Николай Рогаль - На восходе солнца

• Название: На восходе солнца
• Автор: Николай Рогаль
• Издательство: Издательство «Советская Россия»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1969

Роман переносит читателя в 1918 год, делает его свидетелем бурных революционных событий на Дальнем Востоке в период перехода власти в руки большевистских Советов. Широк охват жизни в романе. Читатель знакомится с различными социальными слоями тогдашнего общества, проникает в самую кухню контрреволюционных заговоров, познает суровую силу трудового народа, рожденную в борьбе. В центре повествования находятся большевики-ленинцы Савчук, Логунов, а также юный Саша Левченко, выходец из богатой семьи, сумевший найти дорогу в революцию.

---

— Эх, черт! — С Савчука мигом слетели остатки сна. В неотапливаемых сенцах было морозно, и он, поеживаясь от холода, открыл дверь в комнату. — Проходи, Гордей Федорович. Как это случилось?

Федосья Карповна чиркнула спичкой, зажгла лампу. Супрунов у порога веником обмел снег с валенок, снял шапку, поздоровался с хозяйкой.

— Подробностей не знаю. Сказали в двух словах и послали к тебе. Чтобы сию минуту, говорят, был в штабе.

Савчук одевался с той четкой быстротой, которая обнаруживала кадрового военного, привыкшего ко всяким неожиданностям.

— Значит так, Гордей Федорович: я побегу в штаб, а ты по квартирам подымай народ. Чтобы к утру батальон был в полной походной форме. Сдается мне, надо выручать благовещенцев.

— Да уж если такая оказия, как не выручить.

— Господи, опять война, что ли? — сказала Федосья Карповна, с возраставшей тревогой глядевшая на сборы сына.

— Ну какая там война! Покажем казачишкам кулак, они и разбегутся по станицам, как суслики в норы, — с деланной веселостью заметил Савчук. Но тут же понял, что мать этим не успокоить. Уже другим тоном он добавил: — Конечно, ничего серьезного там нет. А пару бельишка ты мне собери. Может, в баньке попаримся.

— Соберу, Ваня, соберу, — с тихой покорностью сказала Федосья Карповна.

— Я еще забегу, — Савчук заправил шинель и вышел следом за Супруновым.

Федосья Карповна метнулась за ними, но услышала, как со стуком отворилась дверь из квартиры Петровых, и остановилась. Дарья о чем-то спросила Савчука, он коротко ответил. Затем, поскрипывая снегом, он торопливо прошел мимо окна. Федосья Карповна пошатнулась, ухватилась рукой за косяк, да так и осталась стоять, пока не затих скрип его шагов.

В краевом военном комиссариате светились все окна. У подъезда фыркали оседланные кони. По тротуару вдоль здания ходил часовой.

Дежурный, увидев Савчука, коротко бросил:

— В пятую комнату, Иван Павлович.

Савчук лихо взбежал по лестнице. Перед самой дверью он замедлил шаг, вздохнул поглубже, не глядя, привычным движением руки проверил, в порядке ли шинель, ремень, как делал это на фронте перед тем, как войти в блиндаж к командиру полка.

Первое, что он увидел, отворив дверь, были спокойные, внимательные глаза Потапова. Савчук знал, что Михаил Юрьевич в последние дни хворал, лежал дома, но нисколько не удивился, встретив его сейчас здесь.

— Командир батальона грузчиков Савчук! — громко, по уставной форме отрапортовал он.

— Здравствуйте! Сбор батальону объявили? — спросил Потапов.

— Так точно.

— Хорошо. Садитесь пока, с вами займемся позднее. Имейте в виду, товарищи, от быстроты движения эшелонов зависит многое, — продолжал он прерванный разговор с двумя железнодорожниками. — Так, паровозы есть?.. Ладно. А дрова? С водоснабжением как?.. Я бы на вашем месте послал телеграмму на линию. Надо обратиться к рабочим прежде всего.

Савчук отошел к группе командиров, собравшихся в углу возле незнакомого ему бородатого человека в кожаной куртке. Все слушали его с большим вниманием.

— Гамов, конечно, демагог, но демагог опасный. Раз он решился на такое дело, путь ему один. Придется драться, товарищи, — говорил он, постукивая пальцем по футляру маузера, лежавшего на коленях. — 3а него кто? Эсеры и меньшевики, золотопромышленники безусловно, казаки-стодесятинники. А область в целом за Советы, это крестьянский съезд показал. Выходит, кашу они заварили, да им же и расхлебывать.

— Выходит, проморгали вы там. Факт! — сказал Савчук, не разделявший чрезмерного оптимизма благовещенского товарища.

Человек в кожанке усталыми от бессонницы глазами посмотрел на Савчука.

— Возможно и так. Когда я уезжал, трудно было предположить, что дело примет такой оборот. Но что спорить об этом сейчас? Теперь там крови прольется не знаю сколько, — тихо сказал он и вздохнул, подумав о своей семье. — Мухин в Совете вел правильную политику, я нисколько не сомневаюсь. Отчего казачье и взбесилось. Почувствовали, что их к рукам прибирают.

Он не докончил, так как его в это время позвали к военному комиссару. Туда же ушел и Потапов, отпустив железнодорожников.

Сведения из Благовещенска пока были отрывочные и очень неполные. Видно, штаб принимал меры, чтобы поскорее выяснить обстановку и затем действовать в соответствии с нею. Было известно, что в городе продолжается бой. На его улицах рабочие-красногвардейцы дрались с казаками. Кто-то высказал предположение, что, может, благовещенцам самим удастся подавить мятеж.

— Да-а, хорошо бы! А нам — по домам. Спать хочется, черт побери, — сказал с зевком сосед Савчука. — Ага, вот кто нас, грешных, просветит! Что нового, товарищ Разгонов? — продолжал он, поворачиваясь вместе со стулом к дверям.

— Хорошего мало. А где Михаил Юрьевич, не скажете? — Разгонов зашел с бумагами, вид у него был строгий и озабоченный. Среди работников комиссариата он выделялся своей подтянутой фигурой и щегольской выправкой. Зеленый английский френч с карманами был пригнан по нему, синие брюки-галифе умеренно широки, а зеркально-черные сапоги чуть поскрипывали. Он был побрит, свеж и бодр. — Какие новости? Наконец удалось наладить связь с Астрахановкой, — продолжал он тем же озабоченно-деловым тоном, поколебавшись между желанием уйти и остаться. — Но город нам придется оставить, ничего не поделаешь. Перевес сил у Гамова. Наши отходят к этой деревне, к Астрахановке. Канонерская лодка оттуда бьет по Благовещенску. Но что особенно неожиданно: в рядах повстанцев действует рота японцев. Каково, а? — и Разгонов со значительным видом посмотрел на Савчука.

— Что за чушь? Откуда там японцы?

— Должно быть, вооружили резидентов. Их ведь полно в наших городах, — снисходительно пояснил Разгонов, довольный произведенным впечатлением. Сам он мало задумывался над значением сообщенных им фактов. — Или резиденты, или перебросили воинскую часть через Маньчжурию.

— Да нет, не может быть. Поднапутали там со страху.

— А резидентов тут у них действительно чертова уйма. Неспроста такой наплыв японцев в наш край. Вспомните, товарищи, недавнее прошлое... Порт-Артур.

— Позвольте! Тогда мы стоим перед фактом интервенции?..

— А какое они имеют право вмешиваться?.. Вот уж наглость!

— Насчет японцев запросили вторично. Ждем подтверждения. Это самая неприятная новость. Но пока — секрет, имейте в виду, — сказал Разгонов и удалился, солидно поскрипывая сапогами.

Пока они обсуждали новость, подошло еще несколько командиров. Прибыла группа моряков с Амурской флотилии.

— Эге! Подбирается солидный народ, — заметил Потапов, появляясь наконец в комнате. Он окинул взглядом собравшихся. — Все здесь? Тогда, товарищи, проходите в зал, на совещание. А ты, Алеша, — обратился он к вошедшему за ним Дронову, — ты, Алеша, садись за телефон и достань сюда живым манером интендантов. Ладно? — и он тоже вышел вслед за Савчуком и другими командирами.

Савчук так и не выкроил времени, чтобы забежать домой — попрощаться. Утро и первая половина дня прошли в непрерывных хлопотах, сборах. Надо было проследить за получением снаряжения и боеприпасов, вырвать у интендантов несколько полушубков для тех, чья собственная одежонка окончательно прохудилась. Подготовить к отправке батальон оказалось куда труднее, чем поднять по тревоге находящуюся на казарменном положении воинскую часть. Вдобавок Савчука задержали на оперативном совещании в штабе; на вокзал он прибыл почти перед самой посадкой в эшелон.

На перрон Савчук прошел не через здание вокзала, куда в это время валом валили подошедшие в строю моряки-амурцы, а через калитку, которой обычно пользовались весовщики товарного двора. Тут, в закоулке, на него едва не налетел высокий, франтоватый с виду боец из его батальона. Он буквально остолбенел, увидя Савчука.

— Ты куда? Сейчас посадка будет.

— Я... я... Я по... по нужде, — выдавил из себя наконец боец, растерянно моргая и стараясь не смотреть на командира.

Савчуку сразу все стало ясно.

— Вот ты как! В кусты... — сказал он, посмотрев на него с недоброй усмешкой. — Ну валяй, парень. Только гляди — не падай. Упадешь — стопчут.

— Да я... господи! Кабы не один в дому... мать-старушка.

— Молчи, гад! Молчи. Мать не знает, какого сукиного сына родила. — Савчук сильной рукой ухватил бойца за ворот пальто и притянул к себе. — Запомни: за дезертирство расстрел. Могу сейчас поставить тебя к стенке. Понял? Ну? — И он опять рванул его за ворот так, что затрещали и полетели прочь пуговицы. — Эх ты, хлюпик! — сказал он затем с бесконечным презрением и оттолкнул парня от себя. — Давай сюда винтовку! Сымай пояс... Та-ак. И катись к чертовой матери! Уходи с моих глаз, пока я не передумал...

Так, с отобранной винтовкой и поясом с подсумками, Савчук вышел на перрон. Инцидент с дезертиром сильно расстроил его и огорчил. Савчук с беспокойством подумал о том, что за хлопотами сборов не успел поговорить с людьми и что впереди, наверно, его ждет еще не одна такая неприятность.