Александр Гусев - Эльбрус в огне

• Название: Эльбрус в огне
• Автор: Александр Гусев
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Именно тогда впервые я услышал военную песню альпинистов. История ее такова. Альпинисты Грязнов и Коротаева с группой разведки поднялись на гребень вершины Донгуз-орун над Баксанским ущельем. Там они решили оставить как памятку для "грядущих дней" гранату с запиской вместо детонатора. И осуществили задуманное.

После удачного выполнения задачи разведчики отдыхали в ущелье, вспоминая тяжелый зимний поход. Грязнов произнес первую стихотворную строчку, кто-то добавил вторую. Так и сложилась песня, ставшая очень популярной среди военных альпинистов.

Где снега тропинки заметают,

Где лавины грозные гремят,

Эту песнь сложил и распевает

Альпинистов боевой отряд.

Нам в боях роднее стали горы,

Не страшны бураны и пурга.

Дан приказ - недолги были сборы

На разведку в логово врага.

Помнишь, товарищ, белые снега,

Стройный лес Баксана, блиндажи врага,

Помнишь гранату и записку в ней

На скалистом гребне для грядущих дней.

На костре в дыму трещали ветки,

В котелке дымился крепкий чай.

Ты пришел усталый из разведки,

Много пил и столько же молчал.

Синими, замерзшими руками

Протирал вспотевший автомат

И вздыхал глубоко временами,

Голову откинувши назад.

Помнишь, товарищ, вой ночной пурги,

Помнишь, как бежали в панике враги,

Как загрохотал твой грозный автомат,

Помнишь, как вернулись мы домой в отряд?

Час придет, решительно и смело

В бой пойдет народ последний раз,

И мы скажем, что в снегах недаром

Мы стояли насмерть за Кавказ.

Время былое пролетит, как дым,

В памяти развеет прошлого следы,

Но не забыть нам этих ярких дней,

Вечно сохраним их в памяти своей.

...Трехэтажное здание гостиницы "Приюта Одиннадцати", обитое оцинкованным железом, своими обтекаемыми формами напоминало гондолу огромного дирижабля. Это здание было построено взамен старой деревянной хибары и открыто в 1939 году. Много изобретательности и труда вложили архитекторы и строители в создание такого "отеля над облаками". К слову сказать, главным инициатором строительства и архитектором являлся известный советский альпинист Н. М. Попов.

Фашисты запакостили все помещения до предела. Но нам удалось разместиться в нескольких уцелевших комнатах. И это было весьма кстати - надвигалась непогода.

Ветер бушевал почти неделю. Кончились продукты. И не только те, что мы принесли с собой, но и те, что случайно уцелели после взрыва склада отступившими егерями. Положение становилось критическим: подъем на Эльбрус- в такую непогоду был крайне рискованным, а задание надо было выполнить во что бы то ни стало.

Для штурма вершин я разделил отряд на две группы. Первую в составе шести человек 13 февраля в 2 часа 30 минут повели на западную вершину Н. Гусак и замполит Е. Белецкий. Наши товарищи скоро исчезли в сером хаосе бурана.

В нормальную погоду группа сильных альпинистов может дойти от "Приюта" до вершины за 8-10 часов. Прошло более 15 часов, а ушедшие все еще не возвращались. Мысленно мы представляли себе, как они пробиваются сквозь облака и метель, как валит их с ног ураганный ветер. Каждые 15 минут дежурившие посменно вне дома товарищи подавали сигналы сиреной, стреляли из автоматов, пускали ракеты. Но разве "перекричишь" разгулявшийся буран? Разве заметят наши друзья сигнальную ракету в плотном слое облаков, окутавших весь массив Эльбруса?

"Надо идти на помощь!" - решили мы.

Формируем спасательный отряд, быстро собираемся в путь. Но куда направиться? Где лучше искать ушедших? Неожиданно мы услышали крик дежурившего в укрытии под скалой альпиниста. Выбежали из дома. Из серой мглы один за другим появились Н. Гусак, Е. Белецкий, Габриэль и Бекну Хергиани, Е. Смирнов, А. Сидоренко. Они еле шли, шатаясь от усталости. Мы подхватили ребят и чуть ли не на руках внесли в здание. Здесь они швырнули на пол обрывки фашистских военных флагов. В доме, заглушая шум бурана, долго гремело наше дружное "ура!"...

Восхождение оказалось очень трудным. Видимость почти все время была менее 10 метров. Альпинисты ориентировались лишь по направлению юго-западного ветра, который очень устойчив здесь в это время года. Если идешь на вершину правильно, он должен обдувать левую щеку. Такой ориентир в непогоду, пожалуй, надежнее компаса.

Минуя опасные районы, группа альпинистов довольно точно вышла к седловине. Помогло и знание до мельчайших подробностей рельефа склонов. Здесь ветер был особенно жесток. Западная вершина немного прикрыла группу от ветра. Но при выходе на вершинную площадку поток воздуха набросился на людей с новой силой. Им долго не удавалось обнаружить металлический триангуляционный пункт, установленный на высшей точке площадки. Но вышедшие вперед А. Сидоренко и братья Хергиани разыскали его.

Ветер бешено трепал на вершине привязанный к ферме триангуляционного знака растерзанный фашистский флаг. Наши альпинисты сорвали его и установили красный флаг. Затем они оставили в камнях записку о своем восхождении и направились вниз.

Половина дела была сделана. Теперь предстояло сделать то же самое на восточной вершине.

Буран и метель продолжались еще трое суток. А когда стало проясняться, то усилился мороз; на уровне "Приюта" он достигал почти 40 градусов. Дул порывистый ветер силой 25-30 метров в секунду. В воздухе над склонами неслись ледяные кристаллы, которые иглами кололи лицо. А нам надо было подняться над "Приютом" еще на 1400 метров. На вершине же, как мы понимали, мороз мог превышать 50 градусов. Такая обстановка заставляла серьезно позаботиться об одежде. Тулупы были тяжеловаты для восхождения, но зато надежно защищали и от холода и от ветра. Маски на шерстяных шлемах, надетых под армейские шапки-ушанки, должны были предохранить от обморожения лица. На ногах у всех были валенки. Кстати, в валенках мы поднимались на вершину Эльбруса и с Корзуном во время нашего первого восхождения. Так я и позже обувался, направляясь зимой на вершину Эльбруса, так заставлял обуваться и всех своих попутчиков. Надо сказать, что валенками пользовались по нашему примеру почти все, кто намеревался совершить зимнее восхождение на Эльбрус, и это спасало людей от обморожения ног.

17 февраля я повел 14 человек на восточную вершину Эльбруса. Замполитом у меня был Вячеслав Диомидович Лубенец. В рюкзаке у него хранился флаг, который предстояло установить на вершине.

Вышли мы ночью. Закрыв большую часть звездного неба, над нами нависла громада Эльбруса. Путь держали на Полярную звезду - она стоит почти над самой вершиной. Ветер мел ледяную поземку. Временами слышались громкие удары, похожие на глухие пушечные выстрелы: это лопалась от сильного мороза ледяная броня горы.

Наступал рассвет. Сначала вершина стала как бы прозрачной, будто ее осветил внутренний свет. Затем заалела, потом превратилась в оранжевую. А когда совсем рассвело, Эльбрус заблестел зеркально отполированными ледяными склонами. Даже острые "кошки" порой скользили по нему, как по стеклу. На крутых местах шли серпантином: то левым, то правым боком к вершине. Долго двигаться одним "галсом" было невозможно: "кошки" на неподшитых валенках начинали сползать набок. Идти становилось все опасней, а останавливаться нельзя - мороз усилился, замерзнешь.

Но, как бы там ни было, мы уже прошли скалы "Приюта Пастухова" (4800 метров). Многих стало клонить ко сну - это проявлялись признаки горной болезни. Однако останавливаться нельзя, хотя на этом участке горная болезнь особенно ощутима. Такой же порог нас ожидает и на седловине (5300 метров). Вершина - над нами, но до нее еще очень далеко. Над ней быстро проносятся топкие струи прозрачных облаков. Далеко внизу виден "Приют Одиннадцати". Мы знаем, оттуда за нами следят товарищи. И от этого становится теплее и спокойнее.

Вышли мы налегке, только у Петросова кинокамера, штатив да еще запас кинопленки. Он новичок в горах, а потому мы несем его груз по очереди. Кроме того, силы нашего оператора надо беречь: на вершине он должен снимать все события. Да и теперь Петросов пытается снимать отдельные этапы восхождения, а это очень нелегко в такой обстановке. Меня удивляет его упорство и выносливость. Сейчас каждое лишнее движение в тягость, а он выходит из строя цепочки на веревке, чтобы не сорваться, и снимает, замерзая и задыхаясь. Г. С. Петросов не хуже нас понимает, что поход, в котором и он принимает участие, событие историческое и каждый кадр будет уникальным.

Чтобы сократить путь, мы не пошли на седловину, а начали подъем во западному гребню вершины. Здесь ветер хлещет нам в спины, но от этого идти не легче. Высота уже более 5400 метров, и каждый шаг дается с огромным трудом.

На вершинной площадке гуляют снежные вихри, но видимость отсюда - до самого горизонта, а на юго-западе - до Черного моря. У геодезического пункта мы выдернули изо льда обломки древка с обрывками фашистского флага и установили алый стяг Родины. Прогремел салют из наганов и пистолетов. А Петросов снимает, снимает, снимает...