Том Арден - Танец Арлекина

• Название: Танец Арлекина
• Автор: Том Арден
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2000
• ISBN: 5-237-04658-4

Сказано в пророчествах Пылающих Стихов: скоро, скоро наступит конец страшной Эпохе Искупления, погрузившей Орокон в пучину горя и страданий. Но сказано и иное: скоро, скоро вырвется из царства Небытия ужасное порождение предвечного Зла — змей Сассорох, дитя Мрака, стократно увеличивший свое могущество за века заточения. И не поборют чудовище ни армии, ни маги, ибо под силу это лишь одному человеку Тому, кто вынесет испытания и беды, какие вынести невозможно. Тому, кто отыщет и соберет воедино Кристаллы Мрака, Воды, Огня, Воздуха и Земли. Тому, от кого зависит судьба мира. Так сказано в пророчествах Пылающих Стихов. Настало время, когда начинает сбываться предсказанное…

---

Ну, например, из-за ваганского разбоя был введен комендантский час. Касалось это, конечно, не военных, а только деревенских — им же так было спокойнее, и чтобы ваганы по ночам не разбойничали. После двенадцатой пятнадцатой никому из жителей Ириона не разрешалось выходить из дому.

За нарушение деревенских судили.

А ваганов вешали.

* * *

Потом Джем с ужасом вспоминал о том, как впервые увидел повешение.

Когда синемундирники ушли с деревенской лужайки, после себя они оставили одну вещь — виселицу. Первыми там были казнены жители деревни, вовремя не уплатившие податей. Вскоре ожидалось повешение ваганов. За то или за другое. За нарушение комендантского часа. За кражу хлеба. За кражу детей.

Ваганов много.

Значит, и казней предстояло много.

Казни должны были превратиться в регулярные мероприятия. Один раз в каждую фазу, в день, предшествующий Кануну, крестьяне должны были собираться на лужайке. В принципе, созывать их туда должен был барабанный бой, однако могли и сами прийти. Атмосфера перед казнью предполагалась праздничная. Хмельное пиво и вкуснейшие, хоть и жесткие, как камешки, тарнские печенюшки. Первым делом следовало объявить, в чем провинились ваганы, на что крестьяне обязаны были ответить свистом и одобрительным ревом. А потом, когда из-под ног у ваганов будут выбиты табуретки, жители Ириона, конечно, радостно возопят. И тогда снова взмоет в небо «Эджард Синий», и снова оркестр сыграет «Гимн флагу».

На казнь Джема сопровождал капеллан. Тетя Умбекка пойти отказалась. Она решила, что хоть сама по себе казнь — дело, безусловно, полезное и нужное, но она боится расстроиться. А вот Джему, на её взгляд, посмотреть на это было полезно. Повесить должны были вагана, который украл юношу.

Капеллан спросил, сможет ли Джем стоять на костылях на эшафоте во время казни, в то время как будет зачитываться приговор. Потом, по прошествии времени, Джем жестоко пожалеет, что согласился на это, и будет с тоской думать о том, сколь бесполезна и жестока была та жертва, которую в тот день бросили к его ногам. Но надо учесть, что казнь состоялась вскоре после возвращения Джема в замок, и с памятью у него на ту пору еще было неладно. Все взахлеб болтали о злобных ваганах и о том, что Джему чудом удалось остаться в живых.

Обвиняемого в похищении Джем прежде никогда в глаза не видел. Юноше так и не сказали, как зовут этого человека. В любых описаниях он фигурировал как «грязный ваган». Но он вовсе не был грязен — только смугл. Выглядел он странно, не по-вагански — с него сорвали яркую одежду и тюрбан и облачили в серый балахон. Потом Джем обнаружил, что балахон с казненного сняли, дабы использовать его еще раз. Затем мертвого вагана швырнули в канаву за околицей деревни. Ваганов не надлежало хоронить на кладбище. Перед казнью ваган вел себя сдержанно и спокойно, хотя не выглядел ни отчаянным храбрецом, ни богатырем.

Джем стоял на эшафоте и смотрел на лицо внизу. Голова у него немного кружилась. Он был взбудоражен, взволнован, ему казалось, будто в нем сосредоточена какая-то сила, власть. Рядом с ним капеллан разглагольствовал о том, насколько же злобны и порочны ваганы, что не остановились перед тем, чтобы похитить несчастного калеку. Когда эту историю Джему рассказывала тетя Умбекка, её голос дрожал, и в конце концов она разрыдалась. В устах капеллана история приобрела пафос. Оратор просто-таки пылал праведным гневом. Изящно взмахнув рукой, он указал на тоненькую фигурку еле державшегося на ногах калеки…

… который отправился на самую невинную прогулку по аллее. Представьте себе эту картину: яркое, ласковое солнце освещало тропинку! Пели птички! Синело за кронами деревьев небо! Кто бы мог поверить в то, что эта пасторальная картина вот-вот превратится в сцену ужаса? Представьте себе несчастного калеку и его тетушку, которые шли по тропинке и весело болтали, наслаждаясь прелестями природы, любуясь порхающими бабочками и зелеными листочками. «Взгляни, милый Джемэни, на эту чудесную бабочку», — говорит досточтимая госпожа Ренч, оборачивается с улыбкой, полной любви и нежности, к мальчику. Но, о, ужас! В этот миг из-за дерева выскакивает злобный ваган, схватывает бедного калеку и, не дав тому даже закричать и позвать на помощь, утаскивает в лес, предварительно набросив ему на рот отравленный платок!

Джем почти не слушал капеллана. Лица перед его глазами расплывались и таяли. Он понимал, что до сих пор не оправился после пережитого. Он ожидал, что тетка пригласит к нему досточтимого Воксвелла, но когда он прямо спросил, придет ли к нему врач, Умбекка резко, почти грубо объявила, что нет, не придет. На её взгляд, в этом не было никакой необходимости. Но Джем не сомневался, что отрава от ваганского платка до сих пор действует на него. Джем подумал о ваганском злодее и ощутил прилив гнева. Этот негодяй мог сделать с ним в лесу все что угодно. Капеллан сказал, что Джем должен быть счастлив и рад, что хотя бы его зубы остались при нем.

И глаза.

И все же почему все казалось каким-то нереальным? С того дня, как синемундирники принесли Джема в замок, единственной реальной вещью юноше казались костыли, на которых он сейчас стоял. Он помнил ту страшную беспомощность, которую ощутил, когда солдаты опустили его на диван. А потом тетка подплыла к нему черной тучей, и в руках её были костыли. «Я берегла их для тебя, Джем, — сообщила она дрожащим голосом. — Они лежали на тропинке, на том самом месте, где тебя украли ваганы». Милая, милая тетя Умбекка! Как же Джем был ей благодарен!

— Простой калека! — вещал тем временем капеллан. — Однако этот юноша — не простой калека! Напротив: все обитатели здешних равнин должны быть благодарны юному бастарду Джемэни, ибо ужасное происшествие, пережитое им, послужит путеводным светом истины для всех нас и откроет нам глаза на истинную личину ваганов. Многие эпициклы мы, граждане Эджландии, подвергались нападкам со стороны этого порочного племени. Они морочили нам головы, воздействовали на нас своими чарами и не давали нам познать истинной меры их греховности. Недалек тот день и час, когда их пороки предстанут перед нашими очами во всей красе. Не будем забывать, что любой из ваганов — это последователь Короса и, как этот темный бог, всякий ваган темен душой. Он опасен! Женщины и мужчины Ириона! Давайте же возрадуемся тому, что этот злобный ваган сейчас встретит свою смерть, ибо он заслужил ее!

Барабаны разразились дробью.

А глаза Джема заволокло слезами, когда из-под ног вагана выбили табуретку.

ГЛАВА 46 ПОЛТИ В ЧЕРНОЙ ДЫРЕ

Полти был в отчаянии.

Он не понимал, куда его отвели. После того как его выволокли из «Ленивого тигра», верзилы-синемундирники не только связали его по рукам и ногам, ему еще и глаза завязали и для верности как следует стукнули по башке. Это было нечестно, поскольку молодой пьяница не мог оказать никакого сопротивления. Он только чувствовал, что его непрерывно пинают, толкают, тянут куда-то. Потом стучали копыта, скрипели колеса повозки, потом чьи-то тяжелые каблуки топали по каменным ступеням. Кто-то грубо хохотал. Кто-то хамским образом ущипнул Полти между ног. Полти готов был заорать во все горло, но тут понял, что во рту у него кляп.

Хлопнула массивная дверь. Полти потерял сознание.

Теперь же он не мог понять, сколько прошло времени. Он лежал на соломе в сырой вонючей камере, прикованный цепями к стене. Свет в темницу не проникал. Время от времени до парня доносились голоса стражников с другой стороны двери, однако, дверь была слишком прочной, и слов Полти не разбирал.

Нашлись бы некоторые, кто сказал бы, что новая жизнь Полти мало чем отличалась от прежней. Будучи свободным человеком, он жил в темноте и вони. Теперь, угодив в темницу, он жил почти точно так же. Так что вообще-то, если синемундирники хотели пленить Полти, могли бы ограничиться тем, что поставили бы стражника около двери его комнаты в «Ленивом тигре».

Да и этого не потребовалось бы.

Ибо все же все было не так. И теперь, когда Полти лежал здесь, в другой темноте, и вдыхал другое зловоние, он мало-помалу начинал понимать, в чем заключалась разница. Валяться на кровати в комнате Нова-Риэля — это он выбрал сам. Теперь он ничего выбирать не мог. А это большая разница!

Кроме того, и еще кое-что было по-другому. И для Полти это было ничуть не менее важно.

Ему было нечего пить.

И нечего есть.

— Это ты, сводная сестра моя? Что стряслось?

На этот раз, когда пророчица явилась в Вольверону, она не возникла из-за деревьев бесшумной тенью, как в прошлый раз. Она вбежала в пещеру и бросилась к ногам старика. Тело её содрогалось от рыданий.

Старик испугался, потому что никогда прежде не видел свою сестру в таком состоянии. Но и он сам сейчас пребывал в отчаянии. Он долго ждал Ксал у пещеры, сидя на пне. Он думал, что она придет в ответ на его призыв. Теперь же Сайлас видел, что у сестры — свои муки, свои терзания. Сайлас переборол охватившие его сомнения, взял сестру за руки и сжал их. Силы уходили от Сайласа, и он далеко не сразу ощутил боль родного человека. И понял, в чем причина этой боли.