Вилем Балинт - Жизнь в родной земле

• Название: Жизнь в родной земле
• Автор: Вилем Балинт
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Одно советское начальство перед другим спешило чем либо угодить советскому высокому сановнику.

Большой краснобай, отличный оратор Бондаренко умел всегда сосредоточить внимание всех на себя. Всякое советское начальство очень боялось Бондаренка. Да и неудивительно. Стоило ему сказать, что вот тот и тот сукин-сын, контрреволюционер и троцкист, и парня тащили в НКВД, а там разговоры были коротки. Многих ярых коммунистов, на основании слов красного генерала ликвидировали, население «генерала» за это боготворило.

Оказалось после, что красный генерал был и большим хозяйственником. При советских условиях до 1936 г. сумел сбить довольно солидное движимое и недвижимое имущество. Как это он мог сделать? Очень просто. Красный генерал побывал почти в каждом колхозе, совхозе. Везде выступал с речами, громил вредителей, говорил о бывших боях с белыми, а под сурдинку на тот свет сплавлял правоверных коммунистов. Слава о красном генерале, как справедливом человеке, ширилась по целом крае.

И вот, теперь представьте себе, после его выступления в колхозе или же совхозе выходит на трибуну, по инструкции местного начальства, какой либо колхозник и говорит: «Товарищи, предлагаю вам за особые заслуги, проявленные в жестокой борьбе с помещиками, капиталистами и угнетателями трудового народа нашим славным, беззаветно храбрым и отважным героем — красным партизаном, преподнести нашему дорогому и редкому гостю, в знак нашей особой ему за то признательности, подарочек — бычка-годовичка». — «Браво! Браво! Подарить ему бычка!» кричало по команде свыше все колхозное собрание. И бычка дарили.

Красный генерал, обыкновенно всегда отказывался, но как правило всегда потом в конце концов подарок принимал.

Это повторялось во всех окружающих колхозах, совхозах, каждый из них не хотел ударить в грязь лицом перед другим.

Одни дарили красному генералу бычка, другие теленка, третьи поросенка и т. д. Одним словом, этим путем красный генерал от «благодарного населения» получил в общей сложности около 16 штук скота, стадо свиней, овец, гусей и даже курей. Что совсем этим делал и чем все это кормил? — О-о! Красный партизан обо всем этом заблаговременно позаботился: один из «благодарных колхозов» задонской станицы предоставил красному герою часть своих пастбищ, другой корм для птицы, третий людей для обслуживания и т. д. Например, Артель-кооперация, где я работал в Азове, отдавала бесплатно все свои помои с кухни красному вельможе для его свиней.

Лично, однажды, попробовал часть помоев передать в другое место, но попытка эта для меня чуть не окончилась совсем печально. На другой день кто-то меня позвал из открытого окна. Ничего не подозревая, спешу на голос к окну. И, о ужас! У открытого окна стоял Бондаренко. Встретил он меня самыми отборными ругательствами и в момент направил револьвер мне в лицо.

От неожиданности и перепугу я чуть было не упал, отскакивая в бок от окна.

«Ты куда дел, так твою… буржуйская морда социалистические помои — украл? Чтоб мне этого больше не было, чужая твоя морда! Я тебе покажу, европейская твоя вредительская харя, как обкрадывать героя трудового народа!» кричал на меня в исступлении красный генерал.

«Интервенция» Бондаренко увенчалась успехом: все помои с Артель-кооперации после этого поступали лишь только для его нужд. Уж больно я был незначительной величиной по своему положению, чтобы мог поступать в разрез желания красного вельможи. Но как он мог действовать и влиять на всякие бесчисленные советские городские власти — это не могу лично и до сегодняшнего дня понять.

Самые ответственные советские партийные работники в Азове и его окрестностях были всецело под чуть ли не гипнотическим влиянием красного генерала Бондаренко. В общем Бондаренко для Азова был своего рода некоронованным царьком. По желанию последнего директора различных советских предприятий в Азове пускались на явно мошеннические и воровские авантюры. Сплошь и рядом рисковали, дабы угодить красному герою, собственными головами. Поведение Бондаренко иногда граничило с безумным, бесшабашным дерзанием и удалью и одновременно с насмешкой, пренебрежением и издевательством по отношению партийных людей, перед которыми остальное население постоянно дрожало в смертном страхе. Чтобы не быть голословным приведу следующий, один из многих, пример взаимоотношения местного начальства и красного генерала.

* * *

Как вам, вероятно, из газет известно государственные праздники в СССР празднуются очень торжественно и с «всеобщим энтузиазмом». Конечно, вы можете иметь сведения лишь об официальной части того или иного советского торжества — о массовых шествиях по улицам «счастливых и веселых» советских граждан с множеством плакатов с официальными лозунгами, о больших митингах с выступлением казенных ораторов, которые, обыкновенно, из кожи лезут вон доказывая шаблонными словами измученному и голодному населению об успешных результатах советских достижений, царские парады войска и т. д. Это все, полагаю, для вас не является секретом. Но что за официальной частью торжества следовала нормально еще неофициальная часть — безусловно об этом заграницей едва ли знают.

Обыкновенно, после бесцельной шагистики от рана до вечера по городу, простой народ отпускался домой. Партийные люди различных учреждений направлялись в назначенное место на партийный ужин и вечеринку. В Азове это отбывалось в помещениях Артель-Кооперации. Каждое учреждение, за несколько дней до этого, привозило на основании определенной разверстки холодные закуски, вина, водку и т. д. Горячий ужин и чай заготовляла для всех Артель-Кооперация. На эти Вечеринки попадали люди по очень строгому отбору, впускали по билетам. Для простых смертных вход туда был строго воспрещен.

Начиналось с тостов в честь «мудрейшего и обожаемого вождя» Сталина и кончалось поголовной пьянкой и дебошем. Советская сметанка веселилась.

Не могу при этом не отметить один мелкий, но много говорящий штрих из этих вечеринок, который особенно бросался в глаза мне и остальным служащим в Артель-Кооперации. Оказывалось, что и в этом избранном обществе были люди первого и второго сорта: вина, например, для определенной части подавались более «квалитные», для остальной части собрания, как мы говорили для — коммунистической серой кобылки, подавалось совсем неважное вино, так было и с едой.

В два часа ночи вся эта пьяная (кроме городской партийной головки) толпа расходилась. Партголовка продолжала пьянствовать в интимном кругу до тех пор пока не напивались до зеленых чортиков.

Обыкновенно в интимном кругу пьянствовали почти всегда: председатель Горсовета Матвей Троцкий, председатель коопорганизации Шуляк, его помощник Белоусов, начальник местного НКВД, прокурор, председатель районснаба, наш директор и обязательно всегда присутствовал красный генерал Бондаренко и другие азовские «светила».

Эта теплая компашка запиралась со своими дамами в одну из комнат и там продолжала кропить революционный юбилей О съестных продуктах и спиртных напитках заблаговременно старался наш директор тем способом, что 20–30 порций всего выписывал в расход, как испорченное. Появлялся откуда-то гармонист. Веселье начиналось. Неслись веселые и задорные советские песенки вперемежку с сочным, густым коммунистическим матом, в комнате нависали непроницаемые облака табачного дыма, воздух наполнялся удушливой, невыносимой вонью потных тел и долго, видимо, немытых ног и носков.

Сначала неслись революционные песни, потом переходили на подсоветские — антисоветские, а под конец с великим упоением распевали самые настоящие контрреволюционные. Одним словом, советские боги кутили. С множеством выпитой водки, в геометрической прогрессии, подымалось и настроение, развязывались языки, углублялся гвалт, подымался невероятный галдеж. Сдерживающие начала и замкнутость коммунистов переставали действовать.

В этот момент происходил оживленный и смелый обмен мнений, переходивший порой в совсем невнятные резкие гортанные крики. Высказывались иногда самые отчаянные мысли, за которые простых смертных ставят к стенке.

Помню, как сейчас, вот в такие минуты откровенности, после многочисленных тостов, подымается один коммунист, в доску пьяный, и заплетающимся языком говорит: «Товарищи, мы пили за наших вождей, но еще не всех, об одном мы забыли… товарищи, предлагаю вам выпить наш последний тост… во славу дорогого и любимого вождя… товарища Гитлера!..»

— И что же вы думаете, раздались протесты?! — ничего подобного. Некоторые реагировали на этот тост смехом, другие так были пьяны, что вообще не разобрали о ком идет речь, а в результате все поднялись, чокнулись и выпили. Выпил и я, будучи перед этим приглашен как главный повар за особые кулинарные заслуги к общему столу.