Николай Рогаль - На восходе солнца

• Название: На восходе солнца
• Автор: Николай Рогаль
• Издательство: Издательство «Советская Россия»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1969

Роман переносит читателя в 1918 год, делает его свидетелем бурных революционных событий на Дальнем Востоке в период перехода власти в руки большевистских Советов. Широк охват жизни в романе. Читатель знакомится с различными социальными слоями тогдашнего общества, проникает в самую кухню контрреволюционных заговоров, познает суровую силу трудового народа, рожденную в борьбе. В центре повествования находятся большевики-ленинцы Савчук, Логунов, а также юный Саша Левченко, выходец из богатой семьи, сумевший найти дорогу в революцию.

---

Гости усаживались за стол.

— Возблагодарим господа-а и помянем год отошедший, како положено-о! — сиплым баском провозгласил находившийся среди них священник и пальцами мелким крестом осенил скатерть перед собой.

— Ах, отче! Да за что его поминать? Отошел — и пес с ним, — сказал Чукин. — Не дай бог в другой раз такое сальдо.

— Положено, сын мой. Положено, — пробасил батюшка и первым потянулся к графинчику.

Все благопристойно засмеялись, зазвенели рюмками. В эту минуту и вошел пожилой человек в дымчатых очках. Кивнул небрежно головой, приветствуя всех сразу, пробормотал:

— С наступающим, господа! — и сел рядом с Юлией Борисовной.

— Наш гость — петроградский профессор, светило науки, — торжественно сказала Парицкая. Она посмотрела на него тем же оценивающим взглядом, что и на стол до этого. — Возьмите маринованных грибков, профессор. Это от Елисеева...

Алексей Никитич покосился на столичного гостя, осторожно осведомился:

— Не имел чести встречаться. Вы, собственно, в какой области работаете?

— Я — астролог, — сказало светило науки, с хрустом пожирая грибки и до обидного мало уделяя внимания людям, сидевшим за столом.

— Н-да... — Левченко засопел носом, еще раз взглянул на гостя, как смотрят на диковинного зверя, и, потеряв к нему всякий интерес, занялся едой.

— А чем же занимается астролог? — поинтересовалась жена Бурмина.

— Предсказанием судеб народов и государств, сударыня. На основе последних данных науки, — с важностью изрекло светило.

— Ах, как интересно! — воскликнула Катя.

Астролог сверкал нанизанными на пальцы массивными перстнями, блестел голым, начисто выбритым черепом.

— Господа, я только что закончил составление политического гороскопа 1918 года. Это причина моего опоздания, сударыня, — и он слегка поклонился хозяйке.

Послышались возгласы приятного удивления.

— Что же нас ждет в наступающем году? — спросил Бурмин.

— Шарлатанство! — сказал одновременно Алексей Никитич.

Астролог поверх очков строго посмотрел на него, пожевал губами.

— Видите ли, господа. Современная наука астрология зиждется на прочих основах физических знаний... — нудным голосом школьного педанта он заговорил о связи между появлением пятен на солнце и периодическим усилением электромагнитных возмущений в земной атмосфере. — Не влияет ли та же периодическая волна тепловой и электрической энергии на тонкий организм человека, на его нервную систему и мозговую деятельность? Не отражается ли биение солнечного пульса на пульсе общественной и политической жизни? — вопрошал астролог, задумчиво рассматривая сквозь дымчатые очки голые плечи Кати Парицкой. И, ссылаясь на ученого аббата Морэ, он утверждал, что это именно так. — Астрология, господа, способна указывать правительствам и рулевым государств опасные мели и пучины.

— Это не ново — философский плагиат... у древних египтян, — с презрением посмотрев на светило двадцатого века, заметил Левченко. — Попятный ход на сорок веков. Поздравляю, господа.

— Нет, батенька мой, я не согласен! Новейшая философия вполне допускает возможность такого экстравагантного толкования данных космогонии, — тотчас вступился за астролога просвещенный заводчик Бурмин. — Один факт, что астрология продержалась пять тысячелетий, говорит за себя. Имеется, следовательно, в ней рациональное зерно-о. Кто в наше время вздумал бы добывать огонь посредством трения?

— Чушь будет держаться, пока живут дураки, желающие ей верить, — отрубил Левченко, поглядел на астролога и добавил едко: — И шарлатаны, зарабатывающие на этом.

— Господа, пожалуйста, без личных выпадов. В конце концов свободная борьба мнений двигает прогресс. Наука начинается всегда с предположений, с гипотез, — примиряющим топом сказал Судаков. — Наш уважаемый коллега... Гм... профессор... дал оригинальное изложение взглядов противоположного нам философского направления. М-да!.. Он предпринял заслуживающую внимания попытку... гм! гм!.. попытку перебросить мостик через вековую пропасть, разделяющую искони идеализм и материализм.

— Все в руце божьей! Мир — его творение, — громыхнул несообразно объему комнаты подвыпивший священнослужитель.

— А я не отрицаю, батюшка, воли всевышнего. Не отрицаю, — сказал астролог. — Дело в том, чтобы уловить законы ее проявления... чрез изучение законов мироздания.

Стук ножей и вилок не мешал разговору. Астролог продолжал редко цедить слова, успевая в промежутках выпивать и закусывать.

— Годы минимума солнечной энергии совпадают с годами всемирных выставок. С усилением солнечной активности... человечеством овладевает лихорадка — рождаются обострения, возникают войны. Ветер безумия охватывает

«Какая несусветная чепуха!.. И это у нас именуется наукой? — с горечью и раздражением думал Алексей Никитич. Неожиданно для себя он взглянул на сидящих за столом хорошо знакомых людей с другой стороны и увидел их совсем не такими, какими они представлялись ему прежде. — Н-да... И я — инженер, человек, уважающий русскую науку, ученик Менделеева... Я сижу рядом с этим... профессором черт знает чего! — Левченко выругался про себя, вспомнил почему-то Потапова, усмехнулся. — Если бы он только знал...»

Ему стало стыдно за себя, стыдно за то, что он привел сюда своих детей. Он осторожно скосил глаза и посмотрел на другой конец стола. Саша насмешливо улыбался, глядя на астролога. Соня шепталась с соседями, и, видимо, активность солнечных пятен мало задевала ее. Зато жена Бурмина, вытягивая длинную шею, с молитвенным экстазом взирала на дымчатые очки.

Катя Парицкая со смелым любопытством глядела на астролога, вызывающе поводя плечиками, и с некоторым разочарованием думала о том, что и на солнце оказались пятна. Вот уж не замечала! Вероятно, этот господин для того и носит дымчатые очки.

Астролог взглянул на большие стенные часы, показывавшие без двух минут двенадцать, вскочил с живостью, какую трудно было предположить в нем, поднял палец, призывая к молчанию.

— Итак, господа. Сейчас пробьют часы. Магическая стрелка времени пойдет на новый круг. Я объявляю результаты моих вычислений, — непререкаемым тоном пророка произнес он. — Поскольку максимум солнечной активности уже позади... Политический гороскоп ближайшего года таков: падение активности человеческих масс. Уклон народов к успокоению и миру во внутренних и внешних отношениях.

— Да будет так! — воскликнул Чукин и чокнулся с астрологом.

Все держали бокалы, ожидая боя часов.

Вдруг громкий хохот Саши нарушил торжественную тишину.

— Часы-то... остановились! Стоят, — восклицал он в веселом исступлении. — Новый год пришел... без нас. Не доложился... Поздравляю! — Он залпом выпил свой бокал и сразу налил еще. — Пейте, что же вы!

Мужчины с кислыми физиономиями вытаскивали часы, хлопали крышками.

— Говорила я тебе, Катя: проследи, чтоб завели часы, — строго выговаривала дочери Юлия Борисовна.

Гости разбились на группы. Лица раскраснелись, глаза заблестели, жесты стали свободнее.

— Скучно в нашем городе. Удивительно тоскливый пейзаж. Нет здесь культурных развлечениев, — жаловался девушкам Варсонофий Тебеньков, норовя под столом коснуться коленом ноги Кати Парицкой.

— Развлечений, — поправила Соня и улыбнулась, вспомнив, какую характеристику Тебенькову дал недавно Саша.

Алексей Никитич медленно потягивал вино из бокала. Да, многое теперь стало иным, и надо было как-то приспосабливаться к изменившейся обстановке. Он вспомнил предложение, сделанное ему Потаповым. Нет, ни за что! С другой стороны, он критически взглянул не только на Парицкую, но и на Бурмина — человека в общем неглупого. Что же говорить об остальных?

Вот Зотов — авантюрист, каких свет мало видывал. Он чувствует себя тут в своей компании. Хлещет водку, шумит. О чем это он шепчется с Чукиным?

«Погоди, придет и твой черед», — подумал он мстительно о Зотове. С преуспевающим амурским золотопромышленником у Алексея Никитича были старые счеты.

Саша, слегка покачиваясь, стоял за стулом Судакова и слушал разговор попа с астрологом.

Что-то из сказанного показалось Саше обидным. Он запальчиво вмешался в разговор и сразу же наговорил дерзостей. Отрезвил его вопрос Судакова:

— Вы что же, молодой человек, скандала хотите?

— Н-нет. Извините меня, пожалуйста, — пробормотал

Саша и отошел.

Где-то за окном неожиданно хлопнул выстрел. Рассыпалась частой дробью стрельба. Запоздало бухнул вдогонку еще раз кто-то, и все стихло. Далекие выстрелы похожи на негромкие хлопки.

— Что это, господа? — спросила Парицкая.

— Шампанское на улице откупоривают, — бравируя спокойствием, сказал Тебеньков. Однако сам заметно побледнел.

Саша уже совсем трезвым взглядом зорко посмотрел на него.