Чингиз Гусейнов - Не дать воде пролиться из опрокинутого кувшина

• Название: Не дать воде пролиться из опрокинутого кувшина
• Автор: Чингиз Гусейнов
• Жанр: Русская классическая проза

---

В голосе Мухаммеда чувствовалась дрожь:

- Скажи, да не устанешь говорить: Господь - Единый Бог, нeт, помимо Heгo, божества иного! Сотвopённые нeбо и зeмля, смeняющиеся нoчи и дни, кopaбль, кoтopый плывёт пo мopю c пoльзoй для людей, вoда, чтo низвeдена Богом c нeбa, и oживлено eю сeмя пocлe cмepти eго, и pacceянная нa зeмле вcякая живность, и переменчивость движения вeтpoв, и oблaко, мeж нeбoм и зeмлёй Им ведомое, - но только ль это людям, paзyмеющим знaмeния?

Cкaжи, да не устанешь говорить: O Бoжe, Ты - Владыка всех владычеств! Tы дapyeшь влacть кoмy пoжeлaeшь, и oтнимаeшь влacть oт кoгo пoжeлaeшь, и вoзвeличивaeшь кoгo жeлaeшь, и yнижaeшь кoгo жeлaeшь. Tы ввoдишь нoчь в дeнь, и ввoдишь дeнь в нoчь, и вывoдишь живoe из мёpтвoгo, и вывoдишь мёpтвoe из живoгo!

Heyжто ждyт, чтoб к ним явился Бог в ceни oблaкoв и aнгeлы чтоб с Ним явились? И тогда поверят?

И Варгу вдруг осенило: Мухаммед, возможно, и есть тот пророк, о котором говорит Библия: явится, восстав против мерзостей, какие творят народы сии, прорицатель, гадатель, ворожея, чародей, обаятель, духов вызывающий, волшебник, вопрошающий мёртвых.

И Я воздвигну Пророка из среды братиев их, - говорил Бог Мусе, - вложу слова Мои в уста Его, Он будет говорить им всё, что Я повелю Ему. Не осуществлены ли эти Божьи слова?

"А Иса?" - спросил себя Варга. Иса знал эти библейские слова, но не претендовал на то, что он и есть тот пророк, а иудеи, отвратившиеся от Исы, пренебрегли заветом Мусы, когда он говорил, скорее всего имея в виду Ису: Слушайтесь его во всём, что он ни будет говорить вам.

И слова Исы, сказанные ученикам своим: Я умолю Отца, и Он пошлёт вам Предводителя [Утешителя?], который принесёт вам напоминание обо всём, что Я вам сказал, будет свидетельствовать обо Мне. И если Я не уйду, он не придёт к вам. И когда он придёт, он будет говорить вам о добре и зле, и о дне Суда. И говорить он будет не от себя, а передаст, что слышит. Он будет славить меня!

Варга, отчего-то растерянный и взволнованный, промолчал о том, что подумалось. Появилось чувство досады, будто обнажили его тайну. Но выдавать себя за посланника Единого Бога! Сестра ждёт, что скажет Варга, а Варга - недоумение вскоре сменится растерянностью - и сам не знает, что ему показалось, а что случилось на самом деле; и хотел принять за веру убеждённость Мухаммеда, что тот - Пророк, ибо услышанное полно тайн, но как и Абу-Талиб... И он, не закончив мысль, поспешил с сестрой проститься, велев лишь беречь мужа. А у самой двери: Мы ещё поговорим! - скороговоркой сказал (так и не поговорили: утром покинул Мекку). Уверовала пятилетняя дочь Мухаммеда Фатима, в будущем жена Али, - она недавно защитила отца от нападок мекканцев. - У тебя, - сказал Мухаммед жене, - святая дочь. - У нас с тобой, - поправила Хадиджа. - Три святые женщины. - Три? Кто ж они? - Ты - вторая. - А первая - это родившая тебя Амина? - Нет, Дева Марйам.

- А третья? - Тут уж точно он назовёт мать. Нет, назвал сначала не её: - Наша бесстрашная дочь Фатима, - сказал Мухаммед, - ибо встала на путь Бога. Но будь жива моя мать, она б непременно, - но откуда такая убеждённость? - уверовала!

40. Ибо в тяготе молитвы лёгкость есть

- ... Да, великая у нас армия, - признал Абу-Бакр, когда и он поверил в избранность Мухаммеда Богом.

- Если ещё включить сюда, - сказала Абу-Бакру Хадиджа, - и твоих детей: двух сыновей - спасибо, что сыну второму дал имя Мухаммед - и дочь. Они ведь наверняка будут с нами!

- Уже не трое у меня детей, а четверо: вчера жена родила дочь! - Тем более!.. И как её назвали?

- Я дал ей имя Айша.

- Айша? - переспросила Хадиджа, самой непонятно, отчего весть так её взволновала. Вспомнила! Про Айшу-разлучницу в сказке какой-то в детстве читала!.. - Хорошее имя, не правда ли? - спросила у Мухаммеда, и он согласился, уловив при этом её волнение. Так всегда, стоит лишь при ней завести речь о чьём-то рождении: никогда уже не сбыться её желанию родить Мухаммеду сына.

...Их уже немало - тех, кто первым принял ислам.

Но пришёл-таки однажды Мухаммед в Каабу, чтобы именно там помолиться! Но встал перед храмом, не зайдя внутрь, чтобы не видеть противных Богу идолов, и поначалу никто не обратил на него внимания, может, даже не узнали его - такой, как все, в простом плаще.

Не успел, воздев руки кверху, произнести: "Во имя Аллаха!", как трое, стоявшие поодаль, узнали в нём Мухаммеда. И, решив помешать ему молиться, стали издавать непотребные звуки, кружить вокруг Каабы, затем ещё люди к ним присоединились, они были, как впоследствии скажет Зейд, голые, свистели через сложенные пальцы рук, хлопали в ладоши - и это продолжалось до тех пор, пока не вышел Абу-Талиб; тогда шуметь перестали, но кружиться - нет.

- Ты? Мухаммед?! - Но лишь на миг отразилось на его лице удивление, тут же приветствовал его: - Я рад, что ты среди молящихся!

Однако Мухаммед, показав на глумящихся - он так и назвал их, заметил: - Разве они молятся? Так ли надо молиться?!

- Но каждый молится - сам знаешь, таков наш обычай - как может, заметил Абу-Талиб, дабы успокоить племянника.

- Свистеть, будто скот созывают? Хлопать в ладоши, будто стадо баранов от посевов отгоняют? Изображать из себя петухов, вокруг кур бегающих? И это ты называешь молитвой? Ярмарочное фокусничанье это!

И больше дал слово к храму не подходить. Впрочем, доведётся Мухаммеду ещё дважды приходить сюда: сначала - это обрадовало многобожников! - явился молиться, потом пришёл прилюдно проклясть себя за то, что поддался искушению сатаны, - это вызвало новый всплеск негодования многобожников, даже их ярость! Всех, кто тайно приходил к Мухаммеду молиться, уже трудно вмещал их дом надо было искать другое место. И тут помог случай: Аркам, любимый сын сестры Абдуррахана бин Ауф, племянник его, предложил собираться в его просторном доме, что на склоне холма Сафа. ...Хадиджа записывала на листках услышанное от Мухаммеда - свод правил и, прибавив к тем, которые были прежде, складывала их, как о том рассказывают очевидцы, в блестящем ларце из чёрного дерева, подаренном ей, сказывали, купцом из далёкого Индостана (или персом, забредшем сюда из Персии?), кого, в первом ещё замужестве Хадиджи, они с мужем в доме своём приютили. Это был небольшой ящичек, крышка которого, закрывавшаяся на ключик, была украшена, точнее, инкрустирована перламутровыми девичьими фигурками, шествующими по рисованным живописным лугам, и белые-белые облака над ними тоже из перламутра. Ларец был двух уровней, в нижнем Хадиджа с давних пор хранила свои драгоценности, а в верхний стала складывать записанные откровения, называя листки лепестками.

Открыла крышку ларца, выпустив сокрытую в нём тьму, и тут же осветился лежащий сверху листок: Поклоняйся и помолись единому Богу этого дома - Каабы, когда Он в ней воцарится! И далее (листков было много): Заповедуйте терпение и милосердие! Уверуйте в Мои знамения! Не будьте в сомнении, что именно Мы ниспослали Нашему рабу Мухаммеду: отпустить раба, помня при этом: лишь раб, им ставший против воли, сможет быть свободным! накормить в день голода сироту! бездомному - кров, а бедняку оскудевшему - пища! И одежды свои очисть! И скверны беги! Терпеливо сноси удары судьбы (ради Бога?)! Ещё: Не обогащайся! И да обратится долг должнику в милостыню!

Не придавай Богу равных, но и не произноси Его имя везде!

Не сотвори себе, помимо Бога, кумира! Не увлекайся страстью к умножению, ибо столько выросло могил - потом вы будете навещать их, ваши могилы, - одну, и ещё, и третью, и те, под которыми тот, кто зачал, и та, что выносила и родила, и детей твоих могилы. И непременно будете спрошены в тот день, когда отойдёте, о наслаждении страстью. Просящего не отгоняй! И не оказывай милость, стремясь к большему и в ожидании вознаграждения! И с грешниками долгий разговор, из уст Мухаммеда услышанный, запечатлела: - Что завело вас в сакар - пламенем объятый ад? И грешники сокрушались:

- Не были среди молящихся! И не кормили бедняка! Ложью день Страшного суда объявляли, пока не пришла к нам достоверность! Горе же молящимся, которые о молитве своей небрегут, ибо молитва - основа веры, и лицемерят! Тут, помнит Хадиджа, спросила Мухаммеда: как же надо молиться? - Нет, не как в Каабе, - ответил Мухаммед. Но как, а главное, сколько раз на дню? - замолчал. Пока не знает, - подумала Хадиджа и больше не переспрашивала, набралась терпения.

Однажды Мухаммеду приснилось: старец показывал ему (Джебраил, представший в облике старца?), какие во время молитвы следует принимать позы и смысл, в них заключённый. Впрочем, тот лишь повторял вслед за Мухаммедом, но казалось, что за старцем повторяет он, и было неловко, что избранному пророком неведомо, как молиться. Чувство неловкости запомнилось, но оно понял, пробудившись, испытывалось не потому, что чего-то не знает и принуждён узнавать от другого, а потому, что учит старца условиям веры.

"Разве, - будто испытывая Мухаммеда, спросил старец, - есть какие условия, кроме того, что верую в Единого Аллаха?"

Мухаммед перечислил: "Верить и в ниспосланные Книги Его! В Его пророков! В Судный день!" ...Хадиджа прикрыла крышку ларца. Ей показалось, что вовсе не темно внутри ларца - тьма в нём как свет?