Джон Толкин - Джон Р. Р. Толкин. Письма

• Название: Джон Р. Р. Толкин. Письма
• Автор: Джон Толкин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5–699-05080-9

«Письма» Толкина — уникальная возможность узнать «из первых рук» много нового и интересного о жизни и произведениях великого писателя. Эта книга необходима любому, кто всерьез интересуется творчеством Толкина: она даст ответ на многие ваши вопросы и поставит множество новых…

---

Твой родной папа.

054 Из письма к Кристоферу Толкину 8 января 1944

Помни о своем ангеле-хранителе. Нет, не о пухленькой дамочке с лебедиными крыльями! Но — по крайней мере таковы мои представления и ощущения, — как души, наделенные свободой воли, мы, если можно так выразиться, поставлены так, чтобы смотреть в лицо (или быть в состоянии посмотреть в лицо) Господу. Однако Господь (так сказать) находится и у нас за спиной, поддерживая и питая (как существ тварных). Вот это яркое средоточие силы, эта точка соприкосновения со спасательным тросом, этой духовной пуповиной — это и есть наш Ангел, глядящий одновременно в обе стороны — на Господа позади нас, в направлении, нам недоступном, и на нас. Но, конечно же, не уставай глядеть и на Господа — по своему собственному праву и насколько хватит сил (и то, и другое даются нам «сзади», как я уже сказал). Если в час невзгод не можешь обрести внутреннего мира, а это дано столь немногим (мне меньше прочих), не забывай, что стремление к тому — не тщеславие, но конкретное действие. Извини, что так говорю, да притом еще и так невразумительно….. Но ведь ничего больше я сделать для тебя не могу, родной ты мой…..

Введи в привычку «молитвенные обращения», если до сих пор того не сделал. Я к ним часто прибегаю (на латыни): Gloria Patri, Gloria in Excelsis, Laudate Dominum, Laudate Pueri Dominum (эту я особенно люблю), один из воскресных псалмов и Magnificat; и еще литанию Лоретто (с молитвой Sub tuum praesidium){62}. Если знаешь их наизусть, никогда не испытаешь недостатка в словах радости. Так же хорошо и похвально помнить чин мессы, чтобы произносить его в сердце своем всякий раз, когда суровые обстоятельства не позволяют тебе пойти на службу. Засим завершается Fжde lбr his suna[112]. С огромной любовью.

Longaр юonneюhy lжs юe him con lйoюha worn,
oююe mid hondum con hearpan grйtan;
hafaю him his glнwes giefe, юe God sealde.

Из Эксетерской книги. «Менее тоска тревожит того, кто знает множество песен или умеет руками прикасаться к арфе: удел его — дар «радости{63}» (=музыки и/или поэзии), коим наделил его Господь». Как же старинные эти слова потрясают нас из тьмы глубокой древности! «Longaр»! Во все эпохи люди ее ощущали (родственные нам души — особенно остро): тоска эта не обязательно вызвана страданием или суровостью мира, но обостряется благодаря им.

055 Из письма к Кристоферу Толкину

Теперь Кристофер отбыл в Южную Африку, учиться на летчика. Это — первое из длинной череды писем от отца к сыну; письма эти были пронумерованы, в силу оговоренных ниже причин.

18 января 1944

Нортмур-Роуд, 20. Оксфорд

Fжder his юriddan suna (1) [113]

Дорогой мой!

Боюсь, давненько я тебе не писал (по крайней мере, так мне кажется; на самом-то деле восемь дней прошло); однако я просто не совсем знал, что делать, пока вчера не пришло от тебя письмо….. Очень рад, что до отъезда ты получил-таки последнее мое длинное послание! Конечно же, мы пока не знаем, когда ты отбыл, и куда…..

Прочел вчера две лекции, затем потолковал с Габриэлем Тервилл-Питром[114] насчет Кардиффа….. Как раз успел к последней почте с моим кардиффским отчетом. Потом пришлось идти спать (???) в штаб ГО[115]. По части сна не преуспел — то есть не слишком. Мне отвели комнатушку СЗЗ: ужасно сырую и холодную. Однако благодаря эпизоду, меня весьма растрогавшему, эта ночевка запала мне в душу. Моим товарищем по несчастью оказался Сесил Роут (высокоученый историк-иудей)[116]. Оказался он человеком просто очаровательным, мягким и кротким (во всех отношениях); так что заболтались мы за полночь. Работающих часов в комнате не было, так что он одолжил мне свои, наручные: и тем не менее сам зашел и окликнул меня без десяти семь, чтобы я не опоздал к Причастию! Просто-таки мимолетный отблеск непадшего мира! Вообще-то я уже проснулся и как раз (как оно обычно за людьми водится) изобретал тысячу причин (иных, нежели усталость и невозможность побриться или хотя бы умыться), чтобы никуда не идти, — дескать, хорошо бы попасть домой пораньше, отпереть двери-окна, снять затемнение и все такое. Но появление этого кроткого иудея и то, как серьезно посмотрел он на четки у моего изголовья, решило дело. К Св. Алоизию я явился в 7.15, как раз вовремя, чтобы исповедаться перед мессой; а домой вернулся незадолго до окончания службы…..Прочел лекцию в 11 (забрав предварительно рыбу[117]); удалось потолковать по душам с братьями Льюис и Ч. Уильямсом (в «Белой Лошади»)[118]. Вот, пожалуй, и все мои основные новости. Вот разве что наши грязнухи[119] не несутся; впрочем, логово их все равно чистить приходится…..

Начиная с сегодняшнего дня буду нумеровать каждое письмо и каждую страницу, так, чтобы ты знал, если что-то потеряется — а суть важных новостей можно будет пересказать заново. Это (№ 1) of Pater ad Filium Natu (sed haud alioquin) minimum:[120] Fжder suna his бgnum, юбm gingstan nalles unlйofestan[121]. (Полагаю, профессору древнеанглийского дозволено обращаться на сем языке к бывшему ученику? В случае чего — запрос к цензору.) По-русски писать не умею, а польский мой до сих пор оставляет желать лучшего. Небось бедный старина Поптавский[122] скоро начнет гадать, как я там продвигаюсь. Ох, и не скоро же смогу я ему посодействовать в составлении нового технического словаря!!! Впрочем, слов, как-нибудь да сложится сам по себе (если, конечно, на земле еще останутся поляки и Польша)….

056 Из письма к Кристоферу Толкину 1 марта 1944 (FS 6)

Касательно «Горе-Лекаря» см. вводные пояснения к письму № 48.

За последние недели я почти ни с кем не виделся, так что не смогу привести ни остроты, ни шутки, ни иного увеселительного словца. Горе-Лекарь снова в Оксфорде! Пожалуй, единственная ниточка, за которую я потянул, — и колокольчик звякнул. Так что вот он — форма, рыжая борода, ленивая улыбка — все при нем, по-прежнему служит во флоте, однако живeт дома, работает в исследовательском бюро (тема — малярия). Он, похоже, всем доволен, бюро — тоже. Все благодаря «Митре»{64}: там-то я и запросил о его местонахождении: дескать, срочно требуется, без него — никак. В ту пору он находился на другой стороне земного шара. Льюис энергичен и весел, как всегда, вот только становится слишком известен — вся эта шумиха не по вкусу ни ему, ни нам. «Петерборо»{65}, обычно вполне здравомыслящий, оказал ему сомнительную честь в высшей степени превратным и идиотским абзацем в «Дейли телеграф» за прошлый вторник. Начинался он со слов: «Аскетический мистер Льюис» — !!! Это же надо! За нашу очень недолгую встречу не далее как нынче утром, он «уговорил» три пинты и сказал, что «соблюдает воздержание по случаю Великого Поста». Думаю, все, что мы читаем в печати касательно Тома, Дика и Гарри, соответствует истине примерно на столько же. Лучше бы газетчики оставили в покое людей и попытались понять, что те говорят (если оно того стоит): в любом случае должны же у них быть хоть какие-то критерии, не позволяющие сообщать о людях заведомую неправду, даже если неправда эта (вопреки обыкновению) не является неприятной, досадной или просто оскорбительной…..

По-прежнему очень холодно. Прошлой ночью шел снег. Однако мартовское солнце набирает силу, это точно. Кустики желтых крокусов уже расцвели, а бело-лиловые только вылезают; на ветвях — зеленые почки. Я вот гадаю, а как тебе — сезоны «в обратном порядке» к югу от экватора? У вас там, наверное, что-то вроде начала сентября, так? Мое самое первое воспоминание о Рождестве — это паляще-жаркий день[123].

057 Из микрофильмированного письма к Кристоферу Толкину 30 марта 1944 (FS 12)

Вчера виделся с обоими бр. Льюис и обедал с К. С. Л.: просто-таки выход в свет! Сей неутомимый труженик прочел мне кусок нового своего произведения! А сам меня так и теребит, чтобы я свою книгу заканчивал. В нажиме со стороны я и впрямь нуждался, так что, наверное, даже отзовусь; но от «каникул» уже добрая половина прошла, а экзам. дебри только-только расчищены.

058 К Кристоферу Толкину

Описание поездки в Бирмингем, куда Толкин был приглашен на обед, устроенный новым директором его бывшей школы короля Эдуарда; с тех пор, как Толкин там учился, школа переехала в новое здание в другой части города.

З апреля 1944 (FS 13)

Нортмур-Роуд, 20, Оксфорд

Дорогой мой!

В прошлый четверг вечером написал тебе микрофильмированное письмо[124], но, к сожалению, отослать его в пятницу не удалось, а в субботу я спозаранку в страшной спешке укатил в Брам{66}. Так что ушло оно только сегодня. От тебя со времен последнего, от 13 марта (доставлено 28), — никаких вестей. Насчет пятницы ничего толком не помню, крометого, что утро убито на хождение по магазинам и стояние в очередях: результат — кус пирога со свининой; да вот еще в колледже пообедал — обед оказался жутко скверный и удручающе скучный, так что я счастлив был оказаться дома еще до девяти. Опять вернулся к «Хоббиту», понемножечку его поклевываю. Начал работу (тяжкую и нудную) над главой, где речь вновь заходит о приключениях Фродо и Сэма; чтобы настроиться, переписывал и шлифовал последнюю написанную главу (Камень Ортанка). Суббота — незабываемый день. Пасмурный, сырой, мерзкий. Все равно встал около девяти. На велосипеде допилил до Пембрука, там оставил машину и фонари. Успел на поезд 9.30, каковой (не иначе как только потому, что выехал я с запасом) отправился из Оксфорда вовремя (!!!), впервые в истории человечества, и в Брам опоздал всего на несколько минут. В одном вагоне со мной оказался офицер Королевских ВВС («крылышки» этой войны: побывал в Южной Африке, хотя на вид и староват) и очень приятный офицер-американец, из Новой Англии{67}. Я терпел их болтовню, сколько мог, но едва янки принялся разглагольствовать о «феодализме» и его влиянии на английскую систему классовых различий и социальное поведение, я открыл огонь. Бедный олух, конечно же, ни тени представления не имел ни о «феодализме», ни об истории в целом — он оказался инженером-химиком. Однако из американской головы «феодализм» ни за что не вышибешь, точно так же, как и «оксфордский акцент». Думаю, какое-то впечатление я на него произвел, сказав, что английская манера обращения с носильщиками, дворецкими и торговцами имеет такое же отношение к «феодализму», как небоскребы — к вигвамам краснокожих, или обычай снимать шляпу перед дамой — к современным методам сбора подоходного налога; однако держу пари, он остался при своем мнении. Впрочем, мне удалось-таки вбить в его голову некое смутное представление о том, что «оксфордский акцент» (под этим термином он любезно подразумевал мой) не «обязаловка» и не «выпендреж», но нечто вполне естественное, усвоенное во младенчестве, — и потому ровным счетом нечего феодального и аристократического в нем нет; напротив, это изобретение вполне себе среднего класса, сиречь буржуазии. После того как я сообщил ему, что его собственный «акцент» мною воспринимается как английский, по которому прошлись грязной губкой, и в общем и целом наводит английского наблюдателя на мысль (ложную) о нации неряшливой и невоспитанной, тем более в сочетании с американской привычкой сутулиться, — вот тут-то мы даже подружились. Мы выпили прескверного кофе в привокзальном буфете на Сноу-Хилл{68} и распрощались.