Джулия Джонс - Чародей и дурак

• Название: Чародей и дурак
• Автор: Джулия Джонс
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-01596-4

Настал последний час — час войны и предательства, час мучительного выбора — час, когда Добро и Зло сойдутся в последней битве. Настал час, когда исполняется таинственное пророчество. В неприступной твердыне Брен плетет свои черные сети безумный король — убийца Кайлок. Но посланный пророчеством воин Света, юный Джек, уже познал свое предназначение. Скоро эти двое встретятся в поединке, исход которого способен изменить закон самой Судьбы…

---

— В ближайшее время он вам не понадобится, — сказала Мелли, кладя меч плашмя на стол.

— Мелли…

Она прервала его поцелуем.

— Поедим позже. Еда все равно холодная — может подождать еще немного. — То, что началось на лестнице, нуждалось в завершении — по крайней мере для нее. Герцог, кажется, уже получил свое удовольствие. Она стиснула его пальцы. — Проводите меня в спальню.

Глаза герцога не уступали его клинку. Он взял Мелли за руку — не слишком нежно.

— Что ж, не стану заставлять даму ждать.

Она первая увидела убийцу. Он стоял за дверью, держа нож у груди. Мелли закричала. Герцог одной рукой толкнул ее вперед, а другую протянул к мечу — но меча не было. На это ушла всего лишь доля мгновения, но и этого оказалось довольно. Рука у злодея была быстрой, а нож — длинным. Он полоснул герцога по горлу. Миг — и все было кончено.

Мелли кричала во всю мочь. Она узнала убийцу: это был Трафф, наемник Баралиса. После этой последней вспышки ясность рассудка покинула ее. Дальше она уже ничего не помнила. Кроме Таула. Рыцарь пришел — он ничего уже не мог исправить, но ее он спас. Таул никогда ее не оставит. Ей не нужен был рассудок, чтобы это знать, — она знала это сердцем.

Мелли качалась взад и вперед. Вперед, вперед, вперед.

Водяные часы повернулись еще на одно деление. Через минуту исполнится месяц. Месяц, как она вдовеет, месяц, как скрывается. Месяц, как кровь не показывалась из ее лона.

В тот день они не просто обвенчались, но стали мужем и женой. Брак все-таки осуществился, и только она одна в Обитаемых Землях знала об этом. Но недолго ей оставаться в одиночестве. Рука Мелли бережно охватила живот. В последний раз ее кровь показалась там, на ступеньках, ведущих в комнаты герцога. Кровь разрыва, а не месячных. И с тех пор — ничего.

В ней растет дитя — дитя герцога и его наследник, если это мальчик. Мелли растопырила пальцы, чтобы прикрыть весь живот. Как-то город Брен воспримет эту весть? Ответ не заставил себя ждать. Ее попытаются опорочить — заявят, что ребенок не от герцога или что она зачала его до брака. Ложь и клевета обрушатся на нее — ведь многие и так уже считают ее соучастницей в убийстве. Ну и пусть. Единственное, что имеет теперь значение, — защитить эту новую жизнь.

Дитя родится через восемь месяцев, и она охранит его — всеми силами тела и души, всей своей жизнью. Она забрала у герцога меч и украла его судьбу — это испытание послано ей в искупление.

Мелли встала и положила руку на водяные часы, накренив конус. Они пробили следующий час преждевременно — если бы и все остальные часы шли так быстро. Ей не терпелось произвести дитя на свет.

Если это будет девочка, она разделит власть с Катериной. Если будет мальчик — он заберет все.

I

— Опостылело мне бегать по улицам в поисках работы, Грифт. Мозоли мне прямо житья не дают.

— А сколько у тебя на ногах мозолей, Боджер?

— В последний раз я насчитал четыре штуки, Грифт.

— Ну тогда придется побегать еще малость. Счастливое число — пять, а не четыре.

— Какое же может быть счастье в пяти мозолях, Грифт?

— Мужчине с пятью мозолями не грозит бессилие, Боджер.

— Бессилие?

— Да, Боджер. Эта напасть поражает только тех, кто мало ходит пешком.

— Но капеллан говорил, что от бессилия можно излечиться, лишь проведя ночь в молитвенном бдении.

— Может, и в бдении, да только не в молитвенном. Бдение бдению рознь. — Грифт многозначительно покачал головой, и Боджер кивнул ему в ответ.

Приятели шли по улице в южной части Брена. Было позднее утро, и накрапывал дождь.

— А все-таки нам повезло, Грифт. Нас всего лишь выгнали — а могли высечь и в тюрьму посадить.

— Да, Боджер. Напиться на посту — это не шутка. Мы дешево отделались. — Грифт остановился, чтобы соскрести лошадиный навоз с подошвы. — Они могли бы, конечно, уплатить нам жалованье за месяц вперед, прежде чем выкидывать на улицу. Теперь нам и поесть не на что — не говоря уж о том, чтобы купить лошадей и вернуться назад в Королевства.

— Ты же сам и потратил все наши деньги, Грифт, — на эль.

— Что поделаешь, Боджер. Без эля тоже не жизнь. Хоть ложись и помирай. — Грифт обезоруживающе улыбнулся. — Ты еще спасибо мне скажешь, Боджер. А работу мы найдем, не сомневайся. Через две недели свадьба Катерины и Кайлока, и чего только не подвернется для таких умельцев, как мы с тобой.

— Никто нам работы не даст, Грифт. Лорд Баралис теперь почитай что правит городом — и всякий, кто нам поможет, рискует своей шкурой. — Боджер плотнее запахнулся в плащ. Он терпеть не мог дождя — от влаги у него волосы вставали дыбом. — Надо сделать так, как я говорю: уйти из города, перевалить через горы и вступить в высокоградскую армию. С тех пор как Кайлок убил халькусского короля, Град принимает всех и каждого. Всякий, кто хочет сражаться за них, получает пять медных монет в неделю, новенький панцирь и вдоволь козлятины.

— Если мы примкнем к Граду, Боджер, то окажемся на побежденной стороне, — заверил, сплюнув, Грифт. — Понятно, что северные города так и кипят от злости — но Брен и Королевства никогда еще не были так сильны, как теперь. Кайлок за последние три недели занял почти весь Восточный Халькус. Вся страна, можно сказать, принадлежит теперь ему. И кто знает, где он остановится.

— Я слыхал, он хочет поднести Халькус Катерине как свадебный дар, Грифт.

— Что ж, после гибели короля Хирайюса это труда не составит.

Боджер медленно покачал головой:

— Страшное дело, Грифт. Шатер для переговоров — священное место.

— Для Кайлока нет ничего святого, Боджер.

Боджер, собравшись кивнуть, увидел вдруг в толпе знакомую фигуру.

— Эй, Грифт, гляди-ка — не юный ли Хват вон там? — И Боджер, не дожидаясь ответа, ринулся вперед с громким криком: — Хват, Хват! Постой!

Хват оглянулся. Его послали по важному делу и строго-настрого наказали не мешкать, но не мешкать Хват не мог, а звук собственного имени был ему слаще музыки. Он сразу узнал крайне несхожих друг с другом Боджера и Грифта — мокрых, несчастных, потрепанных и, что тревожнее всего, трезвых, как городские стражники. И куда только катится мир?

Боджер бежал к нему, расплывшись в улыбке.

— Как ты, дружище? До чего я рад тебя видеть! Мы с Грифтом до смерти за тебя беспокоились после той ночи…

— Той ночи, когда мы расстались, — прервал Грифт, бросив Боджеру предостерегающий взгляд.

Хват осторожно высвободился из паучьей хватки Боджера, одернул камзол, пригладил волосы и молвил с легким поклоном:

— Всегда счастлив вас видеть, господа.

— Твоя потеря все еще причиняет тебе страдания? — многозначительным шепотом спросил Боджер.

— Потеря? Какая потеря?

— Потеря твоей нежно любимой матушки. Ты, бывало, все свое время проводил в часовне, молясь за упокой ее души.

Плечи Хвата мигом поникли, спина сгорбилась, рот растянулся в плаксивой гримасе.

— Я по-прежнему горюю о ней, Боджер, — сказал он, но скорбные лица Боджера и Грифта заставили его почувствовать стыд. Скорый не похвалил бы его за то, что он упоминает имя матери всуе. Воры очень сентиментально относятся к своим матерям. Сам Скорый так любил свою мать, что назвал один из самых знаменитых своих приемов ее именем: Диддли. Этот бесконечно искусный прием избавлял человека от ценностей, которые тот носил вблизи от сокровенных органов. Как видно, от матушки Диддли в свое время тоже ничто не могло укрыться. Хват еще не поднялся в своем мастерстве до головокружительных высот «диддли», да и не слишком к этому стремился.

Чувствуя легкую вину за то, что он так долго водил этих стражников за нос, и нешуточную вину за то, что из-за него они оказались на улице, Хват решился сделать им предложение.

— Если вы нуждаетесь в пристанище, горячей еде и согласны послужить одной знатной даме, могу указать вам такое место. — Произнеся это, Хват понимал, что Таул еще задаст ему за такое самоуправство. Чувствительная совесть его погубит.

— Что это за место? — сразу заинтересовался Грифт, не спросив, однако, о какой даме идет речь.

Хват поманил к себе пальцем обоих стражей и едва слышным шепотом назвал им адрес убежища.

— Постучите трижды в дверь и скажите тому, кто ответит, что принесли улиток. Скажите, что Хват вас прислал. — Ну вот, дело сделано. Придется Таулу либо принять этих двоих, либо убить их. Стремясь избавиться от этой беспокойной мысли, Хват поспешно сказал: — А теперь мне пора. Надо доставить письмо во дворец.

Он хотел уйти, но Грифт схватил его за руку:

— Не будь дураком, Хват, не суйся во дворец. Если попадешься Баралису, тебя разве что сам Борк спасет.

Хват поправил рукав и отвесил поклон.

— Спасибо за совет, Грифт, я его запомню. Увидимся позже. — И Хват затерялся в толпе, как это умеют только карманники.