Галина Петреченко - Рюрик

• Название: Рюрик
• Автор: Галина Петреченко
• Издательство: Флокс
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-87198-064-3

Исторический роман Г. Петреченко «Рюрик» освещает жизнь первого великого князя Древней Руси (IX в.) и повествует о событиях, непосредственно связанных с борьбой христианской религии с язычеством. Роман рассказывает о жизни варягов-руси до прихода на Русь в первые годы после их переселения к нам в процессе становления русской государственности.

Роман был впервые издан издательством «Флокс» в Нижнем Новгороде в 1994 г. и вызвал широкий интерес у читателей. Международным фондом «Культурная инициатива» с подачи Информационного центра «Сорос — Нижний Новгород» роман рекомендован для обязательного прочтения студентам 1-го курса вузов России и СНГ и учащимся 8-х классов общеобразовательных школ по программе «История России», а также учащимся 10–11-х классов по программе «Литература России XX века».

---

Фотий, плача, смотрел в небо и видел, как набегавшие облака несли с собой грозную, черную тучу.

«Приняла!.. Слава тебе. Богородица!» — потрясенный, подумал он и глянул на толпу.

— Поднять ковчег! Богородица Преславная услышала наш зов и вняла нашим мольбам! — крикнул, придя в себя, Фотий и убежденно добавил: — Теперь буря разметает их суда!..

Эхо

Хоть затыкай уши и завязывай очи: куда ни ткнись, всюду только и глаголят об Аскольдовом походе к грекам. И даров-то — во! — сколь навезли, и каждый дружинник теперь тако богат, яко византийский купец, а Аскольд с Диром — ох, батюшки, яко цари. И теперь Киев — самый славный город! И глаголят, и глаголят с утра до ночи, изо дня в день, да не одно и то же, а каждый раз что-нибудь свеженькое добавляют и удивляются без конца и края.

Не устоял Новгород: забурлил, раззадорился. «Неужто правду сказывают?» — вопрошали спокойные. «Неужто много навезли?» — вопрошали завистливые. «Неужто мы не сможем так же?..» — вопрошали сильные телом…

Затуманились и новгородские бояре. «Оголится Рюрикова дружина не сегодня, так завтра. Сбегут от больного синеголовые», — сетовали они и думу думали с Гостомыслом в его просторном новгородском доме.

Седой, длиннобородый, узколицый Полюда после долгого молчания глухо спросил:

— Неужто прыткий Аскольд не доганулся с греками ряд о торговле заключить?

— Не доганулся, — хмуро ответил Гостомысл, глянув из-под лохматых бровей на посла. — Или… вести до нас не те долетели…

— Жадность обуяла, — пояснил Власко. — Да и не с кем было торговаться: ни Михаила, ни Варды в городе не было, — тихо сказал он, наблюдая за поведением именитых словен.

— С Фотием мог бы, — пробубнил Домослав, искоса глянув на Власку, но обходя почему-то взглядом посадника.

— Ладно, не о том речь ведем, — отмахнулся Гостомысл от послов. Рюрикова дружина тает, — хмуро объявил он и с досадой выкрикнул: — Вчера ночью еще одна ладья исчезла. Что делать будем? — растерянно спросил он бояр. — Ежели дружина Рюрика вся разбежится, то Аскольд захватит Новгород и… — Он не закончил свою мысль, а только посмотрел на знатного полочанина.

— …Тако же разорит и его, яко Царьград, — добавил Золотоноша, поняв и приняв суровую правду посадника.

— Да! — подтвердил зло Гостомысл, пряча свой колючий взгляд от настороженного взора Власка. — Да… — в раздумье протянул он еще раз и больше не стал ораторствовать.

Бояре зашумели, зашевелились, но высказывать свои горячие думы пока не решались. Они смотрели на первого знатного посла посадника и, видя его затаенное молчание, поняли, что вопрос о хвором князе варягов не такой-то легкий и решить его одной шумной бранью здесь, на совете, видимо, непросто. Они ерзали на своих местах и ждали, когда же самый умный из них заговорит. Но самый умный из них упорно молчал.

Полюда бросил долгий пытливый взгляд на посадника, затем на Власку.

— Что скажешь, Лешко? — Гостомысл вдруг улыбнулся старейшине кривичей. — Довольны ли кривичи своею дружиною? — Он уже справился с нахлынувшей было яростью и решительно, властно повел совет старейшин по нужному руслу.

— Довольны! — ответил Лешко, набычившись, ожидая, видимо, смеха, но всем было не до того. Бояре смотрели на кривича и вроде ничего особенного от него не ожидали. Тогда Лешко набрал полную грудь воздуха и решительно предложил; — Объяви-ка, Гостомысл. Рюрика великим князем Северного объединения словен!

И старейшина кривичей неожиданно дернул плечами, будто защищаясь от последовавшей за его словами бури негодования.

Все ахнули и резко обернулись в сторону Лешка.

— Ты что! Во своем уме? — закричали враз бояре. — Чего придумал! возмущались они, но не так зло и горячо, как обычно, а больше по привычке. Они крутили головами и выжидаючи поглядывали на посадника.

Гостомысл ошеломленно молчал. Тогда Лешко встал со своей беседы и шумно вздохнул, раздув широкие ноздри:

— Не присиливайте! — грозно сказал он, подняв обе руки вверх, и прикрикнул: — Меня примучивали столь лет назад, а теперь спрошаете, во своем ли я уме? Во своем, во своем, — громко ответил он на свой вопрос и снова поднял обе руки вверх. — Слушайте, бояре, что я молвити буду! — перебил он последние всплески крика советников.

Бояре послушно закрыли рты, покрутили бородами и, насупившись, уставились на знатного кривича.

— Вопреки зазнайству Аскольда надо возвеличить Рюрика и тем сохранить его силу, — убежденно заявил Лешко и пояснил боярам свою думу: — Не то остальные князья почуют себя обездоленными и ринутся на грабежи. Начнется лихое соперничество, — продолжал он и горько завершил: — И тогда от нашей земли ничего не останется. Вот и вся недолга. — Лешко нахмурился. шумно выдохнул, глянул в тревожное и в то же время, как ему показалось, довольное лицо Гостомысла, перевел взгляд на растерявшихся бояр и уселся на свое место.

Гостомысл не отрывал любовного взора от Лешка согласно кивал на каждый его скупой довод и хотел, чтоб кривич высказался побольше и поубедительнее. Но Лешко сказал как мог и сколько мог, и это стоило ему большого труда,

— Да… — в раздумье протянули бояре, вняв речи знатного кривича, и приуныли.

Спокойно колыхалось пламя свечей, освещая гридню главы союза словен. Спокойно смотрел на главу союзных словен Полюда.

— Да будет Рюрик великим князем объединенных словенских земель? — тихо спросил бояр Гостомысл, боясь, что в них вновь разгорится гневом тщеславный огонь мятежных душ.

«Ox, как надо уберечь проснувшийся рассудок этих кичливых корыстолюбцев, не то, гляди, снова бороды до потолка вскинут», — тревожно думал он, поглядывая на притихших бояр.

Бояре действительно притаились почему-то, прижались друг к другу и нерешительно, но трижды проворчали:

— Да будет так…

* * *

А через десять дней теплым вечером на громадной поляне возле стен нового Новгорода собрались все его жители и поредевшая дружина Рюрика.

Большинство новгородцев с любопытством и доброжелательно ожидали начала действа. Они громко переговаривались, смеялись, толкались, пробираясь поближе к центру поляны. А где-то по краям толпы кучками стояли затаенно несмирившиеся словене и крутили в головах все ту же хлесткую думу: «Неужто сами себе не можем главу найти? Все по чужим умам и секирам страдаем?» Они вспоминали жестокую расправу варяга над Вадимом Храбрым и хмуро, исподлобья взирали на Рюрика.

Князь был при всех боевых доспехах. В мелкой финской кольчуге, серебряном шлеме, при секире и мече величественно восседал он на своем сером коне. Суровое лицо и неподвижность осанки делали его похожим на римскую скульптуру. Но посвящение в великие князья, как видно, не волновало и не радовало Рюрика. «Надо! Это кому-то надо!» — грустно думал он, но где-то в глубине души тлело удовлетворенное тщеславие. Разум же его упорно кричал другое: «И это мое новое Звание не спасет от распада дружину! Все равно звериные законы грабежа и разбоя сильнее любого добра, содеянного человеком. Моим лихим дружинникам тоже нужны лихие набеги и чужое богатство, а я хвор и слаб, как никогда», — терзал себя князь, но не мог найти в Себе силы отречься от нового наследственного звания.

Он оглядел поляну и как наяву увидел знакомый ритуал. Вот сейчас выйдет в центр поляны Гостомысл, вынесет на льняном полотенце венок из можжевеловых веток и произнесет речь перед людом, а потом попросит его сойти с коня и наденет этот венок ему на голову. Так и есть. Гостомысл, разодетый в парадные меховые одежды, торжественно ступал по поляне, встал точно в ее центре и, держа на длинном белом льняном полотенце можжевеловый венок, начал речь перед народом:

— Мы, объединенные северные племена: Меря, Весь, Кривичи, Дреговичи, Ильменские словене, Финны и Русь-варязи решили объявить варяжского князя Рюрика своим великим князем, а город Новгород, в котором сидит он, наречь стольным городом, — величественно, медленно изрек новгородский посадник и, чуть-чуть переведя дух, уверенно продолжил: — Многие лета знаем мы его! Много добрых дел сотворил Рюрик для нас, — громким, но старческим уже голосом произнес Гостомысл и оглядел народ. Гула неодобрительного нигде не было слышно. — С его приходом не беспокоят нас норманны, не лютуют булгары, мадьяры и другие соседи, — продолжал Гостомысл. — С его приходом появились на земле нашей новые города да крепости и стал вершиться правый суд, напомнил Гостомысл и оглядел толпу еще раз: кое-где мелькнули светлые взгляды, улыбки. — Так пускай князья малые, что сидят во других наших городах и держат для охраны наших краев дружины, будут подданы князю великому Рюрику и будут верны его наказам, — объявил Гостомысл народу волю бояр. — Так пускай весь народ чтит князя великого Рюрика заморского! торжественно выкрикнул Гостомысл и повернулся к варяжскому князю.