Корнелл Вулрич - У ночи тысяча глаз

• Название: У ночи тысяча глаз
• Автор: Корнелл Вулрич
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Триллер
• Год: 1996
• ISBN: 5-218-00100-7

Критики считают американского писателя Корнелла Вулрича Эдгаром По XX века. Он автор произведений мистическо-детективного характера на темы страха и отчаяния, действие которых происходит в мире контролируемом дьявольскими силами.

В романе «У ночи тысяча глаз» мастер «черной серии» продолжает тему оккультизма — мира тайн и загадок, с человеческой тоской, чувством одиночества и страха.

Перевод с английского В. Б. Постникова.

---

На дворе стемнело. Тонкий полумесяц света сиял вокруг трубы — там, где она уходила в пол. Не более кусочка остриженного ногтя. Если не считать этого света, комната оставалась темной. Они и друг друга-то едва видели. Рука Доббса вычерчивала в темноте крошечные крючки и палочки. Он на всякий случай отклячил мизинец, чтобы чувствовать, когда заканчивается страница блокнота.

В семь сильно заскребли ложкой, опустошая какую-то кастрюлю. После этого до половины восьмого иногда раздавался звон посуды. Затем она загремела, видно, собрали вместе несколько предметов сразу и отнесли куда-то. Со страшной силой полилась вода, и звон посуды смешивался с сопровождавшими его всплесками и бульканьем, а иногда и заглушался ими. Затем с посудой покончили, вытерли и с глухим стуком поставили на место.

Последовал новый период тишины. Рука Доббса праздно лежала, лишь изредка он бросал взгляд на фосфоресцирующие стрелки часов у себя на запястье.

9.12 — мужчина кашлянул.

9.14 — зашелестела газета.

9.16 — выбили трубку.

9.17 — скрипнул стул.

9.19 — снова полилась вода, на сей раз где-то дальше. Рука Доббса поднялась в темноте и потянула за воображаемую цепочку. Сокольски рассудительно кивнул.

9.20 — на пол упала туфля.

9.20 — за ней последовала другая.

9.21 — просачивание света у основания трубы прекратилось.

9.22 — заскрипели пружины кровати.

9.24 — они заскрипели еще раз, но уже гораздо легче, как будто человек устроился поудобней.

За сим ничего не последовало. Ночь шла своим чередом. В полночь Сокольски сменил Доббса.

Он слушал только тишину. Тишину в комнате спящего.

— Уже двадцать четыре часа, лейтенант. И еще никто и близко к нему не подходил. Он просто приходит домой, спит, уходит, снова приходит и снова спит. До нас лишь доносится фоновая музыка, мы даже не слышали звука его голоса. Ни один человек не появился, ни одна живая душа.

— Кто-то появится. Кто-то непременно должен объявиться.

— Еще ни одну комнату подобным образом сроду не прослушивали. Я не выходил на улицу уже несколько часов. Доббс приносит нам еду, когда я его сменяю. Я ем с наушниками на голове.

— Смотрите, чтобы наушники у вас не остывали. Не снимайте их. Просто слушайте. А если слушать нечего — ну что ж. Регистрируйте скрип каждой половицы, каждый писк мыши посреди ночи!

— Откуда такое счастье — мышь! Это бы хоть внесло какое-то разнообразие. Их нет, нам и слушать-то нечего.

— Мышь вам обязательно будет, Сокольски. Только без длинного хвоста.

Глава 11 Ожидание: прощание с солнцем

Шон возвращался к дому после инспекционного обхода со старшим, ответственным за его охрану. Пополуденный свет горел медью на западе, зажигая стекла окон, выходящих в сад, и каждое дерево, каждая точка, как и сами люди, отбрасывали длинные синеватые тени, тянувшиеся в другую сторону, на восток. Будто указатели направления в ночи.

Перед львами у входа они остановились попрощаться.

— Систему разработал сам Макманус, — докладывал полицейский. — Дом взят в кольцо, тремя отдельными цепями. Дорога, которая подходит сюда, перекрыта с обеих сторон. Проезд закрыт для всех средств передвижения, по дороге курсирует патрульная полицейская машина. По границе поместья создана цепочка секреток. Вы их не увидите, если не попытаетесь нарушить права владения. На самой территории я расставил наблюдателей по всем стратегически важным точкам, какие следует прикрыть. Скажем, вон там сзади, где деревья…

— Да, эти деревья не давали мне покоя, — признался Шон. — Я и сейчас все думаю о них.

— Можете о них забыть. Через них никто не сможет пробраться незамеченным. Там его обязательно остановят. Люди расставлены на расстоянии видимости друг от друга. Они вооружены, и им дан приказ стрелять, если что-то движется, а уж потом разбираться, во что они стреляли. Далее. Как только стемнеет, я выставлю караул перед домом, два человека будут ходить всю ночь под самыми стенами, встречаясь перед фасадом и за домом. Так что, как только полностью стемнеет, не выходите из дому без предварительного предупреждения, а то вас ненароком случайно продырявят. Что может быть надежнее? Мы ничего не упустили?

— Абсолютно, — согласился Шон. — Когда за что-нибудь берется Макманус, то делает все на совесть. Не забудьте о сигнале, если вдруг что-то случится внутри дома.

— Круги света за окном. Неважно за каким. Мы смыкаемся двойным строем с пистолетами наготове. Я буду там, где вам показал, всю ночь… Кто-то выходит из дома.

— Хорошо, возвращайтесь, — поспешно сказал Шон.

Стекло парадной двери раскрасилось медным блеском, она открылась, и появилась Джин без пальто, поддерживавшая под руку отца. На его плечи было накинуто пальто «в елочку», болтались пустые рукава.

Шону на мгновение показалось, что они подумывают, как бы удрать из дома, и он поспешно поднялся по ступеням им навстречу с полураспростертыми руками, готовый загородить дорогу и вернуть их обратно в дом.

— Куда это вы?..

— Он… Ему захотелось посмотреть на заходящее солнце, — объяснила она.

— Попрощаться, — грустно прошептал он, — прежде чем оно сядет.

Шон бросил взгляд в сторону, как будто не в силах ничего уразуметь, при повороте лицо его стало оранжевым. Недавняя передышка — беседа с сослуживцем, — как ни была коротка, восстановила его собственную психику чуть ли не до нормы, и ему понадобилась секунда или две, чтобы вновь уловить зловещий смысл, который Рид вкладывал в свои слова.

— Оно снова взойдет зав…

— Только не для меня. Это мой последний взгляд. Я его больше никогда не увижу.

Шон посмотрел на Джин. «Пусти его», — как бы сказала она, умоляюще склонив голову.

— Ну что ж, — согласился он, — идите сюда. Его хорошо видно с газона перед домом.

Он взял Рида под руку, помогая Джин поддерживать его.

— Нет, — возразил Рид. — Там, за домом, есть холмик… Ты не забыла, Джин? Если мы поднимемся на него, значит, мое прощание с солнцем продлится дольше. Оттуда открывается такой простор!

— Но это же довольно далеко от дома, разве нет? Ты уверен, что справишься?

— Дайте мне сходить туда, — жалобно захныкал Рид. — Дайте мне сходить туда и посмотреть закат. Я смогу добраться туда, если вы оба мне поможете. Не лишайте меня удовольствия.

И снова она подала Шону знак, что надо ублажить человека.

— Ну что ж, — опять согласился Шон.

Они провели его наискось по ровно подстриженной мягкой лужайке, пока она не закончилась. Дом остался далеко позади, и в каждом его окне полыхал костер. Затем с трудом стали подниматься по пологому склону, здесь земля была уже грубее. Из них троих он, что называется, из кожи лез вон, устремляясь вперед, его ноги зачастую совершали пустые движения, и, несмотря на усилия, им не удавалось сколько-нибудь продвинуться. Ни дать ни взять гусеница, у которой нет хорошего сцепления.

— Скорее, — настаивал он. — Оно становится все краснее. Когда солнце так низко, оно движется очень быстро.

— Не волнуйся, успеем, — успокаивала она.

Они обогнули деревья, которые не нравились Шону, деревья, казавшиеся совершенно безжизненными. Никому и в голову не придет, что там кто-то может прятаться. Всюду лишь темные зубцы теней, будто вилы, по всей земле.

Однако солнце их опережало, оно опускалось гораздо быстрее, чем поднимались они. Абсолютно точная окружность его расплющилась, столкнувшись с линией горизонта, как воздушный шар, который опускается на землю, а потом садится на нее, все тяжелея и тяжелея.

Оно уже превратилось в обрезанное полушарие, окрашивающее в кровавый цвет собственной субстанции жизни все вокруг: их руки, лица, землю у них под ногами и даже небо в непосредственной близости от них. Казалось, у солнца произошло кровоизлияние.

Затем кровь стала свертываться, стекая в никуда. Теперь уже над вершиной холма, на который они с таким трудом поднимались, был виден только верхний ободок, похожий на ятаган.

— Нет, оно еще не село, — заспешил Рид, тяжело дыша, будто от встречи со светом зависела его жизнь. — Его скрывает холм. Когда мы поднимемся на вершину, оно еще немного посветит.

Извиваясь между ними, он изо всех сил рвался вперед, словно ускорить их подъем могли именно движения его тела, а не работа их ног.

И вот наконец они добрались до вершины. Не такая уж и высокая, она оказалась достаточно высока, чтобы на закате скрыть от их взглядов уходящее в землю солнце. Растерзанный солнечный шар был вырыт из могилы, снова стал видимым во всей своей круглой целостности. Он отбрасывал медно-золотое сияние прямо им в глаза, и на мгновение оно их чуть не ослепило.

Шон, болезненно прищурившись и слегка отвернувшись от этого ослепительного блеска, увидел, как, закрыв глаза, Рид, счастливый, так и подался ему навстречу, дыша его светом и омывая в нем лицо, будто все, что излучало солнце, наполняло его жизнью. Впрочем, ведь так оно и есть, вынужден был признать Шон.