Леонард Гендлин - Перебирая старые блокноты

• Название: Перебирая старые блокноты
• Автор: Леонард Гендлин
• Издательство: Геликон»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1986

---

Нидно было, что «старик» разволновался. Он покрутил ус, желтоватыми пальцами свернул цигарку. И медленно, как бы про себя, повторил:

«Да вот какая нехорошая история вышла. Теперь, ребята, вы видите, что в любой нации сволочи есть. А евреи такие же люди, как мы с вами. Я вот до войны жил в Днепропетровске, раньше он назывался Екатеринослав. Больше половины населения были евреи. На одной улице, напротив нашего дома, проживал доктор Исаак Маркович Будницкий. К нему можно было постучаться в любое время дня и ночи. Я не помню такого случая, чтобы он когда-нибудь кому-либо отказал в помощи. И такого человека фашистские изверги сожгли в Освенциме. Вот смотрите, неизвестный для нас писатель, товарищ Давид Бергельсон за какие-то два часа стал нашим другом, стал нашей совестью…»

Нечипоренко глубоко вздохнул, такое продолжительное высказывание немногословного, скупого на слова старшего сержанта было для нас откровением.

Давид Рафаилович встал, заложил руки за спину, начал быстро ходить по комнате. Его волнение передалось Циле Львовне. Никому не хотелось продолжать разговор.

— Вот видите, что значит, когда художественное произведение над которым долго и мучительно трудился тот или иной писатель доходит до своего истинного читателя, — мягко проговорил Бергельсон.

Д.Р. достал маленькую записную книжку и мелким убористым почерком записал адрес нашей полевой почты, фамилию командира части, мой довоенный адрес, имена и отчества моих родителей.

— Зачем вам это? — спросил я.

— Писатель должен интересоваться всем и в первую очередь людьми, которые встречаются на его жизненном пути.

Ц.Л. постелила мне на диване в гостиной. Пуховые подушки, теплое одеяло, белоснежные простыни — как все это напоминало родной дом, маму, отца, сестру. Я быстро заснул…

Утром, прощаясь, Д.Р. сказал:

— Дорогой друг, мы непременно с вами еще встретимся. Я буду за вас молиться.

7.

Однажды на доске приказов я прочитал, что в доме офицеров состоится встреча с Д. Р. Бергельсоном.

Больше всех волновались солдаты нашей части. Всем хотелось увидеть писателя. По уставу, на офицерские вечера рядовые не допускались. На помощь пришел случай.

Бергельсон подошел ко мне:

— Я же вам говорил, что мы непременно увидимся. Представьте, пожалуйста, меня своим товарищем.

По просьбе Д.Р. свободных от службы солдат пустили на балкон. Бергельсон, подталкивая меня к командованию, сказал:

— Это мой друг и товарищ. Разрешите ему открыть вечер?

Начальство смутилось. Но, что поделаешь?! Отказать писателю — невозможно. Инструктор политотдела со мной «прорепетировал».

Бергельсон поднялся на сцену. Солдаты и офицеры в едином порыве встали и устроили этому скромному человеку бурную овацию.

«Спасибо, дорогие сыновья и братья мои. Меня, писателя, попросили приехать в вашу воинскую часть и рассказать о своей работе. Печататься я начал давно, еще в 1909 году. Это было трудное и страшное время. Я вижу здесь много молодых людей, и вам, конечно, незнакомы слова «черта оседлости», «погромы», «процентная норма». Я говорю об этом, потому что я — еврей, и потому что я еврейский писатель. Но когда ко мне пришел за книгами ваш солдат и рассказал, какое впечатление на вас, его товарищей однополчан произвели мои рассказы, я понял, какое это счастье быть писателем, понятным для народа. Вот уже три года, как вы ведете справедливый бой с фашизмом. Вы, солдаты, хорошо знаете, что вы отстаиваете на поле боя! Победа близка! Скоро настанет день, когда матери и отцы, жены и сестры, братья и сыновья сумеют вас прижать к многострадальному сердцу.

Родные мои!

Скоро, совсем скоро придет на нашу Землю большое человеческое счастье. Отцы и матери в детях и внуках спокойно будут продолжать свой род. По натуре своей я не фантазер и не идеалист. Но любой писатель, всегда должен быть для читателей современником. Я желаю вам от всего сердца только Победы и всегда помните, что в ваших жилах течет кровь честных людей. Недалек тот день, когда вы придете на землю наших врагов. На дорогах и улицах вы увидите толпы голодных детей, помните, что эти обездоленные не виноваты и поступках своих отцов. Постарайтесь меня правильно понять. Врагов заклятых, фашистов-убийц, мракобесов-насильников, надо без всякой жалости уничтожать, а дети должны жить во имя будущего…»

Д.Р. устало опустился на стул. Залпом выпил стакан остывшего чая. Его поразила тишина, которая царила в зале. Он близорукими глазами смущенно посмотрел на своих слушателей. Все встали. Раздались добрые аплодисменты. Солдаты-воины аплодировали писателю-гуманисту, писателю-Человеку, писателю-Борцу — Давиду Рафаиловичу Бергельсону.

8.

В 1946 году я позвонил Бергельсонам. Военные катастрофы на телефонные номера не подействовали. Трубку снял Давид Рафаилович. Он подробно расспросил про моих родных. Приглашал в гости. Я обещал придти. Но мои бесконечные командировки и его дальние пути-дороги все отдаляли нашу послевоенную встречу. Мы часто перезванивались. Писали друг другу поздравительные открытки, а иногда длинные письма.

Д.Р. написал историческую драму в стихах «Принц Реувени» из жизни евреев Испании. Мне посчастливилось «прорваться» на генеральную репетицию. Меня провел главный администратор театра Курский. Постановщик спектакля С. М. Михоэлс создал эпическое повествование. После генеральной репетиции на пьесу Бергельсона был наложен строжайший запрет.

Последняя наша встреча произошла при печальных обстоятельствах, на похоронах Михоэлса. Я понял, что писатель простил ни в чем неповинного художника.

9.

Он родился 12 августа 1884 года.

Давида Рафаиловича казнили в Москве, на Лубянке, во внутренней тюрьме — 12 августа 1952 года. В тот день ему исполнилось шестьдесят восемь лет.

После трагической гибели Бергельсона, я изредка навещал Цилю Львовну.

18 сентября 1961 года она подарила мне роман Д. Р. Бергельсона «На Днепре».

Помню ее скромные похороны. На Еврейское кладбище в Востряково пришли те, кто сохранил в памяти образы вечно живых героев писателей Бергельсонов. Давид и Циля трудились вместе, рука об руку. Их талант творческий и человеческий всегда приносил людям радость.

1961–1984.

Не выживают только юмористы (М. М. Зощенко)…

Почему они оказались недолговечными? Потому, что они были только юмористами. Только юмористы не выживают…

Марк Твен.

У нас есть библия труда, но мы ее не ценим. Это рассказы Зощенко. Единственного человека, который показал нам трудящегося, мы втоптали в грязь. А я требую памятников для Зощенко по всем городам и местечкам Советского Союза или по крайней мере, как для дедушки Крылова в Летнем Саду.

Осип Мандельштам.

М. М. Зощенко я впервые увидал ребенком в доме своего отца. Спустя годы он щедро дарил свои книги и был рад нашим встречам. Вдова писателя Вера Зощенко оказала неоценимую помощь в работе нал книгой «Михаил Зощенко. Всегда в пути. Судьба. Жизнь. Творчество», которую я предполагаю закончить через год.

1.

Я много раз видел его, худого, невысокого, с лицом, которое казалось освещенным каким-то экзотическим закатом. Я встречал его и Литературном музее и в Центральном Доме работников искусства, и Переделкино у К. И. Чуковского и в гостепримном доме у А. А. Антоновской, в субботние и воскресные дни на Кузнецком мосту в Москве, где он вел нескончаемые беседы с книжниками и у Дома книги в Ленинграде. В последний раз простился с ним на похоронах.

Для любого знакомства двадцать восемь лет — срок немалый. Он знал меня ребенком, школьником-подростком, юношей, человеком зрелых лет.

Наезжая по литературным делам в Москву, М. М. Зощенко приходил в наш «опустелый дом». Михаил Михайлович с нежностью относился к моему отцу, редактору его первых книг.

В те трудные «расстрелянные» годы внимание постороннего к семье «врага народа» рассматривалось, как наивысший критерий порядочности.

Я часто смотрю на его последнюю прижизненную фотографию, с удовольствием перечитываю его нестареющие книги и всякий раз нахожу в них своеобразную и неповторимую самобытность.

Михаил Зощенко родился на Украине, в Полтаве — 10 августа 1895 года. Отец — потомственный дворянин, художник огромного дарования. Его изумительные полотна, акварели, рисунки, карандашные наброски хранятся в запасниках Третьяковской галереи в Москве. Шестьдесят пять лет они терпеливо ждут очереди, когда их выставят для широкого обозрения.

Сам писатель считал, что искусство в его семье — наследственная профессия. Он говорил, что предки его были зодчие, выходцы из Италии, архитекторы, приглашенные украинскими земельными магнатами строить усадьбы. Их уважительно величали «зодчими». Крестьяне принимали это непривычное слово за фамилию или за кличку. Но «дч» неудобно для произношения. Постепенно оно стерлось на звук «щ». Шутка? Факт!