Ольга Онойко - Море Имен

• Название: Море Имен
• Автор: Ольга Онойко
• Жанр: Фэнтези

Студент-отличник Алей Обережь находит работу в IT-компании. Под договор о неразглашении подпадают не только коммерческие тайны.

---

— Да посиди еще, — противореча самому себе, сказал Сон.

— Нет, никак. Тороплюсь, — Обережь поднялся и с улыбкой развёл руками: — Ко мне девушка в гости прийти должна, а у меня срач до потолка.

Юла выпрямила спину и поджала губы. Зелень помертвела.

— А-а, — сказал Сон, не глядя, — ну это дело хорошее. Счастливо там.

«Надо отпуск попросить на время экзаменов, — думал Алей, шагая к метро, — а то никаких нервов не хватит. Так, две курсовые сделаны, ещё две осталось… в воскресенье одну добью».

Потом он подумал, что фильтр надо перенастроить — он работает почти вхолостую. В распечатке на сорок листов отыскалась одна-единственная несчастная ловушка, а кроме того, Алей готов был поклясться, что файл создан здесь, а не в какой-то другой параллели.

Сама по себе ловушка не представляла опасности, тем более — затерянная в глубинах спамерских файлов, участь которых в любом случае была незавидна: их выкидывали из индекса. Даже оказавшись в осмысленном документе, ловушка не могла натворить особых бед.

Она всего лишь увеличивала риск.

«Язык, — цитировала Осень кого-то из маститых гуманитариев, — инсталлирует в мозг образ мироздания… Мы мыслим стереотипами, устойчивыми образами, заученными фразами. Это нормально. Наш мозг не способен постоянно обсчитывать всю информацию, поступающую с рецепторов. Невозможно каждую секунду воспринимать реальность как совершенно новую. Стереотипы — это конспект мира, разметка, которая помогает в нём ориентироваться. Частотные запросы к поисковым системам — квинтэссенция такого конспективного мышления. Они создают образ абсолютно понятной материальной вселенной. А семантическая ловушка разрушает гладкое, простое течение слов. Помимо сознания она вкрадывается в память как вирус и открывает доступы, которые по умолчанию закрыты».

Чем больше ловушек застревало в памяти юзера, тем выше были его шансы заметить отличие чужого документа от здешнего и вдуматься в эту чуждость — или даже увидеть в знакомом переулке материальный тоннель. Разрушительные последствия для психики в том и другом случае были почти равны.

Светел Тишин предполагал, что так можно не только калечить, но и лечить — хотя бы исправлять последствия. Только проверять эту гипотезу было слишком опасно, да и некому.

Алей надел наушники и спустился в метро, оставив все мысли на поверхности.

Против обыкновения, баба Медя не сидела на любимой скамейке; Алей даже удивился, а потом услышал её громкий голос и приметил, как она вдали за гаражами гуляет с внучкой.

Вечер выдался светлый, безмятежный и будто бы сладкий, как карамель. Меж тихих деревьев плыли солнечные лучи. У дверей подъезда лежала белая кошка и внимательно смотрела прозрачными ледяными глазами. Кошка была незнакомая и очень строгая с виду, Алей не рискнул с нею фамильярничать.

За дверями распахнулась темнота, почти непроглядная для привыкших к солнцу глаз. На одном дыхании взбежав на этаж, Алей едва не налетел на брата.

Иней сидел на полу у дверей квартиры, руками и ногами обняв школьный рюкзак. Он не повернул головы — так и смотрел в стену, безразлично и внимательно, как белая кошка.

«Вот те раз», — озадаченно подумал Алей. Он обрадовался, что Иней не остался сидеть взаперти в квартире Шишова: то, что мальчишка сам пришёл поговорить — хороший знак. Но сегодня он ждал Осень… Иней про неё ещё ничего не знал. Неудачные получались обстоятельства для знакомства, совсем неудачные. Хуже не придумать, чем просить девушку уйти. «Осень-то поймёт, — подумал Алей. — Но Иня… он же ко мне с горем своим пришёл, расстроенный весь, а тут чужой человек, да ещё и девушка. Он застесняется…»

Стесняться было чего даже на взрослый алеев взгляд. Неведомо, что взбрело в голову Шишову, где он нашёл такого косорукого цирюльника, но мальчишку не просто побрили как новобранца, а оставили, точно в издевательство, гнусную жидкую чёлочку. «Не замечу», — решил Алей.

Он покусал губу — и улыбнулся.

— Толстый! — весело сказал он. — Ты чего тут делаешь?

Иней перевёл на него взгляд.

Не был он толстым, даже пухленьким не был, но по сравнению с худым как кость старшим братом казался приземистым и коренастым. Алей в шутку обзывался Толстым, когда хотел немножко его растормошить. Иней мог так замечтаться, что ничего вокруг не видел и не слышал…

— Я со дня здоровья ушёл, — медленно ответил брат.

В раскосых глазах Инея точно тьма стояла. У Алея морозец подрал по коже.

— Ты хоть обедал? — спросил он как мог беспечно.

— Неа.

— Ну чего сидишь? — Алей отпирал дверь. — Пойдём лопать.

Иней помедлил, потом всё же встал и шагнул за Алеем. Он тащил рюкзак за лямку, и рюкзак бил по ногам. Иней будто не замечал этого.

— Разувайся, руки мой, — бодро велел Алей и шмыгнул в комнату.

С трудом попадая пальцами по кнопкам мобильника, он вызвал номер Осени. Та наверняка уже вышла из метро. Алей сознавал, что это непростительное хамство — вот так сейчас просить её «не приезжай», но приходилось выбирать меньшее из зол. Иней был не в порядке. Совсем не в порядке.

В ванной шумела вода.

«Осень поймёт», — мысленно повторил Алей, беспокойно барабаня пальцами по подоконнику. Какое счастье, что ИскИны не умеют обижаться…

«Аппарат абонента выключен или временно недоступен».

Алей тихо выругался.

«Она ещё в метро, — нервно сказал он себе. — Надо не забыть позвонить минут через пять», — и пошёл на кухню. По пути он случайно скользнул взглядом по зеркальной дверце шкафа и даже остановился: из зеркала смотрел мрачный, бледный как вампир тип с чернотой под глазами и кривой улыбкой. «Тьфу ты, горе луковое, — тоскливо подумал Алей. — Иньку надо успокоить, развеселить надо, а тут утешитель с такой мордой… как из гроба встал».

Пальцы уже дрожали. Это был плохой знак. Алей стиснул зубы и беззвучно застонал от безысходности. Что лучше сказать? Как поступить? Ещё и Осень вне связи. Он растерялся. Ещё немного, и он от волнения совсем перестанет соображать. «Да меня самого успокаивать впору, — Алей разозлился. — Тоже мне…»

Сердце неприятно колотилось. Чаще и чаще.

Шаркая, прошёл по коридору Иней — из ванной на кухню. Сел на стул.

«Стартовать цепочку, — подумал Алей, цепляясь за эту идею как утопающий за соломинку. — И… найти нужные слова. Только я же не знаю, сколько времени это займёт. Рехнуться можно… никто, наверно, не использовал предельный поиск для такого».

Не было времени.

Стараясь не смотреть на Инея, Алей направился мимо него к холодильнику. Открыл дверцу и застыл, уставившись внутрь. «Сейчас, — думал он, — сейчас сообразим…»

— Аля? — тихонько сказали рядом.

Алей выпрямился. Попытался улыбнуться: нервно дрогнули углы губ, но получилось. Совладав с собой, он с облегчением заметил, что выражение лица Инея переменилось. Теперь брат был хотя бы на себя похож, а не на кусочек бездны…

— Что, Иня?

— Ты пельмени варить будешь?

— Что?.. А! Нет, — Алей улыбнулся уже легче, — ко мне Поляна приходила, хавчика наготовила. Вот, борщ настоящий!

Иней внезапно рассмеялся — напряжённым, звенящим смехом сквозь слезы.

— Знаешь, чего баба Медя говорит? — сказал он. — Наш, говорит, Алечка в людях не пропадёт, он такой тощий (Иней, передразнивая бабку, произнес «тошшай»), худенький мальчик, что его каждому покормить хочется.

— Баба Медя скажет, — фыркнул Алей.

Он разлил борщ по тарелкам, поставил их в микроволновку и сел, облокотившись о стол. Руки всё ещё дрожали, пусть почти незаметно. Идея стартовать ассоциативный поиск так и не ушла: Алей по-прежнему не знал, что говорить.

— А нам оценки четвертные объявили, — сказал Иней.

— И как у тебя дела?

— У меня по математике тройка. А так всё пятёрки и четвёрки.

Алей задумчиво потеребил нижнюю губу.

Потом враз надулся и пригорюнился.

— Горе ты луковое! — с наигранным унынием сказал он и закатил глаза. — У тебя такой брат! Всю школу на доске почёта висел! А у тебя тройка по математике. Тьфу!

Иней опустил голову.

— В году четвёрка выходит, — виновато ответил он и вдруг вскинулся: — Аля, позанимайся со мной, а?

— Когда, летом?

— Ну да.

— Толстый, ты чего? — изумился Алей. — Летом надо отдыхать.

— Да ну… — неопределённо сказал Иней.

— Летом надо отдыхать и набираться сил, — наставительно сказал Алей. — А вот со следующего года чтоб никаких троек!

— Ага. Аля… — Иней моргнул, помялся; Алей наклонился к нему, — а меня перевести хотят в другой класс.

Алей на миг задержал дыхание. «Хорошо, что мне об этом Лёнька рассказал, — подумал он. — Всегда лучше знать заранее».

— Никто тебя не переведёт, — твёрдо заверил он. — Я сказал.

Иней вздохнул и умолк.