Леонард Гендлин - Перебирая старые блокноты

• Название: Перебирая старые блокноты
• Автор: Леонард Гендлин
• Издательство: Геликон»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1986

---

— Революция не окончилась, — проговорил он резким, чужим голосом, — кругом стон да плач, земля от крови побурела, гражданская война не утихомирилась, а мы с тобой детей заводить будем? Скажи, женщина, а у тебя есть жратва — ребенка досыта накормить?

Поняла Аграфена Суханова, что игра в любовь кончилась. И вспомнилось ей, как зимними холодными ночами Саша рассказывал о своей жизни, делился сокровенными мечтами, говорил, что собирается писать и что они непременно до самой гробовой доски будут идти вместе. Не стала женщина выть, проливать слезы, кричать, биться головой. Она тихо спросила:

— Когда в дорогу собирать?

— Денька через три.

— Ждать тебя?

Сузив белесые брови, сжав упрямые тесемкой губы, Фадеев твердо сказал:

— Нет! Ты свободна. У нас с тобой пути разные.

Прощание было коротким, почти бессловесным.

— Как сейчас помню, — с грустью поведала Аграфена Кондратьевна, — шел ливневый дождь, на улице мрачно, ни одного светлого обчачка. Через час дождь перестал, посветлело, выглянуло желто-оранжевое солнце. Уходя, Александр пронзительно крикнул:

— Не поминай лихом!

— И ушел в неизвестность, — продолжает вспоминать немолодая женщина. — Родила я дочь. Замуж не вышла. Хватит! Один раз обожглась. Всю жизнь он мне исковеркал. Повзрослев, Галочка стала допытываться: «Кто мой отец? Куда он делся?» Выдумала, что погиб. На его письма не отвечала. Ежемесячно, даже теперь, когда его нет, получаю денежные переводы. Сначала не хотела принимать, гордость не позволяла, стыдно было перед людьми, но победило упрямство Фадеева. Мы снова встретились через двадцать лет. Умолял показать дочь, хотел одним глазком на нее взглянуть, но я отказала. Для чего? Деньгами думал откупиться, не получилось…

2.

Выздоровевшего Фадеева направили в Кронштадт. Не хотели мятежные матросы сдаваться большевикам. В крови потопил комиссар Александр Фадеев свободолюбие русских моряков. Возмездие настигло его на льду Финского залива. Тяжелое ранение надолго пригвоздило молодого, самоуверенного большевика к больничной койке.

Московский комитет партии предложил Фадееву-Булыге серьезно заняться образованием. Не раздумывая, он выбрал Горную Академию. Главное, не надо было сдавать вступительные экзамены и никого не интересовал аттестат зрелости.

Стране нужны специалисты. Программа уплотнена до предела. На втором курсе начались практические занятия. Профессор Архангельский попросил Фадеева рассказать о геологическом строении Европейской части России. Новоиспеченный студент беспомощно хлопал глазами. Профессор Левинсон-Лессинг предложил сделать письменный реферат «Петрография и ее смысловое значение». Работа А. Фадеева оказалась самой неудачной. Ректорат посоветовал ему покинуть стены Академии. Мстительный Фадеев всегда «помнил» о наставниках.

Итак, образование «завершено». Что дальше? Куда податься? На помощь пришла все та же палочка-выручалочка — родная большевистская партия в лице опекунов Е. Ярославского[70] и Р. Землячки[71]. Фадеев рекомендован на партийную работу в Краснодар. Землячка внимательно следит за «ростом» Фадеева. Затем она устраивает ему перевод в Ростов-на-Дону, в газету «Рабочий Юг».

Александр Фадеев влюбляется в начинающую писательницу-выдвиженку, комсомолку Валерию Герасимову[72]. Через три недели он женится на ней. Карьерист по натуре, А. А. Фадеев рвется в Москву. В ЦК ВКП (б) он находит покровителя — Андрея Андреева — мрачнейшую фигуру из окружения Сталина, постоянного куратора органов безопасности.

Вначале Фадеев получает ответственный пост: он возглавляет РАПП (Российская Ассоциация Пролетарских Писателей), затем — главный редактор литературно-художественных журналов «Красная Новь» и «Октябрь».

В 1927 году выходит его роман «Разгром», повествующий о судьбе небольшого партизанского отряда, действовавшего в 1919 году против японских интервентов и белоказаков. В первоначальной редакции «Разгром» выглядел иначе, нежели в более поздней.

Критики и даже солидные писатели пели дифирамбы роману, сравнивая Фадеева с Достоевским, Гоголем, Л. Толстым, Горьким.

Среди активных «рапповцев» числился писатель Юрий Либединский, в то время женатый на Марианне Герасимовой. Фадеев стал за ней ухаживать. Интимная дружба с красивой, элегантной женщиной ему импонировала, она была воспитана, образована, знала языки, разбиралась в литературе и искусстве. Однажды Фадеев увидел Марианну в кабинете Землячки, в здании ЦК ВКП(б). Потом он узнал, что его знакомая, обаятельная Марианна — старший следователь по особо важным делам.

Александр Фадеев понимал, что власть над писателями даст ему возможность печататься столько, сколько он захочет. В декабре 1929 года произошла его знаменательная встреча со Сталиным. Своей покровительнице Р. С. Землячке он исповедуется в письме:

«Я прозевал недавно идеологически двусмысленный рассказ А. Платонова «Усомнившийся Макар», за что мне попало от Сталина, — рассказ анархистский; в редакции боятся теперь шаг ступить без меня…[73]»

Немало усилий приложил Александр Фадеев, чтобы морально уничтожить прекрасного русского писателя. После разгрома РАППа многих его членов казнили. Сложили головы на плахе: Л. Авербах, В. Киршон, А. Селивановский, А. Воронский. А скольких я не назвал?! Фадеев не только уцелел, но продолжал идти в гору.

1927 год. Сентябрь. Москва. Гендриковский переулок.

На квартире у Маяковского Фадеев знакомится с молодой, очень красивой женщиной, будущим кинорежиссером-документалистом Эсфирь Шуб[74]. В этот вечер Маяковский читал поэму «Хорошо!». Среди присутствующих — А. В. Луначарский, Н. Н. Асеев, М. А. Светлов, В. Б. Шкловский, Лиля и Осип Брик, В. В. Катанян, Е. И. Гендлин (мой отец). Громче всех аплодировал Фадеев. Через год он разгромил эту Поэму, назвав ее «словесным дерьмом». Через десять лет прокричал на всю Россию: «…«Хорошо!» — историческое событие, «знамение эпохи».

Дружба Фадеева с Э. Шуб продолжалась до самой его смерти. Пожалуй, из всех женщин он по-настоящему любил только ее и с нежностью относился к дочери Эсфири Ильиничны.

3.

Фадеев работает над многоплановым романом «Последний из Удэге», который остался незавершенным. Первые две части были опубликованы в 1929 году, третья и четвертая части — в 1940.

В санатории в Крыму он встречается с актрисой Московского Художественного театра Ангелиной Степановой и вскоре на ней женится.

1934 год. Александр Фадеев написал слабую книгу «Амгуньский полк». В IV томе собрания сочинений можно найти высказывание (стр. 103), которое наиболее точно выражает его кредо:

«В гражданской войне происходит отбор человеческого материала, все враждебное сметается революцией, все неспособное к настоящей революционной борьбе, случайно попавшее в лагерь революции, отсеивается, а все поднявшееся на подлинные корни революции, из миллионных масс народа, закаляет, растет, развивается в этой борьбе, происходит огромная переделка людей».

Прогрохотали годы партийных чисток 1937–1939. Они проходили под лозунгом — расстрелов, пыток, концентрационных лагерей. Редели ряды писателей. Вместе с миллионами «зэков» их гнали на каторгу. Огромен список Писателей, Поэтов, Критиков, Литературоведов, Драматургов, которые, не написав главных, лучших книг, в расцвете творческих сил, костьми утрамбовали Землю, на которой родились.

А. А. Фадеев, взобравшись и утвердившись на писательском «Олимпе», оставался все тем же дисциплинированным солдатом.

Н. Я. Мандельштам в «Воспоминаниях» пишет о Фадееве:

«Пастернак ведь тоже чужой, — сказал мне как-то Фадеев, перелистывая стихи Осипа Мандельштама, — и все-таки он как-то ближе к нам и с ним на чем-то можно сойтись… Фадеев был тогда редактором «Красной Нови», а Мандельштам уже запрещенным поэтом. Я отвезла стихи Фадееву, так как Мандельштам был болен. Это те стихи, которые входят в Первую Тетрадь новых стихов. Фадеев не обратил внимания на «Волка» и «волчий цикл». Его заинтересовало только одно восьмистишье:

На полицейской бумаге верже
Ночь наглоталась колючих ершей
Звезды поют — канцелярские птички
Пишут и пишут свои рапортички.
Сколько бы им ни хотелось мигать,
Могут они заявленье подать,
И на мерцанье, писанье и тленье
Возобновляют всегда разрешенье…

И, покачав головой, он вернул мне стихи со словами: «С Пастернаком нам гораздо легче — у него природа…»

Фадеев разговаривал с А. А. Андреевым (1937), тот решительно заявил, что ни о какой работе для Осипа Мандельштама не может быть и речи. «Наотрез», — сказал Фадеев…

Нам дали две путевки в Саматиху. Фадеев раздраженно: «Путевки?.. Куда?.. Кто дал?.. Где это?.. Почему не в писательский дом?..»