Том Арден - Танец Арлекина

• Название: Танец Арлекина
• Автор: Том Арден
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2000
• ISBN: 5-237-04658-4

Сказано в пророчествах Пылающих Стихов: скоро, скоро наступит конец страшной Эпохе Искупления, погрузившей Орокон в пучину горя и страданий. Но сказано и иное: скоро, скоро вырвется из царства Небытия ужасное порождение предвечного Зла — змей Сассорох, дитя Мрака, стократно увеличивший свое могущество за века заточения. И не поборют чудовище ни армии, ни маги, ибо под силу это лишь одному человеку Тому, кто вынесет испытания и беды, какие вынести невозможно. Тому, кто отыщет и соберет воедино Кристаллы Мрака, Воды, Огня, Воздуха и Земли. Тому, от кого зависит судьба мира. Так сказано в пророчествах Пылающих Стихов. Настало время, когда начинает сбываться предсказанное…

---

Леди Квинмайер».

Это было слишком.

Томик выпал из рук Умбекки. Она зарыдала. Командор тоже всхлипывал. Они добрались до финала «Красавицы долин». Подумать только — злые языки некогда твердили, будто бы этот чудесный роман — знак того, что сочинительница исписалась. Несправедливо! Роман был подлинным шедевром.

Капеллан снисходительно улыбался, глядя на плачущих Умбекку и командора. Воспользовавшись моментом, он быстро, бесшумно прошел через заросли к дверям.

Хорошо.

Стражники ждали, наготове.

Чтение нынче вечером затянулось допоздна, да собственно, так оно и было задумано. Но последние страницы романа так захватили гостью! Ее даже не потребовалось уговаривать задержаться, хотя чаю она выпила многовато, на взгляд капеллана. Ну а съела… морковный кекс, песочный кекс… а еще целую тарелку масляных булочек. Бедная дама! Она, наверное, голодна. Ну что ж, зато её ждало вознаграждение.

Умбекка изумленно и почти встревоженно обозревала набившихся в комнату гвардейцев.

— Ка… пеллан? — неуверенно проговорила она.

Но на её вопрос ответил командор.

— Сударыня! — возгласил старик, взяв Умбекку за руки. — В последние луны вы подарили нам столько радости! Разве мы могли бы проявить черствость и не отплатить вам за вашу доброту?

Умбекка ошарашенно обводила взглядом стоявших навытяжку гвардейцев. А другие гвардейцы унесли чайный столик и принесли стол повнушительнее. Только мгновение мерцала в свете лампы темная полировка и тут же исчезла под белоснежной скатертью, на которой быстро возникли соусники, тарелки, ножи, ложки и вилки. Аппетитные ароматы поползли по комнате.

Умбекка растерянно обернулась. Ей казалось, что она грезит. На сервировочном столике через заросли к столу везли сочного жареного поросенка, истекавшего жиром, а во рту у поросенка торчало печеное яблоко! Сам же поросенок лежал на подстилке из жареного лука, моркови, пастернака, тыквы и картофеля. За поросенком последовали судки с дымящейся подливой. Умбекка сглотнула слюну, но капеллан был уже тут как тут. Взял с подноса сверкающий гранями бокал и поднес его, улыбаясь, Умбекке:

— Если я не ошибаюсь, сударыня, вы останетесь ужинать?

Наверное, Джем все-таки закрыл глаза. Он так устал и изнемог, что уснул. Когда он очнулся, ему показалось, что он побывал в каком-то странном далеком мире. По его сознанию проносились удивительные темные силуэты. Память и сон составили причудливое смешение: бархатный занавес в алькове, колышущийся от ветра, лик темного бога — громадный, лилово-черный.

А потом снова полыхнули горящие строки:

ПЕРЕД ВОЗВРАЩЕНИЕМ ВСЕМИРНОГО ЗЛА
МИР ОКУНЕТСЯ В ПУЧИНУ СТРАДАНИЙ.
ТАК БУДЕТ ПОЗНАН КОНЕЦ ПОКАЯНЬЯ,
И ЗАЩИТИТЬ ОТ ПОГИБЕЛИ МИР
ЛИШЬ ОРОКОНА МОГУЩЕСТВО СМОЖЕТ.

Что же с ним случилось?

О, хоть бы все это пропало, исчезло, оставило его в покое!

Джем понял, что промок и озяб, — надо же было уснуть под дождем! Одежда его вымокла до нитки, все тело, казалось, стало таким же беспомощным и непослушным, как ноги.

Зубы Джема выстукивали дробь.

Он заставил себя открыть глаза, но тьма не рассеялась. Джем понял, что наступила ночь. Черноту небес лишь немного рассеивала бледная луна, плывущая за завесой туч. Джем с трудом приподнялся, оперся на локти. На кладбище не было слышно ничего, кроме шелеста листвы под ветром да стука капель, падавших с намокших ветвей.

Сердце Джема сковало тягучей тревогой. Сколько же времени прошло? Он пропустил начало комендантского часа. Наверняка у кладбищенских ворот стоят часовые, наверняка и по лужайке слоняются подвыпившие синемундирники, вывалившиеся из «Ленивого тигра». Джем думал обо всем, что рассказал ему Тор. Раньше он синемундирников не боялся, но теперь он думал о них с неподдельным страхом.

А потом Джем услышал голоса.

Он прижался спиной к могильной плите — сам не понимая зачем. Рука его скользнула вдоль края плиты, пытаясь нащупать костыли. Неужели часовые по ночам обходили кладбище? Тревога сменилась жутким, утробным страхом. Далеко в лесу, за той стеной, что выходила на Диколесье, заухала сова.

Голоса приближались. Но то были не голоса часовых.

— Я не могу! Не могу! Уходи, прошу тебя!

— Не уйдешь от меня. Я знаю, что это была ты, я все знаю.

— Ты с ума сошел! Что ты несешь!

— Веди меня! Веди меня туда сейчас же!

Один голос был мужской, другой — женский. Оба звучали приглушенно, и в обоих слышалась мольба, но мольба в мужском голосе вот-вот грозила обернуться кое-чем похуже.

Жестокостью.

— Пошли, Долли!

— Отпусти меня!

Джем повернул голову и в темноте разглядел две фигуры, движущиеся вдоль могил к пролому в стене. Мужчина в широком плаще держал в руке фонарь и тянул за руку упиравшуюся женщину. Свет фонаря выхватил из мрака ярко-рыжие волосы и красное платье. Лицо женщины было перекошено страхом. Она пыталась вырваться. Но мужчина в плаще держал её крепко.

Она закричала.

— Заткнись, сучка!

Женщина ударила своего мучителя.

Он согнулся пополам, выронил фонарь. Фонарь покатился по траве, озаряя тьму безумными всполохами.

— Ах ты, вонючая маленькая шлюха!

Женщина вырвалась и убежала бы с кладбища, но не могла.

Ей было некуда бежать.

Мужчина угрожающе навис над женщиной. Его зловещую фигуру подсвечивал снизу валявшийся на земле фонарь. Шерстяная шапка слетела с головы мужчины, но Джему не было нужды видеть ярко-рыжие кудри негодяя. Он уже догадался по голосу, кто это.

— Пошли, Долли. Я заплатил за тебя!

— Нет! Этого я тебе не позволю!

— Нет? Вот тут, Долли, сильно ошибаешься. Я могу поиметь все, что пожелаю, и так, как захочу. Я думал, ты все поняла, Долли.

— Пусти меня! Прошу тебя! Уходи!

Она заслонилась руками. Прихрамывая, попятилась к тису, к могильной плите, где лежал Джем.

— О Долли! — причмокнул Полти, наклонился, плюнул на ладонь и поднял руку с вытянутым указательным пальцем. Покачал пальцем и прошипел угрожающе: — Если ты не возьмешь меня, придется мне взять тебя.

Потрясенный, возмущенный, Джем скатился с могильной плиты и упал в траву. Он выглянул из-за камня. Подол красного платья приближался к нему. Женщина была обута в кожаные туфельки в тон платья.

Руки Джема сжали костыли.

Все произошло неожиданно. Так просто… Каблук угодил на камень, и…

— Ой, моя нога!

— Вонючая сучка! Грязная, мерзкая ваганская шлюха!

Полти бросился на нее, навалился. Она царапалась, кусалась.

Он лупил её по щекам, рвал на ней платье. Одержимый злобой, он швырнул её на могильную плиту, ухватил за лодыжку, резко крутанул. Она дико закричала.

— Сучка такая, все равно будешь моей!

Он стащил штаны.

Фонарь угасал. Несколько отчаянных вспышек, а потом — темнота. Последние вспышки света выхватили из мрака фигуру Джема. Он встал на колени с другой стороны надгробия. Потом стал виден Полти, нависший над девушкой. А потом над головой Полти взметнулись тяжелые костыли.

И опустились.

И поднялись.

И снова опустились.

Мрак. Обмякшее тело сползло с плиты и покатилось по траве.

Джем бросился вперед:

— Ката?

Он все понял, без сомнения. Пусть не сразу, но понял.

— О Ката, что ты наделала!

— Нет, Джем. Что ты наделал?

Юноша молчал. Порывы ветра швыряли в стороны ветви тиса, зловещие тучи закрыли лик луны.

— Ты убил его, Джем.

Сочный жареный поросенок оказался всего лишь прелюдией, лишь намеком на те блюда, которые последовали затем.

За поросенком подали угрей в желе.

Потом — жареных куропаток.

Потом — оленину в соусе из красного вина.

Потом фазанов.

Потом — жареных гусей, уток, лебедя.

Потом — сочный бычий бок с кровью.

Такого пиршества Умбекка себе даже не представляла в самых дерзких мечтах. К каждому блюду подавали лучшие варльские, орандийские и лексионские вина, горячие пресные булочки. А как трудились гвардейцы, с какой элегантностью, с каким изяществом!

Как утонченно!

На десерт был подан огромный яблочный пирог с хрустящей золотистой корочкой, высокий дымящийся сливовый пудинг, озаренный пламенем горящего бренди, стоящий на блюде посреди экзотических консервированных фруктов из зензанских лесов. А еще — ослепительно белые горы взбитых сливок. А еще — кувшины с заксосским кофе и превосходные тиралосские ликеры. Лучшие варбийские и голлухские сыры — на тот случай, если кто не наелся.

Только тогда, когда Умбекка, наевшись до отвала, откинулась на спинку стула, прихлебывая очередную чашку заксосского кофе и пережевывая шоколад с мятным привкусом, она, наконец, сумела по достоинству оценить сервировку стола. На белой скатерти были расставлены золоченые канделябры, посередине стоял в вазе чудесный букет цветов, а одна роза — вернее, бутон лежал на столе, как бы предлагая себя гостье. Бутон алой розы. Умбекка долго не отводила глаз от великолепного цветка, потом наконец подняла глаза и заметила, что вокруг стола стоят зеркала, удваивавшие, умножавшие до бесконечности отражения свечей, цветов и лиц её друзей.