодарил за приглашение садиться, с любопытством оглядел каюту; видно было, что немного разочарован простотой обстановки — ожидал, наверное, какие-нибудь пульты и кнопки увидеть, — снял шапку, уселся в предложенное ему кресло и протянул Букрееву свое удостоверение.

Узнав, что перед ним корреспондент одной из центральных газет, Букреев сразу почувствовал какую-то скованность, как будто неожиданно оказался перед микрофоном, не представляя еще, о чем же, собственно, тут надо говорить, и чувствуя только, что микрофон этот уже как бы включен с самой первой секунды. И если бы сейчас Букреев должен был что-нибудь рассказать о своем экипаже, его бы потянуло, наверно, на те самые не раз уже читанные в газетах штампы по поводу их морской службы, которые в другое время его самого всегда раздражали.

— Простите, у вас тут курят? — спросил Савинцев.

— Курите, — разрешил Букреев, понемногу обретая себя в этой каюте уже хозяином. Да и замполит был сейчас рядом — вдвоем как-нибудь справятся.