Виктор Вучетич - Передайте в «Центр»

• Название: Передайте в «Центр»
• Автор: Виктор Вучетич
• Издательство: Современник
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1988
• ISBN: 5-270-00034-2

В сборник вошли две повести. Первая, “Мой друг Сибирцев”, рассказывает о борьбе чекистов с контрреволюцией в годы гражданской войны. Главный герой повести, молодой чекист Михаил Си­бирцев — непоколебимый большевик, храбрый воин, беззаветно преданный идеалам Октября.

Действие повести “Следователь особого отдела” развертывается на Смоленщине в 1943 году. Большую и опасную работу ведут чекисты по обеспечению крупной наступательной операции советских войск…

Сборник приурочен к 70-летию создания Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК).

---

Вот и теперь, получив задание встретиться с Елецким, Бурко понимал, как важен для ведущегося расследования разговор с бывшим партизанским командиром, и радовался про себя, что все пока так удачно складывается — без особых потерь времени. Но еще большее удовольствие испытывал Бурко, когда представлял себе, как будут довольны его успехом в отделе, он уже словно видел искорки в глазах Дзукаева. И ему было не просто приятно хорошо делать свое профессиональное дело, а делать его именно для своих коллег, неутомимого Саши Рогова, мрачноватого тугодума Виктора Дубинского, постоянно напряженного, словно натянутая струна, всегда первым лезущего в самое пекло Ивана Дзукаева, наконец, для предельно спокойного и собранного, стоящего горой за своих подчиненных полковника Федорова, — вот уж и правда, если кому и хотелось подражать, так только ему…

Невольно замедляя шаг и покачивая головой от восхищения, разглядывал Бурко высокие стрельчатые окна старого дворца, красивые завитушки на вершинах колонн, широкие мраморные лестницы и мраморных львов на них, витые стойки перил по краям террас. Он понимал сейчас особую гордость москвича-шофера, расхваливавшего на все лады такую красоту.

Молоденькая медсестра вела капитана тенистой липовой аллеей вдоль кованой чугунной ограды в сторону реки Они миновали широкую, ровно подстриженную зеленую лужайку, заглянули в санаторный корпус и отправились дальше, к площадке над обрывом

— Обычно в это время выздоравливающие там, на лавочках, отдыхают, — пояснила словоохотливая девушка. — Сейчас мы найдем вашего приятеля… А вы к нам прямо с фронта? Ну, как там? А здесь тихо, фашисты ведь сюда так и не прошли, ничего не смогли разрушить, хоть и бомбили А чего тут бомбить, что это — завод? Ведь правда же, видно, что никакой это не военный объект? А бомбили… Красиво тут, вам нравится? Мы ведь только недавно со статуй щиты сняли…

Бурко чувствовал легкие уколы совести. Он объяснил главному врачу, что приехал буквально на несколько часов с фронта навестить своего сослуживца, и теперь думал, как станет представляться Елецкому, чтобы не вызвать подозрения у этой девушки, которая, конечно, обо всем тут же доложит врачу Дело в том, что главврач сразу запретил ему все разговоры с Елецким на служебные темы. Он уже ознакомился с удостоверением Бурко и примерно представлял, какие воспоминания могут быть у чекистов. Елецкому, строго предупредил он, противопоказаны всяческие треволнения. Знал бы чопорный седой эскулап, — это интересное словечко Бурко подцепил у Саши Рогова, — какие причины привели сюда Бурко и сколько судеб зависит от посещения закрытого военного санатория этим неказистым с виду, смешливым капитаном.

Медсестра подвела Бурко к краю террасы, где, сцепив ладони на рукояти толстой палки и положив на них подбородок, сидел в задумчивости сухопарый, стриженный бобриком мужчина в кремовой полосатой пижаме. Плетеная соломенная шляпа лежала рядом на скамейке.

— Вот, я же знала, пожалуйста, ваш товарищ Антон Ильич, — кивнула девушка и хотела было окликнуть Елецкого, по Бурко остановил ее, тронув за локоть.

— Ага, спасибо, родненькая, — он подмигнул ей, — я его маленько разыграю, а ты иди, спасибо. Доктору скажи, что его приказ — для меня закон.

Бурко проследил, чтобы любопытная медсестра отошла достаточно далеко, и тогда приблизился к Елецкому, опустился на скамью рядом с его шляпой и тоже уставился в заречную даль, затянутую голубовато-сизой дымкой. Елецкий, мельком глянув на него, подвинулся, освобождая место. Бурко уже отдышался от быстрой ходьбы, успокоился и принял решение, как вести беседу. Он огляделся и, не заметив поблизости других отдыхающих, повернулся к Елецкому.

— Здравствуйте, Антон Ильич, — негромкой скороговоркой начал капитан. — Вам большой привет от ваших друзей Завгороднего и Червинского. Они желают вам доброго и скорого выздоровления, помнят вас и любят.

Елецкий едва заметно вздрогнул и медленно обернулся к Бурко.

— Вы оттуда? — без удивления спросил так, словно продолжал давно начатый разговор.

— Ага, — Бурко назвал город, из которого прибыл, и добавил, протягивая короткопалую сильную ладонь, — разрешите представиться: капитан Бурко Василий Емельянович. Вот мое удостоверение. Это чтоб сразу снять у вас другие вопросы. — Он протянул Елецкому документ, и тот внимательно его прочитал, закрыл и вернул владельцу.

— Чем могу служить, Василий Емельянович? — Елецкий произносил слова как бы с натугой, глуховато, со множеством шипящих звуков. — Какая нужда привела вас ко мне?

— Ежели вы не возражаете, давайте сразу внесем ясность, — Бурко оглянулся и вдруг заразительно засмеялся, но, заметив недоуменный взгляд Елецкого, быстро добавил: — Антон Ильич, извиняйте, улыбнитесь, коли можете, а то меня сейчас отсюда попрут в три шеи и с барабанным боем, как последнего проходимца.

Елецкий усмехнулся, слегка обнажив беззубые голые десны, с интересом взглянул на капитана, и тут же они услышали высокий, с начальственными нотками голос главного врача, подходившего к ним:

— Встретились… однополчане? Так, кажется, вы называетесь?

Бурко вскочил, поднялся и Елецкий, опираясь на палку.

— Как себя чувствуете, Антон Ильич? — главврач властно взял Елецкого за запястье и вынул из жилетного кармана часы на золотой цепочке. Щелкнул крышкой и после небольшой паузы отпустил руку. — В норме… Н-ну-с, — он строго посмотрел на Бурко и погрозил ему пальцем. — Помните, никаких отрицательных эмоций. Если, разумеется, вы ему настоящий товарищ. Отдыхайте… Антон Ильич, перед обедом прошу пожаловать.

— Слушаюсь, Борис Евгеньевич, — Елецкий склонил голову и при этом пытливо, искоса глянул на Бурко, который, словно мальчишка, снизу вверх смотрел на строгого доктора и всем своим видом излучал готовность сию минуту бежать и исполнять его любое, даже самое невозможное желание.

Главврач коротко поклонился и, заложив руки за спину, неспешно направился вдоль мраморной балюстрады к другим больным.

Бурко шумно выдохнул воздух и облегченно плюхнулся на скамейку. Расстегнул воротник мундира и покрутил борцовской шеей. Потом кинул рядом со шляпой Елецкого свою пропыленную, выгоревшую фуражку и вытер ладонью лысину.

— Что, чуть не влипли? — понимающе улыбнулся Елецкий. — Ладно, давайте к делу. Я ведь чувствую, что вы примчались сюда с фронта не только передать мне привет от Саши Завгороднего. Кстати, как он там?

— Секретарствует, — коротко ответил Бурко и, помолчав, добавил: — Добре помогает нам. Но есть несколько вопросов, на которые и он, к сожалению, не может ответить. Вы уж извиняйте, что пришлось заняться таким маска­радом.

— Служба, понимаю, — кивнул Елецкий, садясь так, чтобы обеспечить себе обзор за спиной капитана. — А вы туда смотрите, — он ткнул большим пальцем себе за спину. — У нас тут такие сестрички, что все разведки мира бледнеют.

— Значитца, о деле… Только я вас попрошу, Антон Ильич, вы вправду постарайтесь не шибко переживать. Вопросы ж наверняка будут нелегкими, сами чуете… Извиняйте, у вас тут как, вагон для курящих?

— Сделайте одолжение. Сам бы закурил, да запретили. Категорически… Здесь все — категорически… — он закашлялся, выхватил из пижамного кармана платок и прижал к губам.

Бурко виновато спрятал пачку папирос, но Елецкий протестующе замахал рукой, сплюнул в платок, нервно смял его и затолкал обратно в карман.

— Да курите вы себе на здоровье, пусть хоть разок здесь здоровым мужиком запахнет… Не возражаете, если мы потихоньку пройдемся?.. Ну, выкладывайте, что там у вас по моей части.

Бурко, стараясь избежать ненужных деталей, пересказал суть событий последних дней, коих был участником, и, подводя итоги, вынул из бумажника фотографию Тарантаева. Протянул Елецкому.

Антон Ильич двумя пальцами, с заметной брезгливостью взял фото, отодвинул на вытянутую руку, как дальнозоркий человек, долго молча рассматривал и, возвращая ее Бурко, коротко сказал, как о постороннем предмете:

— Цыган…

Они медленно шли по пустынной аллее, и Елецкий так же медленно, словно подбирая слова, рассказывал о подготовке партизанской базы, формировании отряда. Бурко показалось, что он нарочно оттягивает время, когда придется заговорить об аресте и допросах в гестапо. Понимая, как болезненно должен переживать это событие Елецкий, Бурко не торопил его, не подталкивал вопросами.

Неожиданно Елецкий остановился, чуть запрокинул голову и, глядя прищуренными глазами в белесое, безоблачное небо, сказал как бы с сожалением:

— Хорошо здесь, тихо… А что, Василий Емельянович, здорово почувствовать хоть на короткое время эту тишину?.. Вы уж, поди, забыли, что небо может быть таким прозрачным и мирным?

Бурко сокрушенно покачал головой, продолжая думать о том, что время утекает с немыслимой быстротой, и идентичность Тарантаева с Цыганом — это хоть и нужная, но всего лишь малая деталь в затянувшемся расследовании, а впереди еще великая масса неясностей, и сейчас, пожалуй, только Елецкому можно не торопиться.